Один день

– Я не маньяк-убийца,– сказал он с весельем в голосе,– поверь мне. Я вышел из палатки, чтобы отлить, а после этого увидел в лесу твой фонарик. Потом заметил, что ты... ну... а затем ты закричала и вскочила. Стало понятно, что я чертовски тебя напугал. Теперь-то я осознаю, что не следовало, вероятно, гнаться за тобой, чтобы заверить, что я не планирую тебя убить. Так что... прости за всё это.

Если бы меня не трясло от адреналина (и в этом виноват он), то такое объяснение заставило бы меня улыбнуться.

– Где твоя палатка?

Он указал фонариком налево от меня, и тот осветил мелководный каменистый берег озера. Чуть вдалеке можно было различить очертания палатки.

– Полагаю, это может быть незаконно. И чертовски глупо в такую ​​погоду,– посмотрев на него, я добавила,– Ты небось окоченел.

– Ну, я всё-таки ношу не только свитер.

На нём действительно была плотная куртка.

– У меня под свитером ещё две футболки.

Лиам проигнорировал моё высказывание.

– Где твоя палатка?

– У меня фургон,– сказала я, поднимаясь на ноги.– Он припаркован на стоянке.

Лиам тоже встал, возвышаясь надо мной на добрых двадцать, а то и двадцать пять сантиметров. Ростом я была не больше метра шестидесяти, так что любой действительно большой парень легко казался гигантом рядом с такой малышкой. Почувствовав себя неловко, я сделала шаг в сторону.

– Ты сможешь найти дорогу обратно?

– Конечно, я… твою ж мать!– вдруг до меня дошло, что я уронила свой проклятый телефон в попытке сбежать от Лиама.

– Что не так?

– Я уронила телефон.

– У меня неплохо получается ориентироваться на местности, могу провести тебя путём, которым мы пришли сюда, если ты не против?

Пару мгновений я пристально рассматривала его.

– Обещаешь, что ты не маньяк-убийца?

– Обещаю. Но на будущее учти, что маньяк тоже заверит тебя в обратном, прежде чем попытается убить.

Я с ужасом посмотрела на него.

– Но я не один из них.

– Ты действительно знаешь, как успокоить незнакомку, потерявшуюся в лесу, которой кроме как на тебя и твой фонарик больше не на кого положиться.

Он издал короткий смешок и прошёл вперёд меня в тёмный лес.

– Можешь держать меня за куртку, если хочешь. Или взять за руку.

– Справлюсь и так, – уверенно заявила я, думая, что неплохо сохранить небольшое расстояние между нами, если придётся бежать от него, спасая свою жизнь.– Ебучий День Святого Валентина, – пробормотал я.

– Ты что-то сказала?

– Нет, ничего.

Мы молчали, единственными звуками вокруг были шорохи леса, ранние утренние щебетания жуков и птиц и шум транспорта где-то вдали.

– Смело с твоей стороны, – вдруг сказал Лиам.

– Что? – я сосредоточенно смотрела под ноги, поскольку он шёл впереди меня, и тусклый свет фонаря был слишком далеко.

– Писать в лесу самостоятельно.

– Ну, либо так, либо намочить штаны.

– Ты могла бы сделать это на стоянке.

Неужели я действительно обсуждаю мочеиспускание в публичном месте с незнакомым мужчиной? Эта мысль заставила меня усмехнуться.

– Люди используют эту стоянку. Писать там было бы неправильно. К тому же кто-то мог бы увидеть мою голую задницу, проходя мимо.

– И ты лишила их такого удовольствия?– в его словах слышалась усмешка, и невозможно было не съязвить в ответ.

– Откуда ты знаешь, что это приятное зрелище? Может моя задница похожа на лунный кратер.

– Я точно знаю, что это не так,– хмыкнул Лиам в ответ.

Унижение накрыло меня с головой, когда я поняла, что он, вероятно, видел мою голую задницу, пока я пыталась спастись от него!

– Ебучий День Святого Валентина.

– Ты опять пробубнила “Ебучий День Святого Валентина”?

– Да. Потому что он такой и есть. Ебучий День Святого Валентина.

– Что есть, то есть,– сказал он, вдруг становясь мрачным.

