Любовь как ненависть

С тех пор как Скотт расстался с Эмили, он не оставался надолго ни с одной женщиной. Несколько недель, в лучшем случае — месяц или два. И всегда он уходил первый. Бросая их, он будто мстил Эмили, но забыть ее не мог, как ни старался.

Скотт Грирсон повзрослел, стал известным тележурналистом. Но в его душе все еще жил юноша, безумно влюбленный в Эмили Шихи и оскорбленный ею. Эмилка Штихова. Теперь, наверное, только он помнит ее настоящее имя.

Двенадцать лет назад Скотту казалось, что Эмилка — та женщина, с которой он хочет остаться навсегда. Какой необузданно страстной, ненасытной она была. Но любовь Эмили к сексу оказалась иллюзией. Ее подлинная страсть — успех, карьера, деньги, и ради них она переступит через все. Переступила же она через свою семью, родителей, а потом настал и его черед.

Но теперь справедливость восторжествует. Скотт сполна расквитается с Эмили — за все, что ему пришлось пережить, и за все, чего у него никогда не было. И его орудием, сам не зная о том, станет несчастный педофил Дэвид Хэриет. Скотт узнал, что журнал, где работает Эмили, поведет атаку по всем фронтам. Ну а Грирсон будет вести иную линию. В своей передаче он докажет, что все обвинения в адрес Хэриета гроша ломаного не стоят.

В пять часов вечера того же дня Скотт Грирсон встретился с Хэриетом. Режиссер выглядел не на шутку взволнованным и даже перепуганным.

— Против вас, кажется, развернули серьезную кампанию, — сочувственно произнес Скотт.

— Меня просто затравили! — с болезненным отчаянием вскрикнул режиссер. — Я не знаю, что мне делать… Ведь даже если ничего и не удастся доказать, моя карьера все равно безнадежно испорчена. На меня уже и так все показывают пальцем.

— Не беспокойтесь, мистер Хэриет. Рано или поздно правда станет известна, ваше доброе имя будет восстановлено. И я постараюсь сделать для этого все.

— Ах, — уныло махнул рукой Хэриет. — Я уже ни на что не надеюсь.

— Борьба будет нелегкой, но мы победим, — пообещал Скотт.

— Но газеты уже подняли такой вой.

— Ничего, после нашей передачи они будут вынуждены замолчать.

Хэриет попытался кое-как улыбнуться, но это у него плохо получалось. Скотт ободряюще кивнул ему и распрощался.

Скотту нужно было побыть несколько минут одному. Завтра он начнет воплощать в жизнь свой давний план. Он пойдет в редакцию журнала Эмили и опять увидит ее. И этот миг станет началом его мести. Он так надеялся, что она подурнела за эти годы, растолстела и выглядит на все сорок пять. Но, к его сожалению, Эмили была хороша по-прежнему.

Он почувствовал толчок в плечо, поднял голову — оказывается, задумавшись, он столкнулся с какой-то женщиной. Коротко подстриженные светло-каштановые волосы, зеленоватые глаза… «Эмили!»

— Скотт! — невольно вскрикнула она и отступила.

Эмили непроизвольно протянула руки, чтобы обнять Скотта, но заставила себя остановиться. Она же сделала выбор и была счастлива без него. «Да-да, счастлива и довольна! У меня есть работа, успех, впереди меня ждет блестящая карьера: место редактора отдела, а потом — кто знает? — даже главного редактора», — Эмили с трудом проговорила все это про себя, но это слабо помогало: присутствие Скотта отменяло абсолютно все. Существовал только он, его руки, лицо, тело, запах. Эмили чувствовала жар, исходящий от него, его дыхание на своих щеках. От мужчины пахло мятной жевательной резинкой — как и тогда, когда он впервые поцеловал ее. Губы Эмили помнили этот поцелуй с легким мятным ароматом. Тогда она была другой — влюбленной, безмозглой девчонкой. Теперь ей уже тридцать два и ею управляют не страсти, а рассудок. Но Скотт снова мог сделать ее прежней. Двадцатилетней Эмилкой Штиховой.

Вздрогнув, Эмили отшатнулась. Какие неожиданные, совсем ненужные мысли — погладить его лицо, поцеловать полные губы. Ее тело пылало от желания, молило об этом. Но рассудок был на страже. «Думай о работе! — шипел он. — О работе, а не о призраках прошлого! Тебе уже не двадцать лет!»

