Рыжее солнце любви

— И?

— И? — округлил глаза Джад. — Кажется, это я задал тебе вопрос, Фокс.

— Да ну тебя, — пробормотала Лиси и чуть ли не весь нос засунула в кофейную чашку, мысленно сокрушаясь, что нельзя залезть в нее с головой.

— Как знаешь. Фокс, — посерьезнев, заметил Джад. — Только, по-моему, он для тебя немного… староват. О, стоит черта помянуть, как он тут как тут! — Джад покосился в сторону входа, к которому Лиси сидела спиной. — Ну и мастер же опаздывать твой новоявленный Казанова.

Лиси и не предполагала, что можно утонуть в крошечной чашечке, пока от смущения и возмущения не вдохнула носом целый глоток кофе, к счастью порядком остывшего. Джад подоспел вовремя и как следует стукнул ее по спине своей огромной лапищей. Лиси едва успела схватить салфетку, чтобы освободиться от коварного напитка, который благодаря весьма болезненному удару выплеснулся наружу.

Красная как рак, Лиси вытерла нос и одарила Джада взглядом, имевшим мало общего с благодарностью.

Она не только знала, она чувствовала, что за ее спиной тот, кто заставил ее так густо покраснеть. Тот, из-за кого она только что подавилась кофе. Тот, из-за которого она сейчас чувствовала себя вовсе не полицейским, а какой-то сопливой школьницей, по уши втрескавшейся в своего учителя и наивно полагавшей, что никто, кроме нее, об этом не знает.

Надо отдать должное Джаду Макнайту, он не оставил коллегу в беде и дал ей возможность как следует вытереть нос, а заодно хотя бы немного успокоиться.

— Хэлло, мистер Писатель, — добродушно поприветствовал он Дрю и кивнул его спутнику. — А вы, выходит, тот самый Джозеф Кармайкл, которому мы обязаны делом Кшесински? Ну что ж, садитесь, господа, потолкуем. Дрю, можно я буду с вами запросто? В этом вашем «Вельвете» ужасно дорогой кофе. И наливают его какими-то мышиными дозами. А пончиков тут и вовсе нет. Писатели что, не едят пончиков? То ли дело в нашем кафе: кофе наливают большими чашками, а вторая коробка пончиков — за полцены. Правда, Лиси?

Лиси не очень-то вслушивалась в болтовню Джада, поэтому просто кивнула и наконец осмелилась посмотреть в сторону Эндрю.

Они не виделись всего несколько дней, но это ничтожное время показалось Лиси вечностью. Она изо всех сил старалась не думать о писателе, но мысли, как истосковавшиеся по свободе псы, срывались с поводка и снова устремлялись к нему.

К концу второго дня своих мучений Лиси, как человек, привыкший рассуждать здраво, задала себе несколько вопросов и, хорошенько подумав, на них ответила. Ответы оказались столь неутешительными, что Лиси немедленно вынесла приговор: во что бы то ни стало отказаться от всяческих фантазий о Дрю, и если уж не забыть о нем, то по крайней мере не думать о нем как о мужчине.

Тем более что Эндрю Донелли вовсе не тот мужчина, с которым ей было бы хорошо. А она вовсе не та женщина, которая могла бы свести его с ума. Так что если, конечно, Лиси будет рассуждать как взрослый человек, а не как глупая влюбленная девчонка, то придет к выводу, что знакомство Эндрю и Стеллы настоящее благо. Во всяком случае, для нее.

Вооруженная до зубов уверенностью в том, что ее увлечение самая обыкновенная блажь, которая скоро пройдет, Лиси и не подозревала, что слова Джада Макнайта, не слишком-то щепетильного в любовных вопросах, произведут на нее столь сильное впечатление.

Теперь же, исподволь разглядывая Дрю, усевшегося, как назло, напротив нее, Лиси испытывала смешанные чувства: радость, оттого что они снова увиделись, и страх — не отгадает ли он, что творится в ее душе, с той же легкостью, с какой это сделал Джад. Ей понадобилось сделать над собой определенное усилие, чтобы выглядеть и говорить непринужденно.

— Значит, вы Джозеф Кармайкл? — обратилась она к молодому длинноволосому мужчине, который пришел вместе с Эндрю и не без удивления разглядывал женщину-полицейского, больше похожую на выпускницу школы. — Ваша статья нам очень помогла. Дело Кшесински могли бы закрыть за отсутствием состава преступления, а теперь наш патрон требует, чтобы детектив Макнайт отложил все дела и занимался только этим делом.

