Когда наступает осень

Каково же было удивление Линды, когда отец Роя, как только их познакомили, стал оказывать ей едва ли не преувеличенные знаки внимания! Временами Линде казалось, что он стремится как можно скорее женить сына — неважно, на ком... О, разумеется, сенатор уверял, что мечтал именно о такой невестке для Роя, что Линда — само совершенство. Так или иначе, свадьба была назначена через месяц после помолвки.

Линда помнила, что такая поспешность уже тогда несколько насторожила ее. Впрочем — не насторожила, а просто удивила. Ведь она была так счастлива! Медовый месяц они провели в Париже, так как Линда всегда мечтала побывать там: она изучала в хьюстонском университете французскую литературу. Они заходили в маленькие кафе на Монмартре и Монпарнасе, и Линду удивляло, что Рой заказывал себе только крепкий черный кофе или содовую. Она даже подшучивала над ним: Рой решительно не прикасался к спиртному!

Она прижалась пылающим лбом к прохладному стеклу и на мгновение испытала облегчение: кондиционеры в «Виктории» работали прекрасно. Но мысли ее постоянно возвращались к первым месяцам жизни с Роем.

Они тогда вернулись в Хьюстон, Рой опять стал летать, и это уже не казалось Линде таким романтичным: как все жены летчиков, она места себе не находила, пока не раздавался звонок с аэродрома и ей не сообщали, что полет закончился благополучно.

Когда же она впервые заметила неестественный блеск в глазах Роя, его беспричинную веселость, которую быстро сменила подавленность? Во всяком случае, она не придала этому значения: на следующий день Рой вел себя, как обычно, был нежен и предупредителен. Но такое странное поведение стало повторяться, и однажды Линда робко поинтересовалась, что с ним. Рой ответил непривычно резко, но потом попросил прошения и попытался обратить все в шутку.

А через неделю, проходя мимо кабинета сенатора, Линда застыла в оцепенении: сенатор Конли страшно кричал на сына! Слов Роя Линда не могла разобрать, но ей стало ясно: случилось нечто ужасное. Спустя некоторое время ей объявили, что Рой нуждается в лечении и полном покое, и она не должна его навещать...

Потянулись недели ожидания и неизвестности. Сенатор Конли не счел нужным сказать Линде, что с ее мужем, более того — он просто перестал замечать ее. Иногда Линде казалось, будто в душе он винит ее в том, что она не оправдала его надежд. Но что она сделала не так?! Линда терзалась, она ни с кем не могла поговорить о своем горе: сестры Роя Грейс, с которой она подружилась, не было в Хьюстоне. И вот вся жизнь Линды превратилась теперь в ожидание Роя.

Он вернулся через несколько месяцев, и Линда не узнала мужа. Рой сделался мрачным, раздражительным, придирался к каждому ее слову, а потом вдруг бросался целовать ей руки, умоляя простить его. Он рассказал, что провел эти месяцы в наркологической клинике, и клялся, что никогда больше не примется за старое, что Линде не придется быть женой наркомана. Он хватался за нее, как утопающий за соломинку, говорил, что только в ней его спасение... И Линда обнимала мужа, шептала ему ласковые слова и старалась не заглядывать в будущее.

Постепенно состояние Роя стабилизировалось, он стал спокойнее и, казалось, действительно навсегда покончил с прошлым. Хуже всего было то, что ему запретили летать: как ни старался сенатор Конли, военно-морская база Хьюстона была навсегда закрыта для Роя.

Теперь они с Линдой много гуляли, Рой даже начал писать стихи, и она его в этом поощряла. Но вынужденное безделье не переставало угнетать Роя, и однажды вечером он вернулся домой мертвецки пьяным. Наутро он пытался убедить Линду, что не случится ничего страшного, если он пропустит стаканчик: ведь с наркотиками-то он завязал.

Вот тогда Линда по-настоящему испугалась. Впервые она решила откровенно поговорить с сенатором Конли о состоянии его сына. Было ясно, что этот разговор ему крайне неприятен, и все-таки сенатор снизошел до него.

