Пожар сердец

— Ты похожа на лесную нимфу, — неслышно пробормотал он, и его рот накрыл ее губы.

Решимость и нежность, с которой он это сделал, парализовали волю Аннетт. Утопая в волнах наслаждения, чувствуя, как воспламеняется каждый ее нерв, она бесстыдно прижалась к нему и обхватила руками его мускулистые плечи. Пальцы девушки легко пробежали по ним и, поглаживая, легли на спину. Ну и пусть, подумала она, закрывая глаза. Потом я буду ругать себя, но ведь быть в его объятиях, чувствовать себя желанной — это так восхитительно…

Когда он отпустил ее, она продолжала стоять с закрытыми глазами, кое-как умудряясь сохранять равновесие.

— Да не стой ты так! — Его неожиданно взорвавшийся голос напугал ее, и она со страхом открыла глаза. — Если тебе нравится, как я тебя целую, то скажи об этом, а если не нравится — ударь меня! Не будь так пассивна, иначе жизнь может обернуть это против тебя!

Он ушел, хлопнув дверью, и Аннетт, пошатываясь, пошла в ванную. Тупо подставив лицо струям воды, она неотвязно думала только об одном — об отце и о Саймоне.

Полицейский тогда сухо изложил ей все обвинения, которые нависли бы над отцом, останься он жив: крупное мошенничество и поджог, если не попытка убийства — ведь Аннетт едва не погибла в огне. Она знала, эти обвинения — чистая ложь, но какой-то назойливый дьявольский голосок постоянно спрашивал: а что тогда правда? Может быть, твой отец жил двойной жизнью? Может быть, ты его совсем не знала? Нет! Она подавила в себе всякие сомнения. Не было на свете человека ближе и дороже его! Я умру, если буду сомневаться в любви моего отца, поэтому я должна отбросить все эти мысли и любой ценой обрести цель, ради которой стоит жить и бороться за жизнь.

Я должна начать жизнь сначала, твердо сказала она себе, не замечая, что говорит словами Саймона.

Завернувшись в большое махровое полотенце, Аннетт высушила волосы, переоделась в легкие белые брючки и шелковую блузку с короткими рукавами.

Спустившись по лестнице, она увидела Саймона, который разговаривал с тетей Эльзой. У него было спокойное, обыденное выражение лица, голос звучал так естественно, словно ничего не произошло. На мгновение Аннетт задумалась: уж не пригрезились ли ей ссора на пляже и поцелуй в спальне? Но когда глаза их встретились, в глубине его зрачков что-то полыхнуло, и она поняла: нет, не пригрезились.

За обедом тетя Эльза вновь привлекла к ней внимание Саймона.

— Ты не находишь, дорогой, что Аннетт выглядит намного лучше, чем месяц назад?

Он окинул девушку изучающим взглядом. Его глаза задержались на маленьких грудях, волнующихся под теплым шелком, на длинной шее.

— Безусловно, — согласился он. — Кстати, Эльза, она не говорила тебе, что собирается уехать обратно в Англию? — спросил он как бы между прочим.

Аннетт не обмануло невинное звучание этого вопроса. Как точно он все рассчитал, невольно усмехнулась она про себя, знает, что я не устою перед тетей Эльзой.

— Аннетт, девочка моя! — Тетя Эльза умоляюще посмотрела на нее и накрыла ее руку своей. — Неужели ты покинешь меня сейчас, когда мы так подружились? Этот дом будет казаться мне пустым и скучным без тебя. Останься…

— Ну, я не знаю… — промямлила Аннетт. — Вообще-то я не хотела уезжать прямо в данную минуту, а потом… Но конечно, я останусь, если вы меня об этом просите.

Саймон как-то странно торжествующе улыбнулся ей.

В гостиную вошла Фиона и, сложив руки над белоснежным передником, произнесла:

— Прошу прощения, сеньор. Вас просят к телефону. Сказали, очень важно.

Он отложил в сторону салфетку и, извинившись, быстро вышел. Аннетт с трудом проглотила кусочек курицы, зажаренной Марджи каким-то искусным способом, и замерла, стараясь ничем не выдать заполнившего ее волнения: она была абсолютно уверена в том, что звонил доктор Джонс.

Она продолжала беседовать с тетей Эльзой, но с каждой минутой ей становилось все труднее сохранять безмятежный вид — казалось, Саймон отсутствует целую вечность.

