Это и есть любовь

В кондитерской, расположенной на первом этаже прямо под каморкой Лауры, в то утро собралось много детей. Среди них были двое близнецов в одинаковых красных комбинезонах и забавных шапочках с помпонами, розовощекий мальчуган с каштановыми девчоночьими кудряшками и очаровательный малыш, который застенчиво улыбался прохожим из своей прогулочной коляски и завоевывал их сердца одним взмахом своих пушистых ресниц. Лаура сосредоточенно изучала книгу заказов, даже не пытаясь перекинуться с детишками какими-то добрыми, ничего не значащими словами. На это у нее были причины.

— Подожди, вот у тебя появятся свои дети!.. — радостно сказала ей как-то мать малыша. — Тени под глазами от постоянной усталости, бессонные ночи, подгузники...

Ответив на невольную бестактность женщины жалким подобием улыбки, Лаура с головой ушла в обдумывание украшения заказанного для крестин торта. С тех пор она больше ни разу не взглянула на карапуза, каждый раз пресекая естественное желание потрепать его за пухлые щечки.

— Это уже второй малыш, которого ты полностью игнорируешь, — упрекнул ее Люк, хозяин заведения.

С каменным лицом Лаура наклонилась и положила под стойку книгу заказов, надеясь, что сегодня больше не увидит счастливые детские мордашки. Потом с преувеличенным вниманием проверила ленточки на коробках с праздничными тортами. Изображая кипучую деятельность, Лаура поймала себя на том, что думает о маленьких клиентах кондитерской. Губы ее дрогнули в горестной улыбке.

Чтоб тебе гореть в аду, Макс! — пожелала она, и ее лицо стало жестким. Ничего уже изменить нельзя, так что пора свыкнуться с неизбежным.

— Послушай, Лаура, я наблюдаю за тобой уже две недели, что ты работаешь здесь, и я бы не сказал, что ты умираешь от любви к детям. — Люк с любопытством посмотрел на нее, и Лаура быстро повернулась к нему спиной. — Что с тобой происходит?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — деланно удивилась Лаура. Ей стоило большого труда удержаться от слез.

— Ты же полностью проигнорировала малыша! Чем он, интересно, провинился перед тобой?

Люк, в чьей кондитерской преобладал детский ассортимент, явно не собирался оставлять эту тему в покое. Лаура с повышенной озабоченностью принялась разглядывать витрину.

— Ты разве не понимаешь, — настырно допытывался Люк, — что заигрывание с детьми входит в твои обязанности так же, как и приготовление тортов?

— Понимаю. Не добавить ли на полки сахарных мышек? — спросила Лаура тоненьким голоском, напоминающим писк испуганной мыши.

— Нет! — взревел Люк и, схватив ее за плечи, развернул лицом к себе.

Лаура отвела глаза. Во рту у нее пересохло, руки тряслись, губы дрожали. До встречи с Максом оставалось два часа восемь минут. Часы отбивали свой ритм в ее голове с самого раннего утра, и с каждой секундой росло ее внутреннее напряжение. У нее было ощущение, что она сидит в бункере и ждет запуска ракеты.

— Дорогая... — услышала Лаура озабоченный голос Люка.

— Пожалуйста, не надо! — всхлипнула она.

Лаура могла вынести что угодно, только не жалость. Она попыталась освободиться от рук Люка, но он был похож на огромного добродушного медведя, с которым ей не совладать.

— Пожалуйста, — жалобно повторила она, боясь потерять над собой контроль.

Люк отпустил ее, но Лаура, словно окаменев, продолжала стоять на месте. Он подошел к двери, запер ее и повернул табличку надписью «закрыто» к улице. Вернувшись к Лауре, Люк взял ее под локоть и заботливо сказал:

— Думаю, тебе не помешает чашка кофе и небольшой разговор.

Лауре нравился этот человек. Они вместе работали в пекарне, по очереди развозили заказчикам выпечку и сменяли друг друга в торговом зале кондитерской. Они были маленькой, но очень дружной командой. Лаура хотела бы поделиться с Люком своим горем, но боялась, что не выдержит и разревется. Однако надо как-то объяснить свое странное поведение.

Люк усадил Лауру в кресло в своем кабинете, поставил перед ней чашку кофе и приступил к задушевному разговору.

