Исполнение желаний

И у нее впрямь не было времени, чтобы подумать об этом как следует, потому что Руфус уже сел в машину рядом с ней.

– Папа…

– Не время, солнышко, – с натугой отвечал Руфус дочери, глядя в обзорное зеркальце. – Надо как можно быстрее выбраться на дорогу. – Он завел мотор и, осторожно маневрируя, влился в быстрый дорожный поток.

Энни не знала, о чем говорить: ей казалось, что вообще не следует раскрывать рот.

– Повезло, а? – наконец нарушил молчание Руфус, устроившись на сиденье поудобней и отъехав на приличное расстояние от полицейской машины.

– Повезло? – недоверчиво повторила Энни. Это слово, с ее точки зрения, было менее всего применимо к подобной ситуации.

– Мм… – Руфус одарил ее мимолетной улыбкой. – Полицейский узнал мое имя, и он вроде бы один из моих поклонников. Год назад я написал статью о преступности в предместье и достаточно лестно отозвался о его брате, тоже полицейском. Очевидно, он хотел сохранить эту статью на память, но его жена выбросила газету, поэтому он спросил, не могу ли я прислать ему другой экземпляр. Статья сохранилась у меня на диске где-то в квартире, я отыщу ее для него, когда мы приедем.

Листок бумаги оказался вовсе не квитанцией о штрафе, а адресом полицейского. А она-то навоображала всякие ужасы!..

– В том, что тебя узнают, тоже есть свои достоинства, – колко произнесла она.

Руфус снова взглянул на нее.

– Я не знаменитость, Энни, – наконец медленно промолвил он.

– Зато известна ваша статья, – возразила она.

– Пожалуй. – Он беспечно пожал плечами. – Ну и что? Она спасла нас от строгого взыскания. Он лишь рассмеялся, когда я сказал, будто остановился потому, что тебе что-то попало в глаз! – Руфус протянул руку и вновь сжал ее ладонь, на этот раз тайком.

– Поспать пока, что ли? – снова сзади донесся голос Джессики, напомнив Энни о ее обязанностях! Она здесь для того, чтобы присматривать за девочкой, а не заниматься глупостями!

– Как хочешь, – рассеянно отвечал Руфус дочери. – Ехать нам еще долго.

Джессика, устраиваясь на заднем сиденье, устало вздохнула, и Энни тоже была не прочь вздохнуть с ней на пару они еще и до Лондона не доехали, а ей уже хотелось, чтобы путешествие закончилось! Как же в ближайшие дни она будет делить квартиру с этим мужчиной, пусть даже и в присутствии Джессики?..

– Вы что-то уж очень притихли, – заметил Руфус несколько минут спустя.

Она взглянула на него.

– В самом деле?

– Вам известно об этом не хуже моего, – раздраженно выпалил он.

Энни выдохнула:

– Не думаю, что когда-либо я была болтуньей.

– Я не сказал, что вы болтунья. Вы просто… черт подери, женщина, – раздраженно оборвал он самого себя. – Никогда не знаешь, когда вы вот так раздражаете меня, целовать вас или трясти за шиворот.

Она проглотила в горле ком.

– Лучше уж трясите за шиворот… по всей видимости, так будет лучше для всех!

Руфус бросил на нее ошеломленный взгляд, затем откинул голову назад и залился теперь уже привычным смехом.

– Вы, барышня, плохо влияете на мое «эго», – пояснил он, когда его веселость не сколько утихла.

Губы Энни невольно сложились в улыбку; не прошло и пары минут, как ее плохое настроение куда-то испарилось.

– Сейчас я думала не о вашем «эго», – слегка поддела она. – Быть может, следующий полицейский не окажется вашим почитателем!

– И то верно, – сухо согласился он. – Однако ответственность, возложенная на вас, не позволит вам совершить таких поступков, которые принудят меня либо поцеловать вас, либо встряхнуть за шиворот!

Энни не знала, что ей делать: когда она говорит, то оказывается, что невпопад, а если молчит, то и тогда выходит все не так!

Самое безопасное – это последовать примеру Джессики… и заснуть!

