Не могу забыть

- А противиться дружеским уговорам умеете?

- Не очень, - призналась она.

- А если бы я сказал, что был бы счастлив угостить вас пиццей?

- Я могла бы проявить слабость.

- Слава Богу! - с жаром воскликнул Брет, ~

Ну что, может, поднимемся и оставим покупки, пока мы не умерли с голоду? Вы на каком этаже живете?

- На самом верхнем, в задней части.

- Я тоже живу на верхнем, только в передней части. Так что мы действительно соседи.

- Странно, что мы до сих пор не встретились, - удивилась Мона.

Он покачал головой.

- Наоборот, странно, что все-таки встретились. Вы сказали, что живете здесь всего несколько дней. А я не был у себя намного дольше. В подобных домах люди живут дверь в дверь, но видятся только случайно… Вообще-то в такое время я дома не бываю, но клиент, с которым я должен был обедать, позвонил в последнюю минуту и сказал, что не сможет прийти. Я чувствовал себя дурак дураком, поэтому решил зайти домой, надеть что-нибудь попроще и сбегать перекусить. - Он улыбнулся и добавил: - И вижу, что правильно сделал.

Первые недели влюбленности - а она влюбилась без памяти - были самым чудесным временем в ее жизни.

Брет был самим совершенством. Помимо физической красоты и обаяния, он был весел, умен, добр, чуток, обладал чувством юмора и неистощимой любовью к жизни.

Кроме того, он был трудоголиком: просиживал в своем офисе до девяти вечера и посвящал работе даже значительную часть выходных.

Однако загруженность Брета не мешала им видеться почти каждый день. Иногда по утрам

они гуляли в соседнем маленьком парке, иногда поздним вечером пили кофе - то у нее, то у него.

А в выходные, если у него было для этого время, вместе обедали и распинали бутылку вина.

Накануне запланированной заранее поездки за город Брет огорченно сказал:

- Извини, милая, но ничего не получится. У меня назначены деловые встречи и на субботу, и на воскресенье.

Предчувствуя еще один одинокий уик-энд, Мона взбунтовалась:

- Сколько можно?

- Бизнес, связанный с недвижимостью, требует жертв, - непринужденно ответил он.

- Но разве это нормально, если человек работает допоздна и по будням, и в выходные?

- Моя работа - это общение с людьми, а не просиживание за письменным столом. Перспективные клиенты считают, что я должен быть в их распоряжении двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. - Брет взял ее руку и слегка сжал. - Обещаю, так будет не всегда. Но теперь у меня просто нет выбора.

Мона вздохнула, смирилась с неизбежным и сказала, проявив обычный для нее здравый смысл:

- Ладно, займусь хозяйством.

Но субботним утром Брет неожиданно позвонил ей в дверь и заявил ликующим тоном:

- Ты знаешь, у меня есть дела с твоим боссом?

Мона кивнула. Он действительно упоминал об этом, а однажды она сама заметила, как Брет заходит в кабинет Рика.

- Так вот, Хаббард наконец согласился выделить сумму, которой мне недоставало, чтобы начать широкую перестройку Глостер-стрит! Такое событие нужно отпраздновать. Едем!

- Но мне нужно переодеться и причесаться. Брет обвел взглядом ее платье в серо-белую

полоску, сандалии на плоской подошве, рассыпавшиеся по плечам шелковистые черные волосы и сказал:

- Наряд вполне подходящий. А распущенные волосы тебе к лицу.

- Куда? - только и спросила Мона, когда Брет вихрем повлек ее по лестнице.

- Мы едем в Горгас-парк.

Изрядно обветшавший и напоминавший лишь тень прежнего пышного парка с аттракционами и ярмарочными кавалькадами, Горгас все еще мог произвести впечатление на новичка.

Что же касается неизбалованной Моны, то простые здешние развлечения и обилие отдыхающих привели ее в восторг.

Купив по хот-догу, пакету жареной картошки и баночке кока-колы, они с Бретом прогуливались и наслаждались ярким солнышком, музыкой и ароматом цветов.

Заметив ее сияющие глаза, Брет спросил:

- Что, напоминает детство?

- Нет. Я никогда не видела ничего подобного, - призналась она.

