В стране любви

— Гейб.

Опять раздался какой-то странный звук, похожий на хихиканье, как будто кто-то уткнул голову в подушку.

— Гейб, ты здесь?

— Что тебе нужно, Рейчел?

Резкий, раздраженный голос раздался из темноты так неожиданно, что она отпрянула, как испуганная кошка. Его тон был так холоден, что, несмотря на теплую августовскую ночь, по спине ее пробежал холодок.

— Я… Просто я захотела тебя увидеть.

— Увидеть меня? — Теперь в его голосе звучала угроза. — Какого черта…

— Гейб, пожалуйста! Я только хочу…

Слова замерли у нее на губах, потому что в этот момент Гейбриел поднялся на постели и резким движением включил лампу, стоящую на столике возле кровати.

Моргая от внезапно вспыхнувшего света, Рейчел не могла поверить своим глазам. Не может же быть…

Гейбриел сидел на кровати, грудь его была обнажена, волосы всклокочены. А рядом с ним, слегка приподняв голову с подушки и сверкая оливковой кожей, с распухшими от поцелуев губами, с распущенными волосами, беспорядочно падающими на бесстыдно обнаженную грудь и плечи, лежала Аманда Брайант.

Гейб! Рейчел хотела произнести его имя, но язык не повиновался ей, хотя она уже открыла рот.

— В чем дело, крошка? — спросил он с ненавистным ей сарказмом. — Не можешь уснуть? Что ж, если ты хочешь, чтобы я прочитал тебе на ночь сказку, то извини, не получится. Как видишь, я сейчас занят… — И повернувшись к лежащей рядом с ним женщине, нарочитым движением провел рукой по ее полной груди, мрачно улыбнувшись при виде ответной реакции. — У меня есть дело… взрослое дело, которое мужчина и женщина…

Но Рейчел, не в силах выслушивать эти жестокие слова до конца, повернулась и кинулась в свою комнату, как будто за ней гнался сам дьявол. Слава богу, ни мать, ни Грег не проснулись. Если бы они пришли выяснять, что случилось, Рейчел не смогла бы объяснить своего состояния…

Вернувшись мыслями в настоящее, Рейчел беспокойно заворочалась в постели. Одно воспоминание о событиях той ночи причиняло такую боль, что тонкая ткань простыни показалась ей грубой, как абразивная шкурка. Но глаза навернулись жгучие слезы.

Для нее до сих пор оставалось загадкой, каким образом она пережила следующие несколько дней. В одном, по крайней мере, Гейбриел тогда помог ей. Он почти не появлялся дома и пропадал либо на работе, либо неизвестно где — с Амандой, как предполагала Рейчел, — и у нее не было необходимости говорить с ним.

А потом, через две недели после страшной ночи, Гейбриел в последний раз крупно поссорился с отцом и вообще ушел из дома. Ей пришлось выдержать еще одно ужасное столкновение с ним, а потом он исчез, и не только из дома, но, как полагала Рейчел, и из ее жизни.

Постепенно, не сразу, но ей удалось-таки оправиться, похоронить прошлое. Однако стечение обстоятельств столкнуло их вновь, и похоже было, что придется проходить через жестокие испытания еще раз.

Первое, что попалось на глаза Рейчел, когда она вернулась из колледжа, был чемодан. Он стоял у стены внизу главной лестницы, и она остановилась, как вкопанная. На какой-то момент ей показалось, что время вернулась назад, к тому, что произошло спустя две недели после ее дня рождения. Тогда, раздираемая обуревавшими ее страстями, Рейчел почувствовала лишь невообразимое облегчение. Сейчас она отнюдь не была так уверена в этом.

— Что это значит?

Этот вопрос она адресовала Гейбриелу, спускающемуся по лестнице с маленьким кожаным чемоданчиком в руках.

— Как видишь, я уезжаю.

— Уезжаешь? — Мысли ее путались. — Но почему? Куда?

— Возвращаюсь в Штаты.

Голос его звучал холодно и спокойно, но ответ, как она заметила, последовал с некоторой задержкой.

— Но почему? Из-за завещания?