Она закрыла глаза, притворяясь уставшей. А вскоре ей и вовсе не пришлось притворяться: ее одолел настоящий сон…

Уже наступили сумерки, когда они въехали в Лондон. Проснувшись, Энни вглядывалась в улицы, чтобы разобраться, по какому району они сейчас проезжают. Эту часть города Энни знала плохо. Они въехали на подземную стоянку под престижным жилым домом. Энни не удивилась, ведь у Руфуса были приличные доходы, и здравый смысл подсказывал девушке, что и в Лондоне у этого человека должно быть престижное жилье.

Не удивила ее и охрана здания: один страж порядка на подземной стоянке, другой – в холле наверху. Никто не потребовал документов: Руфуса, очевидно, знали хорошо. Да и сама квартира, казалось, не являлась частью здания. Она располагалась на первом этаже. Тут же позади нее был сад, обнесенный высокой стеной.

Обстановка квартиры ослепляла роскошью и подлинной антикварной мебелью. На полу – ковры приглушенных золотых и зеленых тонов. Когда Энни оглянулась вокруг, единственное слово, что пришло ей на ум, было «изысканность». Как отличалось это помещение от той квартиры, что не так давно она снимала вместе с тремя подружками: одна эта огромная гостиная была почти такого же размера, как все их жилье.

– Эту квартиру я лишь арендую, – заметил Руфус, следя за ее реакцией.

Годового заработка Энни едва хватило бы, чтобы оплатить месячную ренту всего этого!

– Черт возьми! – внезапно воскликнул Руфус. – Мне никогда не приходилось извиняться за выбор собственного жилья!

Не дом ее беспокоил… дай ей волю, и она сама, вероятно, обосновалась бы в такой квартире! Нет, местонахождение и очевидная роскошь ошеломили ее и подчеркнули разницу между нею и семейством Даймондов. Но она, разумеется, не требует, чтобы он извинялся!

– Великолепно, – чопорно сказала она ему.

Сейчас он выглядел еще более раздосадованным. А Энни уже отлично было известно, что случается, когда он бывает раздражен.

– Здесь очень чисто, – вмешалась Джессика. – По-видимому, ты давно не бывал в этой квартире, папочка, – озорно добавила она.

– Последние три месяца и ногой не ступал, – устало сознался он. – Вернувшись в Англию в среду, я сдал свой материал и поехал прямо в поместье.

Энни хмуро посмотрела на него: уж очень он торопился попасть туда…

Чтобы повидаться с Джессикой? Или была иная причина, что привела его так скоро в родительский дом?

На ее вопрошающий взор он ответил загадочным взглядом, и Энни поняла, что здесь ей не найти ответов, пока Руфус не будет готов сам все объяснить. Сейчас он, казалось, был явно к этому не расположен!

– Однако сегодня утром я сделал кое-какие припасы, – оживленно прибавил Руфус. – Чашка чая для меня и Энни и сок для вас, барышня, нам не помешают. – Он ласково взъерошил волосы Джессики. – Ты проводишь Энни в спальню рядом со своей, Джесс, а я пойду приготовлю чай и сок.

Энни обрадовалась нескольким минутам передышки, которые помогут ей привыкнуть к окружающей обстановке. Она, конечно, осознавала, что квартира Руфуса не будет похожа на комнаты в старом викторианском доме, но все же…

То, что ее застали врасплох, доказывает: их отношениям недостает искренности. Она заставляла Руфуса смеяться, сердила его, раздражала, и за последние двадцать четыре часа он поцеловал ее дважды. Она почти забыла, что он ее работодатель, а она наемный работник. Ей следует помнить об этом.

– Чудесная комната, – сказала она Джессике, как только девочка привела ее в отведенную ей спальню.

И впрямь это была чудесная комната. Золотое и кремовое убранство делало ее приветливой и гостеприимной. Но кому какое дело, чудесная это комната или нет, ведь ей придется занимать ее весьма недолго.

– Давным-давно папа не привозил меня сюда, – задумчиво сообщила Джессика.

Итак, поездка в Лондон была не обычным событием. Энни не могла удержаться от вопроса, что же на сей раз послужило ее причиной… Она улыбнулась Джессике.

– Пожалуй, вывих лодыжки – это не так уж и скверно в конечном счете, – поддразнила она.

Джессика ответила ей улыбкой, столь напомнившей ее отца. Первое время Энни интересовало, как выглядела Джоанна. В поместье вообще не было ни единой фотографии матери Джессики. Только здесь в гостиной она заметила снимок Джессики в рамке. В одном Энни была уверена: Джоанна не могла быть рыжей и носить короткие волосы!