Черные брови Брета сошлись на переносице.

- Расскажи мне о себе. Я ведь про тебя почти ничего не знаю. Если не считать, что ты работаешь у Хаббарда, что твоя мать родом из Норфолка и что ты выросла в Англии.

- Да толком и рассказывать нечего. Жизнь у меня была очень скучная, - неловко промолвила Мона.

- Все равно. Рассказывай про свою скучную жизнь, а я постараюсь не зевать.

- Тебе будет неинтересно.

- Нет, интересно, - решительно возразил он. - Ты представляешь собой странную смесь робости и смелости, общительности и скрытности. Любишь людей и в то же время сторонишься их. В тебе много тихой гордости. Ты не считаешь себя вправе осуждать других, но в глубине души пуританка.

- Ты заставляешь меня краснеть.

- Отчего же? Ты именно та женщина, которую я всегда мечтал встретить…

У Моны захватило дух и зазвенело в ушах. А Брет добавил:

- Я хочу знагь, откуда ты такая взялась. Расскажи мне о своем детстве. Где ты выросла?

- В Манчестере.

- Какими были твои родители?

- Не знаю, - призналась она. - Они умерли, когда мне было два года.

- Жаль, - просто сказал он. - Как это случилось?

- Они оставили меня на попечение бабушки по отцовской линии и полетели во Францию кататься на лыжах. Хотели устроить себе второй медовый месяц. Но в первый же день их накрыло лавиной…

- Кто же тебя воспитывал?

- Бабушка по отцу. Ей не хотелось на старости лет обременять себя маленьким ребенком, но она была женщиной строгих принципов и большого чувства долга. За год до того она овдовела, денег у нее было мало, и мы жили очень небогато. Хотя она никогда этого не говорила, я знала - дети всегда чувствуют это, - что была для нее обузой. Она предпочитала одиночество, и я почти всегда была предоставлена самой себе.

- Разве у тебя не было школьных подруг?

- Мою дружбу не поощряли. Бабушка всегда говорила, что следует держаться особняком, и не понимала, почему я должна вести себя по-другому.

- Наверное, ты чувствовала себя очень одинокой?

- У меня было несколько воображаемых подруг. К тому же благодаря воспитательнице детского сада, которая много занималась со мной, я очень рано научилась читать… - Увидев мрачное лицо Брета и боясь, что он неправильно понял ее, Мона быстро добавила: - Я не хочу сказать, что бабушка плохо относилась ко мне. Наоборот, она делала для меня все, что могла. Она настояла на том, чтобы я поступила в университет, выбивалась из сил, чтобы найти деньги на мои путешествия. А когда я получила диплом с отличием и пошла работать в “ЛФГ”, она напыжилась от гордости как павлин и сказала, что игра стоила свеч.

- Что она сказала, когда ты собралась в Штаты?

- Она этого так и не узнала. Прошлой зимой она умерла. Иначе я ни за что не оставила бы ее… Смерть бабушки была одной из причин,’заставивших меня принять предложение провести год в Филадельфии. Срок арендного договора на дом кончился, и в Англии меня ничто не держало…

Какое-то время они шли молча, думая каждый о своем. А вокруг звучали музыка, смех и звонкие детские голоса.

Затем, покончив с неприхотливой едой, они вытерли пальцы, бросили бумажные салфетки в ближайшее мусорное ведро и пошли дальше.

Брет дружески взял ее под руку и спросил:

- Ну, с чего начнем?

Мона, рядом с ним чувствовавшая себя счастливой, беспечно ответила:

- Не имею ни малейшего понятия. Решай сам.

- В таком случае как следует повеселимся на аттракционах.

Словно пытаясь возместить Моне безрадостное детство, Брет не пропустил ни одного аттракциона, и за остаток дня она испытала больше удовольствий, чем за всю предыдущую жизнь.

Когда раскрасневшаяся Мона благодарила его, Брет со странной нежностью сказал:

- Любимая, как легко тебя порадовать… Вспотевшие, усталые, покрытые пылью, но

безгранично счастливые, они шли к остановке. Проходя мимо лотка торговца ювелирными изделиями, Мона остановилась. Ее внимание привлекло узкое серебряное колечко необычной формы.