Рейчел сама до сих пор никак не могла опомниться. Она, конечно, знала, что сразу после бракосочетания в больнице, Грег позвал своего адвоката и в присутствии двух медсестер в качестве свидетельниц изменил завещание. Но она предполагала, что он просто каким-то образом разделил свое состояние между новой женой и сыном. Каково же было ее удивление, когда стало известно, что она тоже получила равную с ними долю.

— Завещание? — Гейбриел неприятно рассмеялся. — Я другого и не ожидал.

— Значит, ты не в обиде на то, что я получила рабочую студию? — Вместе с весьма приличным месячным содержанием, это давало ей возможность безбедно прожить всю оставшуюся жизнь.

— О, Рейчел… — На этот раз его смех прозвучал мягче и несколько веселее, что, как ни странно, показалось ей еще обиднее. — Если ты так думаешь, то, значит, совсем меня не знаешь. Я действительно рад, что ты получила все это. И вполне заслуженно, как, впрочем, и твоя мать. Вопреки всему вы любили этого старого упрямца, хотя даже я порой не выдерживал его несносного характера.

— Не так уж трудно было его любить.

— Мне лучше знать. — Гейбриел криво улыбнулся. — И если бы он этого не сделал, мне пришлось бы самому отдать необходимые распоряжения. Одно только… — Он оборвал себя на полуслове, видимо передумав заканчивать предложение. — Но так лучше. Я рад за тебя, Рейчел. — Его голос звучал совершенно искренне.

— Тогда почему ты уезжаешь?

— Мы же решили, что будет лучше, если я поскорее уеду.

— Мы решили?

«Я ничего не решала! — вскричала она про себя. — Ничего!»

— Ты дала мне понять, что между нами ничего не было.

— Но ты не должен…

— Рейчел, — терпеливо сказал Гейбриел, — меня ждет дело.

Мысль о возможности потерять его еще раз, не видеть еще четыре с половиной года, а может быть, и никогда, показалась ей нестерпимой.

— Без сомнения оно может подождать еще пару дней.

— Рейчел, не надо!

— Это из-за того, что произошло вчера? — поспешно спросила она, понимая, что у нее нет времени на раздумья. — Потому что, если так, тогда, как ты заметил, мы согласились на то, что ничто не…

— Да, согласились. — Он медленно кивнул. — Но я не могу гарантировать, что сдержу обещание.

Никакие другие слова не могли бы заставить ее сердце забиться сильнее, дыхание участиться, а щеки порозоветь.

— Тогда не уезжай, — тихо пробормотала Рейчел.

Повинуюсь какому-то внутреннему импульсу, она подошла к нему и, не обращая внимания на его видимое недовольство, обняла за талию.

— Рейчел… — На этот раз в голосе Гейбриела звучало предупреждение.

Рейчел решила не обращать внимания. Каким-то непонятным образом, несмотря на всю боль и страдания прошлого, в ней появилась новая решимость, новая уверенность и новая сила.

Что бы там между ними ни произошло, она сохранила какие-то чувства к этому человеку, желала его. Но на этот раз это были чувства взрослой женщины. И все ее инстинкты говорили о том, что он испытывал к ней те же самые чувства, но по каким-то причинам не желал признавать очевидного.

— Не уходи, — прошептала Рейчел, поднимая голову и встречаясь с ним взглядом. — Пожалуйста, не уходи.

— Нет, Рейчел. Я же сказал тебе, это не должно произойти…

Спокойствие, с которым он убрал ее руки, было хуже, чем любое насилие. Ранее она уже встречалась с подобным самообладанием, и тогда оно тоже привело Рейчел в отчаяние. Теперь, когда она хотя бы могла справиться с этим отчаянием, к ней вновь пришли воспоминания. Четыре с половиной года назад, когда все было точно так же — билет заказан, багаж упакован, — в последнюю минуту он задал ей последний, самый жестокий, вопрос:

— Насчет того, что между нами случилось, Рейчел… Обычно я не бываю столь неосторожен. Могу ли я быть уверен в том, что моя дурацкая несдержанность осталась без последствий?

Последствий?.. Если ей и были еще нужны доказательства его истинного отношения к тому, что было между ними, — слишком много чести было называть это любовью, — он их представил. То, что для нее было бы ребенком, зачатым в любви, для него явилось бы источником проблем и неудобств, с которым надо было разобраться так же быстро и без лишних эмоций, как и с любой деловой проблемой.