Ирония любви

Людочка схватила трубку после первого сигнала.

— Ксюшка, господи, как я рада тебя слышать, — прощебетала она. — Как у тебя дела?

— Неважно, — выпалила я и сразу перешла в наступление: — И, между прочим, из-за тебя.

— Почему из-за меня? — удивилась она.

— Потому что это ты накачала меня коньяком, вооружила совершенно идиотскими советами, а потом еще и оставила с Сашей наедине, — быстро перечислила я все Людочкины прегрешения.

— Ах, ты об этом, — усмехнулась она. Кажется, подруга совершенно не раскаивалась в содеянном, чем страшно меня разозлила.

— А ты думала о чем? — ехидно поинтересовалась я.

— Ты лучше скажи, как все прошло, — попросила Людочка, спокойно проигнорировав все мои обвинения.

— Что все? — уточнила я.

— У вас что-то было?

— Если ты имеешь в виду, повисла ли я на его шее сразу после твоего ухода, то да, — процедила сквозь зубы я, ненавидя себя так сильно, что заболела голова.

— Надеюсь, он понял тебя правильно, — весело усмехнулась Людочка. Кажется, она искренне веселилась…

— Можешь в этом не сомневаться, — выдавила я вне себя от злости. — Он все понял правильно, после того как я трижды ему объяснила…

— Думаю, ты не стала нагружать его лекцией по психологии? — спросила она.

— Конечно, нет, — фыркнула я, полная отвращения к себе. — Я не стала тратить времени на это, а сразу перешла к делу и затащила его в постель. Хотя он отчаянно сопротивлялся, мне удалось справиться с ним и победить в нелегкой схватке.

Людочка не выдержала и рассмеялась.

— Чего ты смеешься? — обиделась я. — Мне лично не до смеха. Как я теперь стану смотреть ему в глаза? Что, если я встречу его возле дома? Или теперь мне придется входить в квартиру через дымоход, как Карлсон?

— Ну почему сразу через дымоход? — отсмеявшись, спросила Людочка. — Будешь ходить, как ходила. И что значит: если ты его встретишь? Конечно, ты его встретишь. И еще не раз.

Такая перспектива показалась мне просто пугающей, и я замахала руками, как ветряная мельница, позабыв о том, что Людочка не может видеть меня сквозь телефонную трубку.

— Нет, только не это.

— Почему не это? — спокойно поинтересовалась она.

— Потому что… Потому что…

Я долго подбирала слова, чтобы высказать причину своего нежелания встречаться с Сашей, но безуспешно.

— Потому что ты ужасная трусиха, — сказала за меня Людочка.

— Только ничего не говори мне про боязнь близких отношений, — застонала я. — Иначе я завою.

— Ну-ну, — снова рассмеялась Людочка и тут же попыталась меня успокоить: — Не так все скверно. Увидишь, все будет хорошо.

— Теперь мне придется пробираться домой только под покровом темноты, — посетовала я, не слушая Людочкиных уговоров.

— Это еще зачем? — удивилась она.

— Чтобы не встретиться с Сашей.

— Думаю, он сам придет к тебе, — сказала Людочка, повергнув меня в шок. О таком развитии событий я почему-то не думала.

— С чего ты взяла?

— Я видела вчера, как этот парень на тебя смотрел, — пояснила она. — Мне кажется, он тоже неравнодушен к тебе.

— Надеюсь, он все же не придет, — выдавила я, пропустив Людочкины слова о том, что Саша неравнодушен ко мне, мимо ушей. — Иначе я… Иначе я…

Что будет в том случае, если Саша все же придет, я придумать не успела, так как раздался звонок в дверь. От неожиданности я выронила трубку, и та с грохотом упала на пол.

— Что случилось? — раздался в трубке взволнованный Людочкин голос.

— Кажется, он все же пришел, — прошептала я, поднимая трубку и прикладывая ее к уху.

— Ладно, не буду тебя задерживать, — усмехнулась Людочка. — И не думай прятаться за закрытой дверью.

— Иди ты, — шепнула я, понимая, что подруга меня уже не слышит и медленно, стараясь не производить ни малейшего шума, положила трубку.

Звонок прозвенел вновь.

На цыпочках я бесшумно прокралась к двери и припала к дверному глазку. На площадке, как я и предполагала, стоял Саша.