— Я могу предложить только одно, — сказал он. — Отослать Роя на какую-нибудь дальнюю базу, где его никто не знает и где он снова станет летать. Но не забывай: там рядом с ним не будет тебя: он сможет приезжать не слишком часто и ненадолго. Подумай об этом.

— Но ведь я сама смогу поехать к нему! — воскликнула Линда. — Мы снимем номер в каком-нибудь отеле и будем жить вместе!

Свекор промолчал и как-то странно взглянул на нее.

Как бы то ни было, сенатор Конли употребил все свое влияние, и Роя зачислили на военно-морскую базу в Сисайде — за сотни километров от Хьюстона. Было решено, что, как только он устроится там, начнет летать и проявит себя с хорошей стороны, сразу вызовет Линду к себе...

Теперь он был мертв. И все это время Линда гнала от себя мысль о том, что известие о его гибели принесло ей внутреннее облегчение. Больше не было лжи, жалости друзей и самое главное — их удовлетворения от ее унижения, Линду покинула постоянная изматывающая тревога за Роя. Теперь ей было только бесконечно жаль его.

Тяжело вздохнув, Линда смахнула слезы со щек, подошла к кровати и легла. С того самого момента, как пришла телеграмма, в которой сообщалось, что самолет Роя разбился, она знала: за всем этим стоит нечто большее. Нечто большее, чем простые слова, переданные по телеграфу...

В тот вечер ее свекор заперся в библиотеке огромного особняка Конли. Никто из домашних не решатся его беспокоить, было слышно только, что он сделал несколько звонков — очевидно, своим высокопоставленным друзьям в правительстве. Когда он вышел, его лицо было пепельного цвета. И Линда поняла: это не из-за того, что Рой погиб.

Ее подозрения подтвердились, когда сенатор отказался обсуждать смерть сына. Он и прежде не любил говорить о Рое, а теперь, как Линда ни умоляла рассказать детали, свекор попросту игнорировал ее просьбы — так, как это попытался сделать поначалу полковник Дадсон. Он заявил ей, что не видит причин не верить официальной версии. Рой мертв, и ничто не вернет его. И чем быстрее они забудут об этой ужасной трагедии, тем лучше.

Линда ждала месяц, а затем решила сама обратиться к руководству военно-морской базы — той, где произошла трагедия.

После трех дней хождений по различным кабинетам она попала наконец к полковнику Дадсону, и он пообещал помочь ей. Она победила!

Но сейчас, когда подозрения Линды начали подтверждаться, она вдруг испугалась: что, если в процессе расследования раскроется нечто, чего она не сможет пережить?!

Ее разбудил телефонный звонок. Линда села на кровати, пытаясь сообразить, что происходит. Должно быть, она задремала. Телефон зазвонил вновь.

— Да.

— Миссис Конли? Это полковник Дадсон! Я договорился для вас о встрече с гражданским экспертом, который расследовал все катастрофы, произошедшие на нашей базе.

— Спасибо, полковник. Когда я могу встретиться с ним?

— Сегодня днем вас устроит?

— Да, конечно. Мне прийти на базу?

— Нет. Он сам придет к вам, если вы не раздумали.

— Я не раздумала. Когда его ждать?

— Он сказал — сразу после четырех. Но, зная Джейка, должен вас предупредить, что это может быть любое время до полуночи. Извините. Но это все, что я смог сделать для вас.

— Я буду ждать, — твердо ответила Линда. — Когда бы он ни пришел.

Повесив трубку, она направилась в душ. Затем надела простое бледно-желтое хлопчатобумажное платье и впервые подумала о том, что забыла спросить фамилию этого Джейка. Впрочем, это не имело значения — так же как и то, когда он придет. Для Линды важно было только одно: что скажет этот человек.

Она расчесала длинные черные волосы, которые слегка вились на концах, уложила их в строгую прическу и принялась ждать. Была только половина четвертого, и Линда вспомнила, что не обедала сегодня. Хотя за последние пару месяцев у нее не было особенного аппетита, сейчас она чувствовала голод.

Она позвонила в ресторан и заказала сандвич с салатом, кофе, бутылку лучшего белого вина и немецкое пиво. Она знала, что большинство мужчин предпочитает именно немецкое пиво, а ей очень хотелось угодить этому Джейку.