Ради карьеры

Мел заказал еще пива. Ладно, хватит думать об этом, решил он. Она явно ненавидит его. Видно, судьбе угодно, чтобы его отношения с женщинами кончались именно так. Взять хотя бы его родную мамашу: бросила мужа и семилетнего сына и уехала, «чтобы осуществить свою давнюю мечту», как она изволила выразиться. Он никогда не рассказывал об этом Кэти. Никому не рассказывал. Не хотел и не мог. Слишком больно. До сих пор больно.

Мел поднял глаза и увидел входившую в бар Кэтлин.

– Вижу, ты, как и раньше, отмечаешь день зарплаты выпивкой, – с улыбкой бросила она, кивая на бокал.

– А я-то думал, что здесь я в безопасности, – пробурчал он. – Прежде ты бары терпеть не могла.

– И сейчас не терплю. Просто у меня здесь встреча.

– Понятно.

Кэтлин взглянула на часы.

– Я пришла раньше, чем было назначено, – проговорила она словно про себя. – Даже домой не успела забежать, так что…

– Зачем ты мне все это объясняешь?

– Тебе? С чего ты взял?

– Присядь за мой столик, – чуть поколебавшись, предложил он. – Что тебе заказать?

Она покачала головой.

– Спасибо, не надо.

– Я же знаю, что ты думаешь про тех, кто толчется в барах. Садись рядом, и тогда никто к тебе не привяжется.

– Это уж точно, – сказала она и с вызовом взглянула на него.

– Не волнуйся. Тот, кого ты ждешь, не приревнует тебя ко мне. Никому из наших знакомых в голову не придет предполагать, будто между нами что-то есть.

– Вот тут ты абсолютно прав, – со смехом подтвердила Кэтлин.

– Разреши, я все же закажу тебе что-нибудь выпить, – настаивал Мел.

– Чем ты хочешь меня напоить? Не приворотным ли зельем?

– Боюсь, тебя даже колдовством не проймешь.

– Это уж точно. – Кэтлин уже повернулась, чтобы уйти, но Мел схватил ее за руку.

– Брось, Кэти, – проговорил он тихо. – Успокойся, я просто пошутил.

– Вечно ты шутишь, Ригз, – прошипела она. – В этом-то вся и беда. Ты не способен к чему-либо относиться серьезно.

– Ты не права. К некоторым вещам я отношусь вполне серьезно. И даже очень.

– Но как раз не к тем, к которым нужно, – уже более спокойно сказала она и села рядом с ним.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что ты весь наш брак превратил в дурную шутку и даже не понял, когда все у нас полетело к черту, – сказала она почти шепотом.

– Понял, да не хотел в это верить, – откликнулся он так же тихо. – Трудно было не поверить, что все кончено, когда я однажды приехал домой и увидел коробки со своими вещами за дверью. Я явился домой всего за десять минут до того, как пришла машина из транспортного агентства.

– Я ее не вызывала, – произнесла она, сдерживая смех.

– Ну да, конечно. Машина просто случайно оказалась поблизости! – воскликнул он.

– Я никак не могла заставить тебя объясниться, – продолжала вспоминать Кэтлин. – Ты не желал сказать, что тебя не устраивает. Я просто была не в состоянии дальше это терпеть, Мел. Я вынуждена была сделать решительный шаг.

– И поэтому выкинула мои вещи, а заодно и меня. Решительнее некуда! – с горечью бросил Ригз и сделал знак, чтобы ему повторили заказ.

– Вот видишь? Ты и сейчас паясничаешь! – воскликнула Кэтлин. Вся во власти своей обиды, она совсем позабыла, что их могут услышать. – Ты не пытаешься разрешить проблему; ты даже не желаешь обсуждать ее; ты просто стараешься от нее увильнуть. И так было всегда!

– Ты забываешь одну маленькую деталь: в данном случае меня никто и не просил что-то решать. Ты решила за нас обоих. Выкинула меня из дома – и все дела, – сказал он уже без улыбки.

– Ты не оставил мне иного выхода. Мел взглянул на нее в упор:

– Знаешь, что я тебе скажу, дорогая? Если у кого из нас двоих и были причины чувствовать себя несчастным, так это у меня.

– У тебя?! – изумленно воскликнула Кэтлин.

– Вот именно: у меня. Мне пришлось соперничать с собственной женой в самый решающий момент моей профессиональной карьеры.

Теперь Кэтлин не сомневалась, что Ригз говорит совершенно серьезно.

– Твоей? – выговорила она. – А я? Обо мне ты подумал?