— Спасибо за то, что поддержал меня, — холодно сказала она и повернулась, чтобы уйти.

Но Скотт пошел за ней. Эмили в первый момент захотелось убежать со всех ног, но она справилась с собой и просто шла вперед.

— Эмили? — проговорил Скотт.

Она оглянулась через плечо:

— Да? — Более всего женщина опасалась, что ее выдает дрожь в голосе.

— Мы еще не закончили.

Это был новый Скотт. Она была смущена, не знала, как вести себя с ним.

— Ты угрожаешь мне, Скотт?

Подойдя к ней как можно ближе, Скотт провел рукой по ее спине и с силой шлепнул по заду.

— Конечно, нет, киска. Это обещание. А я, как ты знаешь, всегда выполняю свои обещания.

Он резко развернулся и пошел в другую сторону. Эмили понимала, что не должна ему мешать. Но ей не хотелось, чтобы последнее слово осталось за ним. И какое он имел право так фамильярничать с ней? Эмили кинулась вслед за Скоттом и схватила его за пиджак.

Скотт удивленно поднял бровь. И куда делась холодная деловая женщина? Женщина, забывшая о своей женственности и сделавшая смыслом и целью своей жизни карьеру? Под взглядом Скотта в ней воскресала двадцатилетняя девушка — прежняя Эмилка, которая танцевала когда-то перед ним совсем голая, в бусах из дешевых камешков на шее и с бутылкой пива в руке. Эмилка Штихова, о которой нынешняя Эмили Шихи хотела забыть навсегда.

— Что ты хочешь от меня? — спросила она. Скотт пожал плечами:

— Пока не знаю.

— Не похоже на тебя. Ты всегда знал, чего хочешь.

— Я научился не делиться своими желаниями ни с кем, киска. Это уже один раз вышло мне боком.

Эмили сжала губы. Такого удара она не ждала.

— А если я скажу, что жалею о своем поведении?

— А ты действительно о нем жалеешь? Как же ей хотелось ответить «да»! Но она не стала бы такой, как сейчас, если бы повела себя по-другому двенадцать лет назад.

Да, она тогда унизила его, отвергла и, сверх того, обманула, чтобы получить свое нынешнее место. Ведь, по совести сказать, это место должен был занять он. Она солгала ему, солгала расчетливо и холодно. Но солгала один-единственный раз. Потому что знала: это ее единственный шанс вырваться из болота, которое иначе неизбежно засосало бы ее. Если бы тогда она поступила по-другому, то, очень может быть, повторила бы судьбу своей матери.

— Нет! — ответила Эмили.

Скотт усмехнулся. Выражение его лица на миг напомнило Эмили того страстного влюбленного юнца, каким он был когда-то. Мужчину, который был ее первой и единственной любовью.

— Я знаю.

— Может, заключим мир? — спросила она наконец.

— Нет, — отрезал Скотт. — И не мечтай.

— Я не прошу тебя о том, чтобы ты простил меня. Я прошу только об одном: не трать свое время на месть! Давай встретимся где-нибудь в подходящей обстановке, все обсудим…

— Отлично! — воскликнул Скотт. — Выпьем пива, которое ты раньше так любила.

— Разве? — Эмили развернулась, собираясь удалиться.

— Ну что ж, киска, давай встретимся, — сказал Скотт ей вслед.

Весь следующий день Эмили неотступно думала о Скотте: «Чего он хочет?» Но гораздо больше ее тревожило то, чего хотела Она сама. Ее охватывало страстное волнение, и против своей воли Эмили ждала встречи со Скоттом. Никакому другому мужчине не удавалось разжечь в ее душе и теле такого пламени. С другими она была госпожой. Со Скоттом Грирсоном — никогда.

Закончив все дела, Скотт вышел на улицу. Стоял свежий весенний день, ясный, но еще прохладный. Он ослабил узел галстука и вынул из кармана темные очки. Уже сидя в своем «Астон-Мартине», он снова вспомнил об Эмили. Она не растолстела и не постарела. Просто милая юная девушка превратилась в зрелую, уверенную в себе, красивую женщину Она хочет казаться непобедимой и непреклонной, эдакой железной леди журналистики. Но и он не простачок. Ведь ее самоуверенный вид и жесткость — просто маска, которую Штихова носит уже двенадцать лет. На самом деле она чувственная, пылкая, восторженная. И это станет ее ахиллесовой пятой. Эмили еще пожалеет о той опасной игре, которую она затеяла.