Ловушка для плейбоя

— Да, я в курсе, — осторожно подтвердил дядя Нед, словно опасаясь, что разговор может переключиться на опасную тему.

— В папке еще есть статья про маленькую девочку из приюта, которая сейчас проходит курс химиотерапии. Два месяца назад Пейдж обрезала волосы, чтобы ребенку сделали парик. Поэтому у нее такая короткая стрижка.

— И это в очередной раз подтверждает, что у нее доброе и бескорыстное сердце. Ты изучил все материалы в папке?

Сэм разглядывал донышко своего бокала и чувствовал себя так же неловко, как в тот момент, когда читал досье Пейдж.

— Она выросла в приюте. Родители неизвестны, была пара неудачных попыток удочерения. Пейдж задавала мне кучу вопросов о семье. Говорила, что семья — это самое важное. А я только смеялся. И даже один раз прошелся по поводу ее скучного детства, сказав, что стыдно не уметь запускать бумажные самолетики... Уверен, это замечание сильно ранило ее, но она и виду тогда не подала. И ни разу даже не заикнулась про твой подарок и про то, куда она его дела... — Наконец он поднял глаза и прямо посмотрел на дядю. — Я просто осел. Знаю, что выставил себя в самом неприглядном свете и перед ней, и перед собой, да перед всеми. Я собирался поступить с ней, как с остальными своими женщинами.

— Как с остальными твоими легкозаменяемыми, одноразовыми, удобными в использовании подружками.

Неловко улыбаясь, Сэм жестом остановил дядю:

— Не надо, не продолжай, пожалуйста. Рад, что ты запомнил мое определение, но сейчас не стоит. Вопрос вот в чем: если я такой гад, зачем ты свел меня с Пейдж?

— Времена меняются, Сэм. Когда я впервые услышал о мисс Холидей и ее благотворительной деятельности, ты был не готов к появлению такого человека в твоей жизни. Но ты стал меняться. На протяжении всего года я чувствовал, как в тебе нарастает какое-то беспокойство, неудовлетворенность, что ты потихоньку начинаешь понимать: не все так здорово в твоей жизни. Если уж на то пошло, я ждал, пока ты созреешь.

— Чудесно. Ты очень ловкий кукловод, дядя, твоя марионетка даже не замечала нитей.

— Не сердись, сынок. — Дядя Нед поднялся на ноги. — Понимаю, у тебя есть на то все основания, но не сердись. Я считаю, что поступил правильно. Ты встречаешься с мисс Холидей сегодня вечером? Миссис Кларксон сообщила мне об этом. Насколько помню, впервые ты приводишь женщину к себе. Ты всегда говорил, что птица в своем гнезде не... Ну, понятно, что я хочу сказать.

Сэм не решился ответить, чтобы со зла не ляпнуть чего лишнего, поэтому только кивнул.

— Вот и отлично, — улыбнулся Бэлфор Четвертый. — И еще одна новость. Не знаю, кстати или нет, но завтра с утра тебе придется лететь в Сингапур. И если очень постараешься и управишься с делами, то как раз успеешь вернуться к приему.

Изумленный Сэм поднял голову:

— В Сингапур? Но ведь там все спокойно.

— Уже нет. Через три дня будет объявлено о продаже «Чендж индастриз». Я хочу, чтобы ты прощупал почву, а еще лучше — сделал им предложение до того, как появится официальная информация. Мы давно охотимся за ними, и этот шанс нельзя упустить. Конечно, можно было бы послать кого-нибудь другого, но ты один стоишь десятка. Кроме того, небольшая разлука с мисс Холидей, думаю, пойдет вам обоим на пользу. В конце концов, эти две недели она будет плотно занята. Не волнуйся, я за ней присмотрю.

— Прекрасно. Только учти: она считает, что ты мой садовник.

Внезапно лицо старшего Бэлфора преобразилось: глаза загорелись, рот расплылся в широкой улыбке, и старик стал выглядеть лет на десять моложе.

— Похоже, на приеме в Сочельник нашу милую мисс Холидей ожидает сразу несколько открытий, да, Сэм? Знаешь, я уже с нетерпением жду этого дня! — Тут дядя Нед нахмурился. — Только постарайся не испортить ничего. У тебя есть две недели, чтобы хорошенько все обдумать и понять, что же тебе мешало до сих пор найти свою половинку. Уверен, размышления наедине с самим собой пойдут тебе на пользу, и ты осознаешь, в чем настоящее счастье и как его удержать.

— Как говорят, разлука укрепляет чувства.

