Запретный плод

— Я никогда не встречал ни одного человека, похожего на вас, вам это известно, Кэйс?

Она кокетливо взглянула на него.

— Мне стоит принять это как комплимент?

Он подошел к ней и приподнял со стула, скользнув руками к ней под блузку, и, ощутив теплую нежную кожу, начал медленно и ласково ее поглаживать.

— Наверное, — ответил он, блестя глазами и снова переходя на «ты». — Вообще-то мне давно следовало бы догадаться, что у тебя было достаточно бурное прошлое.

— По глазам?

— И по той непринужденности, с которой ты обращаешься с девочками, по твоей привязанности к ним. Неудивительно, что тебе так не понравилось мое «навешивание отрицательных ярлыков».

Он говорил так спокойно, как будто руки его действовали совершенно, без его ведома.

— Джеффри…

— Мм? — Он посмотрел на нее укоряюще.

— Ты знаешь, что ты со мной делаешь?

— Ну, тут есть одна идея, — улыбнулся он в ответ.

Ее сердце бешено билось, дыхание участилось до предела, слова застревали в горле. Она вся горела, голова слегка кружилась. Все ее существо было пронизано острым, мучительным и реальным желанием.

— Я еще… — она помедлила, облизнув губы. — Есть еще кое-что, о чем я не рассказала тебе.

— Да, я понимаю и хочу услышать обо всем, но позже…

Он закрыл ртом ее приоткрытые губы и ворвался языком внутрь, словно требуя всего того, что она и сама отдавала ему с такой готовностью. Она вскинула руки и погрузила пальцы в его густые волосы.

— Разреши мне взять тебя, — горячо прошептал он.

— Джеффри, я бы очень этого хотела…

— Но?

— Девочки — у них сегодня намечена пешая прогулка.

— И что же?

— Я обещала приготовить к их возвращению угощенье. — Она непринужденно чмокнула его в твердо очерченный подбородок. — Мне очень жаль.

— Мне тоже чертовски жаль, — ответил он сердито. — А что это за угощенье?

— Отвар из трав, который они называют аперитивом. А еще для тех, кто всегда просит добавки к основным блюдам — а они всегда просят добавки, — по два печеньица из пшеничной муки с пастилкой и шоколадкой.

— Звучит заманчиво, — заметил он без энтузиазма.

— Они привыкли, — смеясь, сказала Кэйси и взъерошила ему волосы.

Он шутливо защемил ей пальцами нос, но она чувствовала и видела, как он возбужден.

— Дорогая, единственное, к чему я смог бы привыкнуть на ферме Рэйнбоу, так это к одной бывшей малолетней правонарушительнице, превратившейся со временем в преподавательницу древних языков. — Он снова поцеловал ее глубоким и долгим поцелуем и прошептал на ухо:

— И думаю, что уже привык.

6

Надежно закрепив байдарку на крыше пикапа, они отправились на ферму Рэйнбоу. Джеффри оставил Кэйси на ферме, а затем отвез байдарку к скале у озера. Вернувшись, он застал Кэйси на крыльце столовой, где она ножом для рубки мяса резала на кусочки большой брикет молочного шоколада.

— А почему бы не использовать плиточный шоколад? — поинтересовался Джеффри, сидя на скамье за большим кухонным столом.

— Он слишком дорог. Этот намного дешевле.

— Но намного проще покупать уже фасованные сладости.

— Многие необходимые вещи в жизни даются не так уж просто, — сказала Кэйси сосредоточенно.

— Или недешево, — добавил он.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Кэйси наметанным глазом определяла порции — кусочки шоколада весом примерно в унцию — и аккуратно их отрезала. Один она протянула Джеффри, и он тотчас положил его в рот.

— Ну вот, понятно? — сказала она самодовольно. — Брикет молочного шоколада высшего качества обходится нам гораздо дешевле, чем фасованные сладости.

Он поднял на нее глаза; выражение их было и серьезным, и загадочным.

— Для меня качество всегда на первом месте. Особенно в том мире, где я вращаюсь. К сожалению, подделки бывают иногда так искусно выполнены, что я иногда ошибаюсь и принимаю их за подлинники. Иногда, но не часто. Я всегда чувствую истинное качество, если оно действительно существует. — Он опять улыбнулся, и от этой улыбки кровь у нее быстрей побежала по жилам. — Всегда.