Конечно же, я не собиралась следовать Людочкиному совету и открывать дверь. Вместо этого я сделала нечто совершенно противоположное. Прокравшись все так же на цыпочках в кухню, я выключила чайник и притаилась, забившись в угол на кухонном диване. Я надеялась, что Саша уйдет.

Звонок прозвенел еще раз, потом другой, третий…

Саша стоял под дверью и, кажется, вовсе не собирался уходить. Я замерла, меня колотила нервная дрожь. Чтобы хоть как-то успокоиться я стала мысленно считать до ста. Один, два, три…

Звонок больше не звонил, но я знала, что Саша еще стоит там, на площадке. Я чувствовала его немигающий взгляд, буравящий металлическую дверь насквозь, как рентгеновские лучи.

Четыре… десять… двадцать пять…

За дверью послышался шорох. Я навострила уши, но шорох больше не повторился. Кажется, Саша ушел.

Тридцать восемь… сорок четыре… пятьдесят…

На площадке стояла тишина. Мое чуткое ухо не могло уловить ни звука. Удивительно, но меня это ужасно расстроило. Почему-то мне думалось, что Саша станет трезвонить в мою дверь до тех пор, пока я не сдамся и не открою, но он не стал делать ничего подобного.

Пятьдесят шесть… шестьдесят один… шестьдесят три…

Нет, он совершенно точно ушел. Звонок больше не звонил.

Шестьдесят восемь… семьдесят два… восемьдесят…

Вскочив с дивана, я тихонько подошла к двери и глянула в глазок. На площадке никого не было. Он все-таки ушел… Он не стал тратить время на серенады под окном и взламывать дверь.

Восемьдесят пять…

Раскрыв дверь настежь, я выскочила на лестничную площадку, надеясь, что Саша еще не успел войти в свою квартиру, но его нигде не было. Только на полу перед моей дверью лежал огромный букет ярко-розовых роз.

Улыбнувшись, я подняла цветы, бережно прижала к себе и тихо прикрыла дверь.

16

Следующие три дня я боролась одновременно с двумя стихиями — Лёниной внезапно проснувшейся ко мне любовью, которой он едва не довел меня до умопомешательства, и своей собственной любовью к Саше. В первом случае мне даже удалось одержать небольшую победу — Лёня перестал нападать на меня с объятиями, после того как я врезала ему папкой по уху. Папка была довольно увесистая, поэтому Лёня обиделся на меня основательно и сел за стол, потирая покрасневшее ухо. Он еще раз попытался пригласить меня на свидание, но наткнулся на грубый отпор и затих.

Во втором случае победа была не столь явна. Меня неудержимо тянуло к Саше и, как я ни уговаривала себя не предпринимать никаких действий, только с большим трудом удавалось спокойно пройти мимо его двери. Рука сама тянулась к звонку.

В очередной раз проходя мимо дверей Сашиной квартиры, я подумала: значит, Людочка все же права. Я не могу быть просто счастливой хотя бы с тем же Лёней, который еще недавно казался мне пределом всех мечтаний, мне нужно обязательно преодолевать трудности.

Саша как будто почувствовал это. После того дня, когда он оставил на моем пороге цветы, я ни разу не видела его, хотя предпринимала для этого все, что только можно было предпринять. Я нарочито долго стояла в подъезде, проверяя содержимое пустого почтового ящика в надежде, что именно в это время Саша будет идти домой, долго копалась в сумке, ища ключи от входной двери, при этом умудряясь останавливаться прямо напротив Сашиного глазка. Я даже сидела вечером на лавочке под липой, замерев в ожидании красного «БМВ», но оно так и не появилось.

От безысходности и тоски хотелось выть.

На четвертый день я не выдержала и позвонила в Сашину дверь, но никто ее не открыл. Постояв под дверью минут пять, я в сердцах пнула ее ногой и пошла к себе переживать неудачу, которая в тот момент казалась мне едва ли не вселенской катастрофой. От всепоглощающей любви кружилась голова, тело ныло и жаждало ласк, которыми щедро одаривал Саша, внутренности сгорали от неразделенной страсти. Память то и дело воскрешала новые воспоминания, отчасти стертые коньяком: ласковые слова, которые нашептывал Саша мне на ухо, сильные руки, держащие меня над пропастью и не дающие сорваться вниз, теплые губы…