Я подарю тебе счастье

Но пока все остается по-прежнему, напомнила себе Нена, когда Рамон приготовился проводить ее на Честер-Сквер. Выйдя, они увидели, что ночь уже опускается на город, хотя еще не было десяти часов. Они пошли, и Рамон взял Нену под руку.

Она мгновенно напряглась, но поняла, что поступит грубо, если оттолкнет его, потому что, вероятно, это просто проявление вежливости. И рука об руку они продолжили свой путь. Вскоре позади осталась церковь Святого Михаила, и они подошли к дому. Рамон остановился.

— Нена, ты не будешь возражать, если я войду?

Нам нужно поговорить, — мягко сказал он. — Я Знаю, что ты очень сердита на меня, и по заслугам, но, думаю, ты можешь оказать мне любезность и выслушаешь меня.

— Может быть, не сейчас? — спросила она, глядя в сторону и думая о том, как избежать неминуемого разговора. Ей и без того тяжело, что он так близко и до нее доносится пряный аромат одеколона и волнующий запах мужского тела, который она не забудет до конца своих дней.

— Почему? — Рамон поднял темные брови и пронзительно взглянул на нее. В его глазах Нена увидела непреклонную решимость.

От него не избавишься, с досадой поняла Йена.

— Хорошо, — сказала она, пожав плечами. — Ты можешь войти, но очень ненадолго.

— Какое радушное приглашение! — пробормотал Рамон, и Нена, не выдержав, улыбнулась.

— Извини. Я не хотела показаться негостеприимной. Просто сегодня я сильно устала.

— У тебя действительно измученный вид, — подтвердил Рамон, когда они поднимались по лестнице. Нена открыла дверь своим ключом, не желая беспокоить слуг. — Ты уверена, что не больна?

— Со мной все в порядке. Просто, наверное, легкая инфекция. Беспокоиться не о чем, — ответила она, проходя в дверь, которую он распахнул перед ней.

— Надеюсь. Я не хочу, чтобы ты заболела.

— Тебя это больше не должно волновать, — возразила Нена, повернувшись к Рамону и решительно вздернув подбородок.

Рамон сверкнул глазами.

— Ты все еще моя жена, — язвительно сказал он, — и, будучи таковой, находишься под моей защитой.

— Ради бога! Не будь таким старомодным, — усмехнулась Нена, удивленная его реакцией.

— Старомодным? — Рамон сделал шаг вперед. Очень может быть. Но я должен напомнить тебе, что являюсь твоим мужем и, следовательно, имею право знать о твоем самочувствии.

Он смотрел Нене в лицо, и по блеску его глаз и решительной складке губ она поняла, что он не потерпит возражений. И она не нашла в себе сил отвести от него взгляд, спастись от завораживающих карих глаз, буквально пригвоздивших ее к месту.

Прежде чем Нена успела опомниться, Рамон протянул руку и дотронулся до нежной щеки. Кончиками пальцев он прикоснулся к ее губам. Затем она внезапно оказалась в его объятиях, и, требуя, чтоб Нена подчинилась его воле, Рамон сломил сопротивление ее губ, впившись в них жадным поцелуем.

Какое-то мгновение Нена сопротивлялась, упершись кулаками ему в грудь и пытаясь вырваться. Но внезапно его язык коснулся такого чувствительного, нежного и уязвимого места, что ей ничего не оставалось делать, как подчиниться Рамону, покорившись сильным рукам, ласкавшим ее спину, шею и упругие холмики ягодиц.

— Я хочу тебя, — хрипло прошептал Рамон, когда оторвался от ее губ. — Боже, как я хочу тебя, моя Нена! Как я скучал по тебе! Пойдем наверх и закончим то, что мы начали.

— Я… я думала, что ты хочешь поговорить, — задыхаясь, проговорила она, пытаясь успокоиться и сохранить самообладание.

— Мы поговорим потом… когда-нибудь, — ответил он, решительно подталкивая ее вверх по ступенькам.

— Нет. Нет. Рамон, обожди! — Нена оттолкнула его и отступила назад. — Для тебя все это так просто? Поцеловались, помирились и будем друзьями, которых ждет впереди счастливая семейная жизнь? Нет, это не так просто. Для меня, во всяком случае, — внезапно охрипшим голосом сказала она, чувствуя, что слышит глухие удары своего сердца. — Я не могу стать чем-то вроде ковра, по которому ты можешь ходить. Если бы ты действительно хотел, чтобы мы были единым целым, ты должен был бы разобраться со своей любовницей до свадьбы, а не после нее.

— Ты ведешь себя мелочно и по-детски, — возразил Рамон, не желая отпускать ее.

— Может быть. Но это то, что я чувствую.

— А как насчет развода? Твои адвокаты еще не звонили мне, — насмешливо сказал он, презрительно блеснув глазами.

— Очень хорошо, они позвонят тебе, если ты этого хочешь.

Рамон шагнул к ней и одним быстрым движением крепко прижал к себе.

— Я женился на тебе, чтобы быть с тобой в радости и в горе, а не для того, чтобы ты ушла, как, только у нас появятся какие-то проблемы, — гневно заявил он и, прежде чем Нена успела отпрянуть, снова завладел ее губами.

Устоять было трудно, так трудно! И сопротивление Нены начало таять, несмотря на инстинкт, который твердил ей "нет". Рука Рамона легла ей на грудь и принялась ласкать ее. Это была не нежная, а умелая ласка, и Нена изнемогала от желания. У нее подогнулись ноги, когда рука Рамона, быстро скользнув вниз, коснулась самого чувствительного участка ее тела. Когда у Нены вырвался судорожный вздох, Рамон быстро отстранился от нее.

— Желаю тебе спокойной ночи, супруга моя!

Надеюсь, что ты получишь наслаждение от своей одинокой постели.

С этими словами он резко повернулся, открыл дверь и, сбежав по лестнице, решительно зашагал в направлении Итон-Сквер.

Нена бессильно опустилась на третью ступеньку длинного лестничного пролета. У нее вырвался тихий стон. Как все запуталось! Она то ненавидит мужа, то жаждет его любви. От его прикосновений в ней трепещет каждая жилочка, каждый нерв! Нена смотрела на закрывшуюся за Рамоном дверь, гадая, что произойдет дальше. Он почти заставляет ее позвонить адвокату… но ласкает и целует ее так, что…

Ухватившись за перила, Нена поднялась и медленно пошла наверх. Войдя в свою комнату, она медленно разделась и, глядя на себя в зеркало, дотронулась до груди, на которой его пальцы оставили след. Она увидела напряженные, возбужденные от желания соски. Закрыв глаза, Нена пожалела о том, что не уступила, не позволила ему остаться, подняться наверх и заняться с ней любовью, не дала ему облегчить восхитительную боль, молившую о завершении.

Затем здравый смысл возобладал. Она отвернулась от зеркала и схватила старую пижаму. Уж это ночное одеяние отнюдь не сексуально и не напоминает ей о медовом месяце, о том, как Рамон приказал ей снять ночную рубашку и какую чувственную силу она внезапно обрела, когда стояла перед ним нагая.

Прекрати! — приказала себе Нена, войдя в ванную и с ожесточением выдавливая на зубную щетку пасту из тюбика. Она ведет себя как безмозглая дура, как те девчонки, которые в школе вызывали у нее презрение, потому что вечно, глядя на мужчин, глотали слюнки. Неужели у нее нет силы воли?

Но даже когда Нена леща в кровать, ее преследовал запах Рамона, запечатлевшийся у нее в памяти, и она вновь пережила ощущения, пробужденные его прикосновениями. Интересно, осталась ли у нее хотя бы капля здравого смысла?

Наилучшее, что можно сделать при данных обстоятельствах, — попытаться хорошенько выспаться, решила она и, выключив свет, устремила взгляд на окно. Возможно, он тоже не спит, совсем близко от нее, в пяти минутах ходьбы, подумала Нена, ворочаясь в постели и глядя на усеянное звездами ночное небо.

Все это приводит в отчаяние, раздраженно вздохнув, решила она. И как плохо, что это вызвано ее нежеланием выслушать версию Рамона о его злополучном свидании с Луисой!

Нена резко привстала в постели, тряхнув волосами, в беспорядке разметавшимися по плечам.

Что, если он говорит правду и то действительно была последняя встреча с Луисой?

— О черт! — воскликнула она, сердито ткнув кулаком подушку. Ей опротивела эта игра, и чем скорее она закончится, тем лучше будет им всем.

— Ну, как?

Войдя в холл и увидев мать, которая медленно спускалась по лестнице, Рамон в нерешительности остановился.