— Говорят еще и по-другому: с глаз долой — из сердца вон, — возразил старик. — Как бы ни сложились твои отношения с Пейдж, ты, наконец поймешь, что же тебе нужно.

— С женщинами мне всегда все ясно: я прекрасно вижу мотивы их поступков, знаю, что они из себя представляют, чего пытаются добиться. И я всегда с ними откровенен, не даю ложных обещаний — хоть в личной жизни, хоть в работе. Но когда речь идет о всяких благотворителях, — правда, за исключением Пейдж, — тут все сложнее. Я их не понимаю и не доверяю им.

— Я знаю, сынок. А ты спрашивал себя — почему?

Пейдж пришла в половине седьмого. Когда Сэм открыл дверь, она протянула ему два пакета и улыбнулась, стараясь скрыть смущение, охватившее ее при виде него. На этот раз деловой костюм уступил место повседневному наряду: на Сэме красовались синие брюки и трикотажная рубашка с открытым воротом.

— Я не знаю твоих предпочтений, поэтому зашла в кафе и взяла нам по паре сэндвичей. Нормально?

— Звучит и пахнет очень привлекательно. — Сэм отступил, пропуская гостью. Сегодня он пригласил ее не в центральную часть дома, а в свое крыло.

Пейдж окинула взглядом холл: хоть он и был менее масштабным, но все равно поражал воображение.

— Идем наверх. Миссис Кларксон уже накрыла на стол и приготовила напитки.

Пейдж было кивнула, но тут же поняла, что, стоит ей подняться наверх, исход встречи будет предрешен.

— Может, лучше поедим на кухне? И хлопот меньше, — с сомнением предложила она.

Вынимая из нервно сжатых рук пакеты, Сэм наклонился и легонько коснулся щеки Пейдж губами.

— Почему ты не хочешь подняться? У меня там масса интересного!

— Не сомневаюсь. — Пейдж бросила на него решительный взгляд и направилась к лестнице. По пути она подумала, что надо быть начеку, поскольку счет в их схватке уже один-ноль в пользу Сэма.

Небольшая прихожая, куда вела лестница, была искусно отделана деревянными панелями и уставлена антиквариатом. Пейдж приосанилась и, полная достоинства, прошла в просторную уютную гостиную. Сэм не отставал:

— Иди вперед, столовая — слева, сразу за двойными дверьми.

В столовой их ждал накрытый стол, за которым могло бы разместиться человек двенадцать. Усаживаясь, Пейдж похвалила обстановку:

— Здесь очень мило. Прекрасное место для семейных обедов. Не то, что банкетный зал.

— Да, и эхо не мешает, — согласился Сэм, заглядывая, в принесенные Пейдж пакеты и исследуя их содержимое. — Пахнет просто одуряюще. О, сырный сэндвич! Обожаю! Все-таки это исконно наше, так же, как Рокки Бальбоа, Бен Франклин и соленые сухарики. Если где-то еще в мире увидишь, что в меню написано «настоящий сырный сэндвич по-филадельфийски», не верь.

Пейдж почувствовала, как напряжение постепенно отпускает ее. Вот он, Сэм, с ней. Пускай через пару недель этот мужчина станет для нее только воспоминанием. Не важно, что ей кажется, будто у них все могло бы получиться. Пострадать она всегда успеет, а сейчас надо наслаждаться моментом.

— Тебе бы рекламные лозунги писать. Только какой из этих двух сэндвичей ты стал бы рекламировать?

— Выбор прост: оба. — Сэм взял одну из упаковок и выложил сэндвич на свою тарелку. — Твоя очередь.

Пейдж взяла себе сэндвич из другого пакета и встала.

— Ты говорил, где-то есть напитки. Что тебе принести?

Набив рот лакомством, Сэм смог лишь указать рукой на бар. Пейдж достала каждому по бутылке пива. При этом она снова убедилась, что у богатых свои причуды: пиво стояло в серебряном ведерке со льдом.

За ужином Сэм подробнее рассказал, как украшался дом в праздники, и пообещал после еды показать еще фотографии. Пейдж, в свою очередь, сообщила о звонках из разных СМИ и поблагодарила Сэма за то, что помог устроить несколько интервью. Он скромно ответил, что все это ерунда, и взял еще один сэндвич.

Пару раз Пейдж ловила на себе странные, как ей казалось, исполненные особого смысла взгляды Сэма. Но она убеждала себя, что ей почудилось, и старалась сдерживаться и не смотреть на него слишком плотоядно.