Услышь свое сердце

Но об этом она могла бы и не беспокоиться, язвительно подумала Хэлен. Трудно не заметить фигуру размером с диван, к тому же задрапированную в просвечивающую ткань. Глядя, как ее длинные алые ногти касаются покрытой оливковым загаром мускулистой руки Виктора, Хэлен почувствовала, как ее начинает тошнить, и была рада, когда Уэстон наконец поднялся из-за стола и обратился к ней вполне дружеским тоном:

— Пора ехать, Хэлен. Вы готовы?

Если он и заметил намеренную грубость Стефани, то ничем не показал этого или просто не придал ей значения. А может, его даже позабавило то, как его невеста поставила на место эту бухгалтершу. Хэлен надменно вскинула голову, когда услышала, как Стефани произнесла жеманным, подражающим говору маленькой девочки голоском, смехотворным у такой крупной леди:

— Не понимаю, почему ты сам должен везти ее? Это может прекрасно сделать твой немой. Но если так уж надо, дорогой, быстрее возвращайся назад. Я придумала, чем мы сегодня займемся, — это будет сюрприз для тебя.

Стерва! — промелькнуло в голове Хэлен. Она демонстративно отвернулась от Стефани и сказала, обращаясь к Виктору:

— Поехали же, наконец. Терпеть не могу терять время.

Она бросила на Виктора презрительный взгляд, который должен был дать ему понять, что не намерена выполнять роль коврика, о который вытирают ноги.

Девушка ожидала, что вслед за этим должна последовать лекция о недостатке у нее уважения к благодетелям. Но, к ее удивлению, Виктор сегодня был само благодушие, хотя улыбка, игравшая на его капризных и чувственных губах, и показалась девушке довольно подозрительной.

Чувственных! И какие только мысли лезут ей в голову! Он ни разу не целовал ее и вряд ли когда-нибудь поцелует. И, конечно, ей этого совсем не хочется, твердо сказала себе Хэлен. Но она уже знала, что это неправда, и презирала себя.

До недавних пор девушка полностью владела своими чувствами. И случайное увлечение, и глубокая привязанность к одному человеку казались ей одинаковой глупостью. Она хорошо знала, что от любви всего один шаг до предательства и утраты. И всю энергию своей неутоленной страсти вкладывала в работу. И так будет всегда, уверяла себя Хэлен, не отводя глаз от шоссе, обрамленного густыми оливковыми рощами.

Несмотря на черствый характер сидящего рядом человека и невероятное высокомерие, его присутствие пробуждало дремлющие в душе Хэлен инстинкты. Приходилось признать этот неприятный факт. Оставалось только надеяться, что низменные желания в конце концов подчинятся рассудку. Когда она вернется в Лондон, то снова погрузится в работу, и никогда больше не встретится с ним; все ее нынешние пугающие, ненужные переживания уйдут в прошлое, и через пару недель она посмеется над собой. А через пару месяцев Хэлен окончательно позабудет, что значит испытывать такое сильное влечение к мужчине, что дрожь охватывает все тело...

Она старалась держаться непринужденно и издавала подобающие восклицания, когда Виктор показывал ей скалистые вершины за суровой высокогорной равниной, где могли расти только разлапистые пробковые дубы; ниже тянулась полоска возделанной земли, где местные жители выращивали оливковые и миндальные деревья.

В другое время Хэлен поглотило бы подобное зрелище — она постаралась бы впитать в себя экзотическую картину; запечатлеть в памяти морщинистый, выжженный солнцем ландшафт, стада коз на горных склонах, разбросанные здесь и там белые домики фермеров. Но сейчас она желала только, чтобы поездка побыстрее окончилась, и надеялась, что Виктор не заметит в ней никаких других эмоций, кроме вежливого интереса.

Хэлен облегченно вздохнула, когда они наконец въехали на стоянку автомобилей рядом с фабрикой на самой окраине Лоуэлла. Несмотря на то что стояло самое настоящее пекло, Хэлен знобило. Она на миг закрыла глаза, презирая себя за слабость, за неумение справиться с собой. В его присутствии она чувствовала себя бессильной глупышкой. Это было невыносимо!

— Вам нездоровится?

