Созвездие Любви

Добрые соседи из квартиры напротив тут же донесли управляющему, что в квартире под номером 16-7 появился новый жилец. Управляющий неодобрительно покачал головой и добавил пару сотен к и так не маленькой квартплате. Но Келли не возражала. Она была счастлива, что Дон живет с ней.

Он был отличным любовником. Даже слишком. Келли просто умирала от его умелых и смелых ласк. А он смеялся над ее неискушенностью в этих вопросах, удивлялся, что такая взрослая девочка, как она, мало знакома с техникой секса. Но Келли оказалась способной ученицей, она быстро усвоила уроки Дона и мгновенно реагировала на все его нововведения.

Келли с головой окунулась в совместную жизнь. Ждала Дона с работы, готовила ему обеды, стирала рубашки и носки, пришивала пуговицы и любила, любила, любила…

Ее счастье длилось без малого семь месяцев, которые пролетели как одно мгновение счастья.

А потом Дон собрал вещи, покидал их как попало в спортивную сумку и, хлопнув дверью, скрылся за створками лифта. Это Келли видела в дверной глазок. Дон вошел в лифт, даже не оглянувшись на ее дверь. Осталась только пустая верхняя полка шкафа. Она до сих пор была пустой, Келли так и не посмела занять ее своими вещами.

А ведь все у них было хорошо. Келли Дона даже с мамой познакомила, и та, вызвав ее на кухню и шмыгнув пару раз носом, сказала:

— Как же я рада за тебя, девочка. Надеюсь, Дон будет тебе хорошим мужем. Он не то что твой отец…

— Мама, о свадьбе еще и речи не шло, — остановила мать Келли. — Пойдем к Дону, нехорошо гостя одного оставлять.

Она знала, что если мать заговорит об отце, то ее не остановишь. Это была тема, которую мать могла развивать бесконечно. Келли жалела мать. С отцом они разошлись много лет назад, но до сих пор любое воспоминание о бывшем муже вызывало шквал оскорблений в его адрес, а также в адрес всех его родственников, друзей и сослуживцев. Келли подозревала, что мама за все годы так и не смогла разлюбить отца.

Хотя тему замужества Келли не стала обсуждать в тот вечер, но мамины слова запали в душу. Келли стала примерять на Дона роль мужа. Вроде бы эта роль вполне подходила ему. Но только вроде бы. Что-то было не так, что-то выпадало из стройной картины, которая существовала в уме Келли.

Она не понаслышке знала, что такое неполная семья, — сама в такой выросла. Поэтому уже с детства была уверена, что у нее-то семья будет крепкой и полноценной — она, муж и трое — обязательно трое! — очаровательных детишек. Келли никогда и никому не рассказывала о своих планах. Такие мысли в голове девушки старомодны и смешны. А она боялась насмешек. Современные девушки должны мечтать о свободе, карьере и развлечениях, а не о домашнем очаге с мужем и кучей детей в придачу.

И вот в ее идеалистическую картинку Дон как-то не вписывался. Целостности не получалось. В своих мечтах Келли видела или только себя с Доном, самозабвенно занимающихся сексом, или только себя с детьми. Две картинки в одну не складывались, мозаика оставалась незаконченной. Сам же Дон разговора о браке никогда не заводил.

А потом вообще взял и ушел, даже толком ничего не объяснив. Только потом Келли узнала, что он вернулся к своей подруге, с которой жил до встречи с Келли. Да-да, она его выследила, как это ни стыдно. А что оставалось делать? Должна же она была узнать правду.

Узнав, впала в страшную депрессию. Ничего и никого не хотела. Даже похудела на три килограмма.

Вздохнув, Келли посмотрела на бутылку, налила еще одну порцию и со стаканом в руке вышла на балкон. Перед ее глазами расстилался огромный город, которому не было никакого дела до переживаний Келли. Автомобили с высоты шестнадцатого этажа казались игрушечными, люди похожими на кукол, коробки-дома пялились на нее оконными глазницами.

— Ну почему мне так не везет в жизни? — повторила свой риторический вопрос Келли.

Нестерпимо было жалко себя. Не везет ни в чем: ни в любви, ни в деньгах. Поигранных денег было жалко до дрожи в коленях. Келли решила выбросить сонник-предатель, чтобы больше никогда в жизни не становиться жертвой его обмана.