— Да уж, — кивнул Джад. — Наделали вы своей статьей шума. Очень хорошо, что газету, в которой вы печатаетесь, так любит наш шеф полиции. Да, несладко пришлось Бригглсу. Шеф лично вызвал его к себе и, как видно, устроил такую головомойку, что Бригглс наконец вспомнил о том, что работает в полиции. Надо сказать, у нас не очень-то любят вашего брата, вы уж не обижайтесь, Джози. Но на этот раз журналисты нас спасли. Ну и писатели конечно, в лице Дрю.

— Я скорее себе помогал, — скромно заметил Дрю.

— А я очень рад помочь такому очаровательному полицейскому, — подмигнул Лиси Джозеф Кармайкл.

Лиси натянуто улыбнулась. Ей не очень нравилось, что этот мужчина разглядывает ее, как игрушку на ярмарке, но все-таки было приятно, что он сделал ей комплимент при Дрю. Джози хотел сказать что-то еще, но Дрю перебил его:

— Расскажите лучше, как вам удалось придержать дело? — полюбопытствовал он у детектива.

— Это все она. — Джад кивнул в сторону Лиси, которой меньше всего сейчас хотелось оказаться в центре внимания. — Испортила несколько листов, посыпав их тонером, а Бригглсу сказала, что меняла в принтере картридж, ну и нечаянно просыпала тонер на дело Кшесински. Сержант, конечно, был в ярости — в таком виде дело не положишь на полку. Я сказал, что понадобится время, чтобы привести все в порядок. Два дня мы выиграли, — вздохнул Джад. — Правда, оба получили и выговор, и наказание. Меня за то, что я разбрасываюсь делами, лишили трех выходных, а вот Фокси пришлось хуже. Бригглс сказал, что она может не рассчитывать на то, что пойдет в отпуск летом.

— Летом и зимой у брата каникулы, — объяснила Лиси. — Под Рождество в отпуска уходят только лейтенанты, сержанты, в лучшем случае кто-то из детективов. А нам, простым смертным, выбирать не приходится. Я просила дать мне отпуск летом, но теперь о нем нечего и мечтать. Я не жалуюсь, ведь знала, на что шла. Только боюсь, что Алли за это лето разгромит полгорода, — вздохнула она.

— Алли — собака или ребенок? — игриво поинтересовался Джози, по выражению лица которого всем стало ясно, что он бы предпочел первый вариант.

— Алли — брат Алисии, — объяснил Дрю, с недовольством поглядывая на своего чересчур легкомысленно настроенного спутника. — Но, кроме нее, о нем некому позаботиться.

— Вот как? — недоуменно покосился Джози на Лиси и, поскольку у него не было желания вникать в подробности, просто поинтересовался: — Тогда почему вы не наймете няньку?

— Няньку?! На целый месяц?! — Лиси натужно засмеялась. — Вы думаете, в свободное от дежурств и допросов время полицейские грабят банки? Мне с трудом хватает, чтобы оплатить услуги временной няни.

— Вы слишком плохого мнения о своем брате, — с улыбкой заметил Дрю. — Я уверен, с ним можно договориться.

— Если с ним не может договориться лучший полицейский, который, кстати говоря, чуть было не стал детективом… — Джад почувствовал довольно неприятный укол острого локтя, обладательница которого сидела рядом с ним, и запнулся. — В общем, я хотел сказать, что убедить в чем-то Алли не так просто, как кажется.

Дрю мельком посмотрел на Лиси, и ей снова захотелось провалиться сквозь землю. Ну зачем Джад сказал об этом? К чему ворошить прошлое? Теперь Дрю подумает, что она неудачница. Так думают почти все штатские, имеющие весьма смутное представление о том, как устроена, мягко говоря, несовершенная полицейская система.

— Напомню, что мы здесь собрались не только поболтать, — поторопилась заметить Лиси, пока никто не изъявил желания послушать историю о том, как из нее не получилось детектива. — Эндрю, вы связывались со Стеллой? — деловито поинтересовалась она у Дрю. — Она еще не вернулась в город?

— Нет, — покачал головой Дрю. Лиси без особого удовольствия заметила, что в его глазах появилась если не тоска, то уж точно неподдельная грусть. — Но обещала приехать на днях. Ее мать больна, и Стелле приходится часто навещать ее.