Когда он, наконец, вернулся, то и словом не обмолвился, кто звонил и зачем. И только позже, когда они сидели на веранде и пили кофе, Саймон удивил женщин неожиданным предложением:

— Эльза, ты не возражаешь, если я заберу Аннетт с собой на съемки? Всего на несколько дней?

Девушка поперхнулась кофе, но тетя Эльза не заметила ее смятения.

— Конечно, мне бы не хотелось расставаться с ней даже на минуту! Но если ты считаешь, что ей там понравится, то я не против.

— О, я уверен, она будет просто в восторге! Правда, Аннетт?.. Кроме того, мне нужна ее помощь. — И когда девушка недоуменно уставилась на него, пояснил: — Недавно от меня ушли два ассистента, и с тех пор большую часть рутинной работы приходится выполнять самому. Я подумал, не согласится ли Аннетт делать необходимые записи во время съемок, проверять, успеваем ли мы по графику, напоминать мне вещи, о которых я могу забыть, ну и так далее. Она будет в некотором роде моим доверенным лицом, тем более что у нее есть опыт работы в такой сфере.

— Прекрасно! — с энтузиазмом воскликнула тетя Эльза и повернулась к остолбеневшей Аннетт: — Поезжай, девочка моя! Ты окунешься в совершенно иной мир, узнаешь столько всего нового! И заодно окажешь услугу Саймону. Я и не знала, что ты работала секретаршей, но…

— Да, она настоящее дитя нашего современного мира. — Саймон испытующе посмотрел на девушку. — Ну, Аннетт, согласны вы или нет? — Он говорил спокойно, ровно, словно спрашивал, не налить ли ей еще кофе. — Как вы относитесь к перспективе стать моей правой рукой?

На нее смотрели две пары глаз. Одни — с искренней радостью, другие, предупреждающе сузившись, — с настороженным ожиданием, словно глаза готового к прыжку тигра.

— Ну… — Аннетт колебалась, но тетя Эльза с таким участием сжала ей руку, что пришлось изобразить сияющую улыбку и воскликнуть: — О, я с удовольствием поеду! Всегда мечтала увидеть изнутри голливудскую кухню.

Губы Саймона изогнула ироническая улыбка. Кажется, я немного переигрываю, подумала Аннетт, силясь продержаться еще пару минут.

Если раньше у нее были какие-то сомнения насчет телефонного звонка, то теперь она совершенно точно знала — звонил доктор Джонс. Иначе каким образом Саймон узнал о том, что она два года работала секретаршей в офисе отца? Аннетт закусила губу и опустила голову, делая вид, что наслаждается остывшим кофе.

Саймон тем временем неспешно беседовал с тетей Эльзой, которая не подозревала, что скрывается за его беззаботным видом, как, впрочем, и за напускной веселостью племянницы. Мы словно играем в какую-то глупую игру, в отчаянии подумала Аннетт. Он отлично видит, как мне не терпится узнать, что сказал доктор Джонс; возможно, полицейские не закрыли дело и нашли настоящего поджигателя… убийцу моего отца! Но он затягивает разговор. Что же он узнал, если не хочет говорить со мной об этом?

Когда кофейник наконец опустел и тетя Эльза попросила Марджи вывезти ее в сад, Аннетт торопливо поднялась к себе, зная, что Саймон рано или поздно придет к ней.

И действительно, через несколько минут в дверь ее спальни постучали. Спустя секунду Саймон уже стоял перед нею. Она впилась в его лицо напряженным, обеспокоенным взглядом, пытаясь уловить хоть какое-то подтверждение своим безумным надеждам.

— Бога ради, не смотри на меня так! Иначе я сойду с ума! — Он воздел руки к небу.

— Что он сказал? — не дыша, проговорила Аннет, чувствуя внезапную слабость в ногах.

— Откуда ты узнала, что мне звонил Джонс? — поинтересовался Саймон.

— Что он сказал? — в отчаянной мольбе она схватила его за руку, — и незаметно для себя перешла на «ты». — Прошу тебя, Саймон! Что он сказал?

— Для тебя — ничего нового, — медленно произнес он и, глядя на ее поникшее осунувшееся лицо, добавил: — Полицейские по-прежнему уверены, что кто-то умышленно поджег дом, и продолжают расследование.

— Доктору Джонсу удалось что-нибудь разузнать… может быть, появились новые подозреваемые или… ну, хоть что-то?! — дрожащим шепотом спросила Аннетт, не замечая, что вцепилась в него так, что пальцы ее побелели.