Вместе с жалостью к себе пришли размышления о никчемности собственной жизни. Для чего она живет?

Келли перегнулась через ограждение балкона. Сразу же закружилась голова и сжалось сердце, но Келли даже и не подумала отступить от опасной высоты. Она будоражила ее, притягивала. Стоило только чуть привстать на цыпочки, свеситься пониже, и все проблемы ее жизни разрешатся.

А еще она испытает чувство свободного полета. Келли вспомнила, как в школе на уроке естествознания они проводили опыт. В закрытой длинной-предлинной стеклянной трубе наблюдали падение пушинки, дробинки и кусочка пробки. Было так удивительно — все эти разные предметы, независимо от их веса, долетали до дна одновременно.

Келли задумалась: а если мы со стаканом полетим вниз вместе, то достигнем земли одновременно? Перед глазами предстала картина, как она падает вниз. Зрелище было завораживающим — она, а рядом с ней стакан падали грациозно и плавно, как в замедленном кино. Она летела, раскинув руки, и приближающая земля не пугала ее. Весь мир замолк, наблюдая за ее полетом. Остановились автомобили, исчез несмолкаемый гул города, раздвинулись здания, воздух наполнился цветочным ароматом… А она все падала и падала… Невообразимо долго, и вдруг зазвучала музыка, заполняя собой все пространство.

Келли мотнула головой. Музыка показалась ей знакомой и не прекратилась даже тогда, когда завораживающая картина полета исчезла.

— Телефон! — воскликнула Келли и рванула с балкона в комнату.

Телефон заливался, а Келли бегала по комнате, разыскивая его. Наконец-то он нашелся под подушкой на диване.

— Алло! — выдохнула в трубку запыхавшаяся Келли. — Я слушаю.

— Почему ты так долго не отвечала? — услышала она в трубке взволнованный мамин голос. — Что-то случилось?

Мама всегда подозревает самое плохое. Ей мерещатся всякие ужасы.

— Нет, я просто не могла найти телефон, — успокоила ее Келли.

— Что значит «не могла найти телефон»? — повысила голос мать. — У тебя никогда вещи не лежат на своих местах. Ты слишком безответственный человек.

— Мама…

— И ты не любишь слушать правду о себе, — четко, словно поставила точку, заключила мать. — И можешь со мной не спорить.

Келли вздохнула. С мамой она спорить не собиралась. Да, она такая и есть — безответственная и ни на что не годная. Лучше бы она и вправду спрыгнула с балкона. Вот тогда бы они все и узнали. Что бы «узнали» и кто «они все», Келли не уточнила.

Мать выполнила свою норму по воспитанию дочери, пусть уже совсем взрослой, и заговорила спокойнее. Келли, занятая своими мыслями, плохо ее слушала, даже не понимала, о чем та говорит, и с облегчением вздохнула, когда мать начала прощаться.

— Значит, я жду тебя в субботу в три часа, — на прощание заявила та. — И пожалуйста, не опаздывай. Сама знаешь, как Дороти не любит опозданий.

— Дороти? — удивленно переспросила Келли. — А при чем тут Дороти?

— Ты что, меня совсем не слушала?! — взвилась мать. — И для кого я тут распиналась? Кому рассказывала?

— Я слушала, — рассеянно произнесла Келли, пытаясь вспомнить, что говорила мать про Дороти.

Дороти — мамина кузина, которую Келли терпеть не могла. Дороти всегда старалась устроить судьбу окружающих. У нее просто начиналось недомогание, если она хотя бы пару дней не влезала в чужую жизнь. Она давала советы всем и обо всем: чем лечиться, на ком жениться, о чем говорить, что надевать, читать, есть, о чем мечтать… Список можно продолжать до бесконечности.

Интересно, что ей на сей раз понадобилось от Келли?

— Слушала, да не слышала, — вздохнула мать. — Дороти обеспокоена твоим состоянием. И мне кажется, у нее появилась идея, как вывести тебя из депрессии.

— Мама, зачем ты рассказываешь о моем состоянии каждому встречному-поперечному?! — воскликнула Келли.

Ну почему ее никто не хочет оставить в покое?! Почему все лезут в ее жизнь, пытаясь переделать по своему желанию?!