Она внезапно умолкла, заметив в дверях человека, назначившего ей встречу, и поэтому устало добавила:

– А впрочем, что толку все это обсуждать? Тогда ты не желал ничего понимать и теперь не желаешь. Спасибо, что угостил. Я бы сказала: приятно было поболтать, да только ты и сам знаешь, что это неправда.

Она встала и направилась к выходу, а Мел, глядя ей вслед, думал о том, что, как ни странно, ему и теперь все так же больно, как десять лет тому назад.

– Все еще сидишь? – удивилась Кэтлин, когда поздним вечером, заглянув в редакцию, чтобы отдать в набор очередную статью для следующего номера, обнаружила в опустевшем кабинете своего главного редактора. – Может, война началась?

Джерри Хэнлок оторвался от корректуры, которую просматривал в этот момент, и поднял голову. Когда он, что случалось нередко, засиживался на работе допоздна, у него всегда был вид как после тяжелого запоя. В свои сорок семь он выглядел на все шестьдесят с хвостиком. Раннее старение Джерри называл профессиональной болезнью журналистов.

– Никакой войны, – ответил он. – Просто какой-то русский дипломат в самое неподходящее время сыграл в ящик.

– И тебе срочно нужно сделать статью, – досказала за него Кэтлин, бросая сумку на свой стол.

– Почти правильно, – кивнул Джерри. – Нужно придумать хотя бы заголовок. Как тебе вот такой?

Он передал ей исчерканный и перечерканный листок. Сверху заглавными буквами было напечатано: «Мертвый красный в постели прекрасной». Кэтлин расхохоталась:

– Ты это что, серьезно?

– Конечно, нет, – ответил он с вымученной улыбкой. – Но если не шутить, то впору разреветься.

– Что-то мы раскисаем, а?

– Не знаю, как насчет тебя, а я бы с превеликим удовольствием ушел сейчас в отпуск на десять лет. Кстати, о тебе: ты-то, детка, что сюда заявилась на ночь глядя?

– Надо отдать в набор очередной материал. И потом, хочу еще раз просмотреть дело Роллинза.

– Что-то ты больно много возишься с этим Роллинзом, – заметил Джерри.

– Решила сделать о нем книгу.

– Да? И уже договор подписала?

– Еще нет. Но думаю, скоро подпишу. Помнишь Дарси Макдонау?

Джерри кивнул головой:

– Ну да, писательница, у которой ты недавно брала интервью.

– Она самая. Так вот: она познакомила меня с Кларой Филлипс – своим агентом в Нью-Йорке. Та отнеслась к моей идее с большим интересом и согласилась устроить мне договор.

Джерри присвистнул.

– Считай, тебе и впрямь повезло. Я слышал, она умеет проталкивать своих авторов. В ее активе немало книг, которые стали бестселлерами.

– Мне тоже это говорили. – Кэтлин присела к столу и включила компьютер. – Пожелай мне удачи, Джерри.

– Охотно, только обещай не уходить из газеты.

Кэтлин вышла из редакции далеко за полночь. По дороге домой, в свою небольшую квартирку на другом конце города, она раздумывала о том, как складывается ее жизнь. Она взяла себе за правило, поставив перед собой какую-то определенную цель, каждые пять лет как бы подводить итоги и при необходимости менять ориентиры. На этот раз она чуть запоздала с пересмотром своих планов: пять лет ее работы в местной «Дейли миррор» истекли в прошлом месяце. Вероятно, это связано с тем, что ей здесь нравится. Понравилось с самого первого дня. Нравится работа, нравятся люди, которые ее окружают, нравится брать интервью, в особенности с прошлого года, когда ей было поручено давать материал о громких процессах и местных знаменитостях. Она любила делать портретные зарисовки, это привлекало ее гораздо больше, чем простые репортажи о текущих событиях. К тому же это позволяло ей избегать Ригза, во всяком случае до настоящего времени.

Когда Кэтлин попросила поручить ей освещение процесса Роллинза, она предвидела, что теперь ей придется столкнуться с Ригзом. Это был как раз его конек – местный воротила, арестованный по подозрению в убийстве своей жены. Обвинение располагало лишь косвенными уликами, однако убийство вызвало бурю негодования, и все без исключения – буквально все – были убеждены в его виновности. Да, такого рода материал просто создан для блестящего журналиста-обозревателя вроде Мелвина Ригза. Кэтлин знала, что в ожидании приговора Мелвин как коршун будет кружить по залу суда. Что говорить: именно благодаря этим его качествам он и снискал себе славу лучшего уголовного репортера в городе. Именно это помогло ему завоевать Пулитцеровскую премию. И именно это, в какой-то степени, послужило причиной того, что их брак распался.