— А я вот не настолько проницательна.

— Это потому, что ты по натуре подлинный жизнелюб.

— Или просто дурочка? — парировала Кэйси.

— Быть циником легко. Но для того, чтобы общаться с людьми с открытой душой, требуется мужество…

Кэйси понимала, что их разговор давно уже вышел за рамки «шоколадной темы».

Джеффри продолжал:

— Чтобы и они могли обращаться с тобой так, как если бы ты была для них самым дорогим человеком.

— А потом, в самый последний момент, внезапно сменить тактику, перед тем как заняться с тобой любовью? — Кэйси резко отвернулась и снова попыталась нарезать шоколад. — Я рада, что ты меня понимаешь, Джеффри. Может быть, это и странно, но рада.

Она снова в смятении повернулась к нему, рассеянно вертя в руках нож, и Джеффри предусмотрительно отодвинулся на край скамьи.

— Я не уверена, что всегда веду себя правильно. Ты можешь считать, что такая важная персона, как я — эксперт в группе Магинна, знающая семь языков, — должна уметь «общаться». Я имею в виду… О, Джеффри, я чувствую себя такой наивной по сравнению с тобой.

Он молчал, терпеливо ожидая продолжения разговора.

— У тебя, несомненно, были связи с сотнями таких женщин, как я, и…

Он поперхнулся.

— Джеффри Колдуэлл! Ну вот видите, мистер, ваша песенка спета… — Она рассмеялась и отложила нож в сторону. — Хорошо, допустим, не с сотнями. Но ты понимаешь, что я имею в виду. Я бывала в Голливуде, Джеффри, и я иногда хожу в кинотеатры.

Он уперся коленом в скамью.

— А телевизор ты смотришь? Знаешь, на телевидении у меня тоже полно клиентов…

— Ну…

— Ага, значит, все-таки смотришь!

— Раз в неделю. Или ты забыл, что я живу и работаю в Вашингтоне? Не буду хвастаться, что каждый вечер в четверг я занимаюсь укладкой волос, массажем лица, вышиванием салфеточек к Рождеству, уставившись на экран телевизора, — не слишком, кстати, интеллектуальное занятие, должна заметить. Я знаю, что представляет собой твой мир, и он не похож на мой. Но я не знаю, насколько это имеет значение. — Она села, не глядя на него, и открыла коробку с пастилой. — Ты взял себя в руки тогда на берегу ради меня или ради себя?

— Ради нас обоих, Кэйси, — без тени колебания ответил он. — Я не хочу крутить с тобой вульгарный летний романчик. Может, это было бы для нас гораздо проще, но ведь мы не этого хотим, не правда ли?

Она ощущала на себе его взгляд, молящий и требующий посмотреть ему в глаза. И она посмотрела, а он с нежностью улыбнулся ей в ответ.

— Правда, — подтвердила она. — Джеффри, я никогда не встречала никого, похожего на тебя, и не ощущала того, что чувствую рядом с тобой. И тем не менее все произошло так стремительно… У меня импульсивный характер…

— Да, я это понял, — сказал он невозмутимо. — Это одно из твоих самых привлекательных качеств.

— Возможно, но мне приходится постоянно держать себя в узде. Моя импульсивность в сочетании с природным оптимизмом часто способны сослужить мне плохую службу. Они не раз сбивали меня с пути истинного.

— Но, дорогая, в этом-то и заключается вся твоя суть! И, Бога ради, не забывай, что тебе уже не двенадцать лет! Естественно, сейчас ты лучше узнала людей, и ты достаточно честный и зрелый человек, чтобы быть самой собой, а не расчленять себя поочередно на благочестивую дочь епископа, племянницу двух монахинь и искушенную в светских делах интеллектуалку из Вашингтона. Ты — это ты, Кэйси Грэй.

«Быть собой… Это именно то, — подумала она, — что мне всегда хотелось видеть в окружающих мужчинах». Ну а разве она когда-нибудь давала право хоть одному мужчине требовать от нее того же? Да, она была общительна, дружелюбна, умна, честна. Но всегда в чем-то сдерживала себя, обуздывала какую-то сторону своей натуры, которую, как она считала, не следует полностью проявлять. Именно выпустив ее из-под контроля, она и понеслась по реке на байдарке она, с больной ногой, только чтобы увидеть мужчину, с которым была едва знакома.