Бегом к алтарю

— Отца я едва помню, — отозвалась Дженни.

— Очень может быть, но держу пари, «по причиненную им боль ты еще как помнишь.

Дженни снова пожала плечами и резко отвернулась. Несколько прядок, взметнувшись, наполовину скрыли ее лицо.

— Я привыкла справляться в одиночку, — с трудом выдавши она.

— Все это прекрасно и здорово, но больше тебе не требуется справляться в одиночку, — мягко прошептал он и так же, как вчера, заправил ей выбившиеся пряди за ухо.

— Я не ищу для себя замену отцу, — заявила ему Дженни.

— А я смею тебя заверить, что испытываю к тебе отнюдь не отцовские чувства, — возразил он, снова сверкнув своей дьявольской улыбкой. — Так что идем, объявим новость и насладимся восторженной музыкой. — Он протянул ей руку.

Дженни на миг застыла. Итак, час пробил. Готова ли она пройти через все испытания, связанные с этим планом? Как сказала бы Мириам, нужно быть бестией, чтобы все это выдержать.

В прошлом Дженни дерзостью не отличалась. Наоборот, дед частенько обвинял ее в излишней мягкотелости, в излишней чувствительности. Он постоянно предупреждал, что в этой жизни невозможно добиться успеха без значительной доли напористости и целеустремленности. Дженни взглянула на Рейфа. Да уж, жизнь в течение пяти лет с человеком такого склада потребует от нее немало напористости и целеустремленности. Работа не из легких, но кто-то должен ее сделать. Обратного пути нет, решила Дженни и с улыбкой приняла предложенную Рейфом руку.

Дождавшись, когда стихнет всеобщий хохот после последнего восторженного тоста Клубня за будущих молодоженов, Хьюго громко фыркнул в знак негодования. Проследив, как Клубень одним духом осушил бокал шампанского, Хьюго произнес:

— У тебя душа крестьянина.

— Ты мне уже говорил. — Клубень с такой силой хлопнул Хьюго по спине, что худосочный шеф-повар едва не переломился пополам. — Все те годы, что я тебя знаю, как минимум раз в день. Придумал бы что поновее, Хьюи. А то уже смахиваешь на заезженную пластинку.

Хьюго разразился ядовитой французской тирадой.

Клубень покатился со смеху.

— Забыл, что ли, Хьюи? Я ж родился на севере, на границе с франко-канадским Квебеком, так что меня не удивить гнусным французским. Но ты не тушуйся, для парня родом из Южного Бронкса звучит не так уж и плохо. И ударения почти все на месте.

— Злобная клевета. Я никогда не бывал в Южном Бронксе!

— А до меня доходили такие слухи, — издевался Клубень.

Разъяренный, Хьюго рывком развернулся и, задев высоким колпаком одну из своих драгоценных медных кастрюль, смахнул ее с крючка над плитой прямо на пол.

— Ну вот, посмотри, что я из-за тебя натворил! — простонал Хьюго, после чего схватил пустую кастрюлю и крепко прижал к своей вздымавшейся груди. — В этой кухне развернуться негде! Артисту нужно пространство!

— Так, слушайте, вы двое, мы собрались праздновать, а не любоваться склокой поваров, — предупредил Рейф.

Хьюго поправил сбившийся набок колпак с надменностью короля, поправляющего корону.

— В этой кухне только один шеф-повар, — провозгласил он.

— Именно, — согласился Клубень. — И ты смотришь прямо на него, — добавил Клубень, стукнув себя кулаком в грудь.

— Из-за этой парочки Дженни пожалеет о своем решении войти в нашу семью, — насмешливо заметил Чак.

— Ты ведь не передумаешь, Дженни, нет? — удрученно обратилась к ней Синди.

— Нет, не передумаю, — заверила девчушку Дженни и для вящей убедительности крепко сжала ее в объятиях.

— Вот хорошо, — расцвела Синди. — Значит, ты сможешь жить у нас и все время красить мне ногти.

— Уверен, что у Дженни просто сердце замирает от ожидания, — с ухмылкой вставил Чак. — Но нельзя понапрасну тратить время. Нужно обзвонить столько народу, подготовить приглашения…

— Свадьба будет скромной, па, — напомнил отцу Рейф. — И праздничный прием тоже. Так что не слишком-то усердствуй, а то потопишь корабль.

— Я больше тридцати лет прослужил на флоте, сынок, — парировал Чак. — Уж мне ли не знать, как не потопить корабль!