— Я вижу, с тобой творится что-то неладное. Ты умеешь найти общий язык с самыми капризными нашими покупателями, но как только дело доходит до детей... Ты сразу меняешься, замыкаешься в себе. Я хочу знать, почему это происходит?

Потому что я люблю детей, мысленно ответила Лаура, в этом моя проблема. Губы ее дрогнули, и она прерывисто всхлипнула. Люк тут же опустился на подлокотник кресла, обнял ее и, похлопывая по спине, стал утешать, словно маленькую девочку.

Все-таки сорвалась, досадливо подумала Лаура, размазывая по щекам слезы. Хотела предстать перед Максом независимой, сильной и счастливой, а теперь у меня будут красные глаза и распухший нос.

— Тише, тише, — продолжал успокаивать ее Люк, гладя по густым волосам.

Лаура, сделав несколько глотков горячего кофе, собралась с силами и коротко поведала свою историю.

— Я... у меня... Я не могу иметь детей. Но очень их люблю, — жалобно проскулила она. — И Макс, мой бывший возлюбленный, приедет сюда в обед. Он намекнул, что у него плохие новости о моей старшей сестре.

Она вдруг почувствовала, что впилась ногтями в руку Люка и, отпустив пальцы, увидела на его ладони красные отметины. Сколько в ней, оказывается, темперамента! Кто бы мог подумать? Лаура Тримейн — невзрачная рыжеволосая коротышка со вздернутым носиком и большим ртом. Лаура, вечно находившаяся в тени своей блистательной красавицы сестры, но обладающая целым букетом эмоций, дремавших под неброской внешностью.

— Полагаю, ты рассказала мне не все, но я не буду мучить тебя вопросами, — сказал проницательный Люк. — Иди к себе и приведи лицо и нервы в порядок. Когда появится твой парень, я пошлю его наверх. И, если что, сразу дай мне знать: опрокинь какой-нибудь тяжелый предмет, например.

— Ты очень добрый.

— Эгоистичный, — поправил Люк. — Ты великолепный кондитер, и я не хочу терять тебя. А что касается наших маленьких клиентов...

— Не волнуйся, я справлюсь с этим. — Лаура встала с кресла, чувствуя себя гораздо лучше. — Спасибо за участие.

Люк открыл дверь и, перед тем как выйти из кабинета, сказал:

— Мне эта проблема знакома. Моя жена тоже не может иметь детей.

Лаура взглянула на Люка и увидела в его глазах печаль. Только люди, лишенные такого естественного для человека счастья, как дети, могут понять отчаянное, почти безумное желание их иметь. Эта инстинктивная, древняя как мир потребность неистребима, и невозможность ее удовлетворить легко портит человеку жизнь.

Лаура знала это по себе. Она сама, ее окружение, друзья — все стало другим после той роковой операции. Молодые люди, с которыми Лаура встречалась после разрыва с Максом, пеняли ей, что она слишком замкнута в себе. Но как могла она раскрыться, если в конечном счете не способна дать мужчине самое главное?

У Лауры появилась навязчивая идея, что она как женщина неполноценна. Что-то вроде второго сорта. И безысходность, навсегда поселившаяся в ее душе, не давала ей покоя. Чтобы она ни делала, все ее мысли и чувства пронизывало чувство ущербности и даже вины. Лаура была убеждена, что ей никогда не удастся преодолеть этот комплекс неполноценности.

Лауру глубоко тронуло, что Люк поделился с ней сокровенной семейной тайной. Повинуясь безотчетному желанию, она простерла руки, и товарищ по несчастью с радостью принял ее дружеское объятие. В их порыве не было ничего сексуального: просто встретились два человека, объединенные одной горькой судьбой.

— Я рада, что рассказала тебе, — пробормотала Лаура, уткнувшись лицом в плечо Люка.

Он ничего не ответил, только обнял ее покрепче.

Забывшись на какое-то время, они вдруг услышали барабанный стук в дверь. Лаура стояла так, что входная дверь выпадала из поля ее зрения, но она знала: нетерпеливый покупатель прекрасно видит их.

— Все, — криво усмехнулась Лаура, — теперь репутация твоя подмочена.

В этой ситуации не было ничего смешного, но Люк вдруг разразился гомерическим хохотом, сняв тем самым остатки эмоционального напряжения.