Хэлен заставила себя открыть глаза. Виктор стоял совсем близко, возвышаясь над ней, как скала, и вертел на пальце ключи от машины. Его светло-серые глаза, затененные ресницами, внимательно смотрели на девушку. Временами эти глаза казались ей почти серебристыми, в них словно отражался ясный небесный свет. А иногда они становились совсем черными, и в них читались чувства, которые Хэлен боялась разгадывать... Сейчас она читала в этих глазах искреннее беспокойство, словно его действительно волнует ее самочувствие... Впрочем, это естественно. От заболевшего сотрудника ему не будет проку.

Уэстон положил ключи в карман и придвинулся ближе. Его рука осторожно опустилась на ее плечо. Сквозь тонкую ткань блузки Хэлен чувствовала тепло, его пальцы жгли ей кожу, и она пробормотала, вымученно улыбаясь:

— Со мной все в порядке. Это просто жара. Думаю, что за две недели я к ней привыкну.

Легким движением она высвободилась из-под руки Виктора. Что бы он подумал, если бы узнал, что делает с ней его прикосновение, услышал, как при его приближении кровь поет в ее жилах, если бы он догадался, как ей тяжело бороться с желанием подойти к нему совсем близко, дотронуться до него... Невыразимо тяжело, и становится все тяжелее...

— Ваш управляющий уже приехал? — подходящие слова давались Хэлен без особого труда, но голос звучал предательски хрипло. Однако Виктор, по-видимому, этого не заметил, он кивнул в сторону единственного, кроме их, автомобиля на стоянке — длинного, низкого, с открытым верхом.

— Видите? Бен питает слабость к сумасшедшим скоростям. И к женщинам. Предупреждаю вас. — Виктор направился к одному из подъездов современного здания фабрики, а Хэлен задержалась, обдумывая его слова. Слабость к сумасшедшим скоростям и к женщинам? Или к сумасшедшим женщинам? Может быть, это просто шутка? Понять Уэстона бывает трудно, а переспрашивать она не решилась.

Бен Бишоп ожидал их в маленькой, современно обставленной приемной, расположенной по соседству с его кабинетом. Выглядел он вполне безобидно; довольно приятное лицо казалось мальчишеским под шапкой густых каштановых кудрей. На вид ему было не больше тридцати. Энергичное рукопожатие затянулось несколько дольше принятого, и Хэлен, слегка покраснев, вежливо высвободила свои пальцы, бросив взгляд в сторону Уэстона, и тут же отругала себя за это. Ее смущенный взгляд выдает ее с головой. И когда она увидела поджатые губы и мрачный ответный взгляд Виктора, ее смущение и досада на себя и на него только усилились.

Бен говорил, что очень рад приветствовать ее на фабрике, обещал оказывать всяческую помощь и содействие, но Хэлен почти его не слушала. Виктор Уэстон не имеет никакого права смотреть на нее так сердито. Можно подумать, что он застал своего управляющего и бухгалтера за каким-то недозволенным занятием, которому они предавались за шкафом!

Неужели он предупредил ее о повышенном интересе Бена к женщинам потому, что считает легкой добычей? Но это означает, что он все еще продолжает сомневаться в ее моральной устойчивости и опасается, что эти две недели она с головой окунется в роман с управляющим, вместо того, чтобы заняться приведением в порядок документации и отчетности, проверкой активов и пассивов, уточнением курсов акций, как и подобает порядочному бухгалтеру.

При этой мысли лицо Хэлен снова залилось краской. Ну что же, рассудила она, если его ум так упорно работает в одном направлении, она постарается, чтобы он хотя бы не работал вхолостую! Он сам и будет виноват, если его беспокойство по поводу ее морального уровня помешает ему уделять достаточно внимания собственной невесте. Время покажет высокое качество ее труда, и она посмеется последней. И Хэлен, подчеркнуто не глядя на Виктора, все свое внимание сосредоточила на Бене. Она сделала вид, что очарована, улыбалась и кокетливо опускала ресницы — стараясь, однако, не переусердствовать, — но проделывала все это достаточно заметно, чтобы шокировать чопорного Виктора. А когда тот наконец поднялся, чтобы оставить их вдвоем, Хэлен сказала, не отрывая взгляда от Бена: