Лунные любовники

Глава десятая

Эмма стояла в центре кают-компании парусника, чувствуя, что ее надеждам не суждено сбыться, она не знала, с чего начинать и что делать дальше. И так все эти дни.

Над ее головой Харлан равномерно и умело драил палубу. Этот ритмичный звук странным образом успокаивал ее, так же, как и его присутствие рядом. Странный мужчина все еще оставался для нее загадкой. Эмма не знала о нем практически ничего и, тем не менее, вела себя с ним нелогично, решаясь на бессмысленные поступки.

Вот, например, почему она достаточно безрассудно приняла его предложение жить и дальше на «Морском ястребе», объяснить невозможно. Эмма совершала ошибки в своей жизни, но эта могла побить все рекорды. Отшельник Харлан Маккларен расшевелил те ее чувства, о которых она перестала думать уже давно. Однажды она уже теряла голову из-за одного замкнутого мужчины, и это привело к катастрофе. И снова наступать на те же самые грабли? Ни за что!

Палуба под ее ногами вдруг поднялась — дыхание перехватило, закружилась голова. Ей почти почудилась угрожающая фигура в люке, только непонятно, почему Харлан все продолжал драить палубу.

Спустя мгновение она услышала звук двигателя проходящего мимо судна и поняла: это оно создало волну, приподнявшую «Прелестницу».

Эмма в изнеможении опустилась на сиденье. Она вся дрожала, ее глаза были полны слез. Да, она жуткая трусиха — с этого она начала обвинять себя.

Эмма легко справлялась с монотонными и нудными делами, квалифицированно — со сложными и тяжелыми заданиями, но когда дело доходило до опасности, пусть даже и незначительной, она тут же теряла присутствие духа.

— Эмма, вы хотите это… Что не так?

— Ни… ничего.

— Угу. Попробуйте еще раз.

— Я чувствую себя хорошо, — сказала она.

— Как бы не так!

Его ответ побудил Эмму к действию. Она подняла голову, пристально посмотрела на него и произнесла:

— Я даже не истекаю кровью.

Харлан слегка отступил назад. На его лице было написано, что он понял ее намек на его собственную травму.

— В самую точку, — промолвил он тихо и замолчал на какое-то время, потом догадался, что с ней происходит, и спросил: — Вас все еще трясет от этих неандертальцев?

Эмма не смотрела на него. Через мгновение он подошел и присел рядом.

— Вы в безопасности на «Морском ястребе», — произнес он.

— Дело не в этом.

— Что тогда?

Эмма вздохнула. Ей необходимо было выговориться кому-то. Сейчас Харлан был единственным из возможных собеседников.

— Я как курица, — призналась она. — Все эти приспособления в этой каюте, а я даже не подумала схватить одно из них как оружие.

— Эмма…

— Вместо этого я схватила тот дурацкий барометр…

— Не имея опыта, вы не могли знать, как обороняться. Это все равно, что садиться на мотоцикл, не имея навыков вождения. Кроме того, вы придержали налетчика.

— Но не остановила его. Если бы не вы…

— Вы нанесли удар, — уточнил Харлан.

Эмма чуть не фыркнула с отвращением.

— Изо всех сил, — сказала она с презрением, отводя от него взгляд.

— Вы не трусиха, Эмма.

— Тогда почему меня трясет, как лист, сейчас, когда прошло так много времени? Почему мне снятся кошмары? Почему я заново переживаю то, что случилось, просыпаясь ночью?

На какое-то мгновение воцарилась тишина, потом Эмма услышала протяжный, сдавленный вздох.

— Потому что время не имеет значения. Даже если событие закончилось в реальности, это не значит, что оно закончилось и у вас в мозгу. Нет ничего хуже краха собственных надежд.

Она подняла голову, медленно повернулась, чтобы посмотреть на него. Выражение лица Харлана было суровым, и в этот момент Эмма поняла, что он говорит о себе.

— Как давно это с вами произошло? — спросила она тихо.

Он напрягся, потом с видимым усилием успокоился.

— Некоторое время назад.

Эмма медлила с вопросом, зная его замкнутость. Но она никогда еще не видела его таким — готовым открыться.

— Что случилось?

Он помолчал какое-то время, потом, смирившись, начал говорить.

— Я был в Никарагуа, скажем так, в стороне от проторенных дорог. Слишком далеко. Мне вообще не следовало высаживаться на берег. В джунглях меня поймал военный диктатор Омар…

— Поймал? За нарушение?

— Сначала.

— И вы… не сражались? — спросила она осторожно, предполагая, что он имел в виду именно это.

— О, я сражался, как мог, — Харлан покосился на нее. — Но их было четверо.

— Но скажите ради Бога, почему вы просто не применили оружие? — спросила она, в то же время понимая, что Харлан и не был вооружен. Эмме показалось, что она заметила, как изогнулся уголок его рта, но он не ответил. Эмма решила подтолкнуть его к разговору дальше.

— И… что произошло дальше?

С минуту он молчал, и Эмма почувствовала: открыться — для него очень трудный шаг, и неизвестно, рассказывал ли он об этом кому-либо ранее. Мысль о том, что она будет первой, кому Харлан откроется, подняла в Эмме волну чувства, которого не было раньше.

Наконец Харлан начал рассказ.

— Они решили, что если я американец и нахожусь на территории, куда ни один нормальный американец не осмелится ступить, то я пришел туда по приказу.

— По приказу?

— К примеру, по приказу ЦРУ.

— О Боже мой! Почему люди всегда верят в эту глупость?

— Потому что они видят мир именно так. Омар не удовлетворился моим ответом.

— Чего он ожидал?

— Он ожидал, что я признаюсь.

— Но если вы не были… — она вдруг остановилась, и ее глаза расширились. — Мой Бог. Он пытал вас?

— Скажем так, он старался изо всех сил, чтобы мое пребывание там было максимально неприятным.

Так вот откуда этот изможденный вид! В своих глупых подозрениях Эмма оказалась так далека от истины, что сейчас чувствовала себя ужасно.

— Говоря, что нет ничего хуже краха собственных надежд, вы имели в виду это? Вы признались? Мой Бог, Харлан, ведь солдат и офицеров противника вынуждают под пытками делать то же самое, и их никто не осуждает. Нельзя считать, что все смогут выдержать…

— Я не признался, — сказал он, перебивая ее.

— Тогда почему вы чувствуете себя виноватым?

— Из-за того, что я не признался, Омар казнил невинного.

Эмма замерла: для нее все услышанное казалось неправдоподобным, чужим. На мгновение она подумала, что это фантастический рассказ, придуманный, чтобы произвести на нее впечатление. Но взглянув в страдальческие глаза Харлана, она поняла, что каждое его слово — это мучительная правда. И ей следовало бы не забывать, что в этом мире не везде безопасно.

— Кого? — спросила она почти шепотом.

— Моего проводника Мигеля. Он был хорошим человеком. У него остались жена и трое детей.

— Бедняги…

— Они ни в чем не будут нуждаться, — сказал Харлан с уверенностью в голосе. У Эммы тут же мелькнула мысль: не потому ли, вынужденный посылать им деньги, Харлан живет теперь у своего богатого друга?

— Как вы освободились?

— Этот славный парень, который владеет «Морским ястребом», отправил за мной одного человека. К счастью, это произошло до того, как Омар принялся убивать одного за другим тех, кто остался от корабельного экипажа, и до того, как нанес мне увечье.

Эмма вдруг вздрогнула, почувствовав себя очень одинокой в своем безопасном, маленьком мире, и промолвила:

— Мне очень жаль.

— Мне тоже. Я слышу этот расстрел каждую ночь. Омар никогда не грозил убийством — он просто делал это.

— Невозможно уповать на то, что сумасшедший обладает логикой, — она покосилась на него. — С сумасшедшими все понятно, но все-таки что вы делали в Никарагуа?

Харлан печально улыбнулся, тактично не упрекая ее за приклеивание ему ярлыка сумасшедшего человека.

— Я кое-что искал.

— Это «кое-что» должно быть очень важным.

— Только если вы верите в легенды, — загадочно промолвил он.

— Вы поэтому находитесь здесь? Чтобы… поправиться?