Такое возможно? Неужели я действительно нашла ещё одного человека, который понимал, что День Валентина вовсе не праздник, а проклятье, рекламный кусок дерьма под предводительством тирана, скрывающегося за маской крошечного купидона?

Я хмыкнула в ответ на его угрюмый тон.

– Какие-нибудь следы моего телефона?– спросила я, надеясь, что мы найдём эту чертову штуковину. Он стоил целое состояние.

– Мы уже недалеко от места, где ты писала.

Это замечание заставило меня покраснеть.

– Знаешь, ты мог бы перестать упоминать о том, что видел меня при таких неловких обстоятельствах.

– Всем нужно писать,– сказал Лиам как ни в чём не бывало.– Я же не застал тебя в момент, когда ты решила посра...

– Тра-ля-ля!– закричала я, чтобы он заткнулся.

Он засмеялся и остановился взглянуть на меня.

– Не могу поверить, что ты пропела «тра-ля-ля». Так же больше никто не делает.

– Я делаю... когда пытаюсь остановить грубых американцев от обсуждения моих физических потребностей.

– Всем нужно сра...

– Тра-ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля!

В темноте я смогла различить, как плечи Лиама дрожали от смеха.

– Ты хоть осознаёшь, что напеваешь «Украсьте зал» (прим. – загуглите «Deck the Halls», вы точно знаете эту мелодию)?

Я быстро проиграла эту рождественскую песенку в голове. Чёрт. Ведь действительно её напевала.

– Хватит говорить о... некоторых вещах, тогда я перестану тра-ля-лякать.

– Понял,– торжественно пообещал Лиам.

Он наклонился, затем выпрямился и обернулся, в руках у него был мой телефон.

– Выглядит неплохо.

– О, слава богу,– я с радостью забрала пропажу.– Спасибо. А рулон бумаги там нигде не видно?– спросила я, вглядываясь в темноту за его плечом.

Лиам обернулся, наклонился и поднял туалетную бумагу.

– Слава богу.

– Помочь найти дорогу к фургону?– предложил Лиам, в словах слышался смех.

Не хотелось себе в этом признаваться, но я точно буду какое-то время блуждать тут потерянная, поэтому лучше все-таки смириться с тем фактом, что американец вовсе не маньяк-убийца.

– Да. Пожалуйста.

– Нет проблем.

И вот я снова следую за ним, освещая себе дорогу собственным фонариком на телефоне.

– Знаешь, тебе не помешало бы потратиться на обычный фонарик,– сказал Лиам.– Этот в телефоне слишком слабый, светит недалеко.

– Достаточно далеко, чтобы я смогла найти место пописать,– ответила я, забыв на мгновение, что категорически запретила говорить о моих физических потребностях.

Внезапно мы вышли из леса около остановки в нижней части склона, за которым была стоянка. Лиам забрался на холм, а затем повернулся помочь мне и подать руку.

Когда наши руки соприкоснулись, дрожь пробежала по всему моему телу от ощущения его загрубевшей кожи. Его рука была огромной по сравнению с моей, и Лиам легко втащил меня наверх, будто я была легче пёрышка. Списав дрожь на очень холодную погоду на улице, я проигнорировала возникшее ни с того ни с сего осознание, что почувствовала что-то к Лиаму.

Его фонарь осветил фургон моего брата.

Фургону было около восьми лет, и он не являлся самой красивой машиной в мире. Зато внутри было очень удобно. Наряду с большой спальной зоной там была ещё раковина для мытья и горелка, чтобы подогреть воду для чая или разогреть суп и бобы.

Я подумала о Лиаме в его маленькой палатке на морозе. С моей стороны разумнее было бы просто уйти в фургон. И всё же я испытывала странное чувство благодарности к американцу, и совсем уж непонятное нежелание прощаться с ним вот так.

Что было нелепо, ведь я провела всю прошлую неделю, избегая мужчин, и наслаждалась каждым мгновением.

– Подожди здесь,– сказала я, проходя мимо Лиама к фургону. Забравшись в него сзади, я открыла ящик под горелкой. Достав складной нож, который там хранился, я вылезла из фургона и открыла ножик.

– Не хочешь выпить чашку чая?– небрежно сказала я.

Лиам перевёл фонарик с меня на нож.

– Откуда мне знать, что ты не маньяк-убийца, планирующий освежевать моё прекрасное тело?

Его попытка съязвить вызвала у меня улыбку.