Знаменательные слова…

— А где же обещанная скромная церемония в городской ратуше? — буркнула Дженни, десять дней спустя сидя рядом с Мириам в белом лимузине — шикарном авто с кожаными сиденьями и мини-баром в салоне.

— Ратуше — шмратуше, — без намека на сочувствие хмыкнула Мириам. — Да идея с самого начала была идиотской. К тому же Макс с судьей уже тысячу лет водят дружбу. Раз уж выходить замуж в церкви ты наотрез отказалась, остался только этот вариант. Судья с удовольствием поженит вас в своих владениях.

— В церкви нужно подавать заявление заранее. Нам бы пришлось ждать аж до декабря, — напомнила подруге Дженни.

— Я тебе говорила, что кое-какие связи у меня есть…

— Нет. Все и так отлично, Мириам. Честно. — Дженни не сказала Мириам, что у Рейфа и Сюзан была роскошная церковная церемония, с четырьмя подружками невесты. Дженни увидела фотографию, когда переносила свои вещи к Рейфу. Все вышло случайно, она не собиралась выведывать чужие тайны. Просто искала пустой ящик. А нашла фотографию. Снимок навечно запечатлел взгляд Рейфа на Сюзан: он смотрел на нее так, словно солнце вставало и садилось вместе с ней. Дженни дрожащими пальцами положила фотографию точно на то место, где взяла. Свадьба в церкви только лишний раз напомнила бы Рейфу о том, что он потерял. Но Мириам она об этом рассказать не могла.

Не рассказала она Мириам и о практической подоплеке взаимоотношений с Рейфом. Ей было непросто удержаться и не выложить все начистоту — в конце концов, Мириам ведь ее самая близкая подруга. Но потом Дженни поняла, что она правильно сделала, исполнив просьбу Рейфа сохранить их мотивы в секрете. Но самое главное — ее все же мучило кро-охотное ощущение вины за то, что она выходит замуж ради денег. Но ведь ради своих денег, а не его, напомнила себе Дженни. Не поразит же ее за это кара небесная?

— Итак — есть ли у тебя вопросы, которые бы ты хотела мне задать в эти последние минуты перед тем, как станешь замужней женщиной? — Мириам повернулась к ней на мягком сиденье и подкрепила вопрос ухмылкой.

— Да. Нельзя ли развернуть машину и вернуться восвояси?

— А-а, предсвадебная паника! Я все гадала, когда Же она проявится.

— Паника? Да у меня в желудке двухэтажные динозавры отплясывают! А ты говоришь — паника.

— У меня бы тоже отплясывали двухэтажные динозавры, если бы я проглотила такой завтрак, как ты, — заметила Мириам.

— Мне нужно было успокоиться.

— И поэтому ты уничтожила пол-упаковки замороженного шоколадного десерта.

— Раньше, когда я нервничала, это помогало. Меня тошнит. Я ни одной ночи нормально не спала с самой помолвки… И вовсе не потому, о чем ты сейчас подумала, — добавила Дженни, кинув на Мириам мрачный взгляд.

— Ладно, оставь свою блажь, — снова усмехнулась Мириам. — Ты знаешь, что хочешь выйти замуж за Рейфа. Я об этом тоже знала — едва увидела вас вместе.

— Большинству подруг показалось бы странным, что мы так поспешно женимся, — сердито проворчала Дженни. — Хоть бы попыталась отговорить меня или еще что. Предупредила бы, например.

— Чего-чего, а уж предупреждений ты получила навалом, — заявила Мириам, и ее ухмылка стала еще шире. — С моей стороны это было бы лишнее. Добрый совет — пожалуйста, сколько угодно.

— Так каков же твой добрый совет?

— Вперед! И помни, что я тебе говорила о нас с Максом. Я поняла, что это он, как только мы познакомились.

— Здорово, должно быть, чувствовать такую уверенность, — заметила Дженни.

— Кто говорил об уверенности? Мы понятия не имели, что и как у нас выйдет. Но в нас жила вера — а с верой можно горы свернуть. Помни об этом, и все у вас будет хорошо.

Мириам крепко обняла ее, и Дженни стало гораздо лучше.

— Спасибо тебе за то, что ты такая замечательная подруга, Мириам. И за то, что согласилась быть моей свидетельницей, и за то, что сносила всю мою блажь. Не представляю, что бы я без тебя делала.