Шипы и розы

— Давай оставим в покое мою бабушку, Стюарт. Предположим на минуту — только предположим, — что ты прав. Тогда почему в наше время, когда девственность уже не ценится так высоко, люди по-прежнему женятся и выходят замуж?

— Вероятно, по тем же причинам, что и мы, — чтобы образовать стабильную семейную ячейку. И потом, многие часто ошибочно рассчитывают, что брак дает им эксклюзивные права на партнера.

Розлин не могла не отметить, что Стюарт не предлагает ей даже видимости «эксклюзивных прав» и не требует того же от нее.

— А мне казалось, что ты находишь стабильность скучной. — Эти слова прозвучали неразборчиво, потому что Стюарт погладил большим пальцем ее губы.

— Мысль о том, чтобы делить с тобой постель, вовсе не кажется мне скучной, да и тебе, по-моему, тоже.

Розлин задохнулась от возмущения.

— Если я когда-нибудь и выйду за тебя, то, уж конечно, не из-за твоей трогательной скромности!

Она легонько прикусила подушечку его пальца. Но то, что было задумано как шутливое наказание, обернулось весьма эротичной лаской, и Розлин мгновенно поняла это по обжигающему взгляду Стюарта. Ее голова дернулась назад, но на языке остался солоноватый вкус его кожи, и она почувствовала, что его тело напряглось в ответ на охватившее ее самое желание.

— Розлин, давай больше не будем терять время. — Стюарт уже не уговаривал ее, в его голосе послышались властные нотки. — Все равно большинство наших знакомых давным-давно считают, что мы спим вместе.

— Не может быть! — Сомкнувшиеся было ресницы Розлин снова взметнулись вверх.

— Да-да, а ты как думала?

Почему-то эта мысль привела ее в ужас.

— А ты, конечно, никогда не пытался их разубедить… — возмущенно начала она.

Стюарт презрительно фыркнул.

— За кого ты меня принимаешь? — Он посмотрел ей в глаза, и его взгляд вспыхнул странным, каким-то безрассудным огнем. — Неужели ты думаешь, что мне так хочется испортить свой имидж? Если бы я знал… — Он не договорил.

— Знал что? — прошептала Розлин.

Ее тело наполнилось сладостным томлением, а трезвые доводы рассудка куда-то исчезли. Теперь она могла лишь реагировать на вкус, запах, прикосновения…

— Что это будет так восхитительно, — закончил Стюарт.

Вместо презрительного смеха с губ Розлин сорвался сдавленный хрип.

— Настолько, что тебе не терпелось забыть, что это вообще происходило? — с горечью произнесла она.

Розлин не забыла, что ни в одном из многочисленных писем, которые присылал Стюарт, он ни словом не помянул о той ночи, словно напрочь стер ее из памяти.

— Но ведь этого хотела ты, разве нет?

Под его проницательным взглядом она неловко поежилась.

— Да, и сейчас хочу, — упрямо заявила она.

— Может, я и не упоминал о том, что между нами произошло, но зато очень часто вспоминал об этом.

— О!.. — воскликнула она, когда смысл его слов проник в ее затуманенное сознание, и, взглянув в его лицо, убедилась, что он не лжет.

— А ты, Розлин?

Этот прямой вопрос смел последние остатки ее самообладания, но она успела подумать о том, что столь же прямой ответ выдал бы ее с головой.

— Мне многое напоминало о той ночи, — ответила Розлин, опустив глаза и положив руку на живот, и Стюарт тут же накрыл ее своей — сильной, с красивыми длинными пальцами.

— Может, ты меня и не любишь, Розлин, но, безусловно, хочешь. — Стюарт помолчал, давая ей время возразить, а потом добавил: — Как и я тебя.

— Этого мало.

— Для начала вполне достаточно. Нелепо винить себя за то, что нас физически влечет друг к другу.

— А я и не виню!

— Неужели? — протянул Стюарт. — Тогда зачем ты продолжаешь притворяться, будто хочешь, чтобы я перестал тебя касаться? В сложившихся обстоятельствах мы должны радоваться тому, что испытываем друг к другу влечение, потому что это дает нашему браку гораздо больше шансов на выживание. А позже, когда желание угаснет, мы останемся друзьями.

Этот аргумент придал ей сил сопротивляться.

— Что ж, придется сказать тебе все напрямик, — твердо заявила она.

— Попробуй, — протянул он саркастически.

Розлин сердито прищурилась.

— Стюарт, ты только зря тратишь время. Я не выйду за тебя замуж. Как там говорится… можно привести лошадь на водопой, но нельзя заставить ее пить. То же самое можно сказать про девушку и алтарь.

— Но я могу уложить тебя в постель и заставить согласиться на все, что угодно. Ты сама сказала об этом, разве не так?

Глаза Розлин испуганно расширились. Зря она понадеялась, что он не заметит ее промаха!

И тут Стюарт так быстро подхватил ее на руки, что она успела только взвизгнуть.

— Отпусти меня сейчас же! — Розлин попыталась брыкаться, но Стюарт держал ее крепко. — Поставь меня на ноги, слышишь! Ты что, с ума сошел? — Она попыталась придать своему голосу презрительный оттенок, чтобы скрыть растущую панику.

Именно панику, строго сказала себе Розлин, ни о каком желании не может быть и речи.

— Ну вот, я в твоей постели, — холодно констатировала она, пытаясь сесть. — И что это доказывает? Только то, что эволюционный скачок от неандертальца к современному человеку каким-то чудом миновал тебя. Вот уж не знала, что ты добиваешься успеха у женщин силой.

Стюарт сидел на краю кровати лицом к Розлин. Прежде чем он отвернулся, она успела заметить, как на его скулах под загаром выступил румянец.

— Ты прекрасно знаешь, Розлин, что я скорее отрежу себе руку, чем причиню тебе боль.

Он выпрямился и стал вращать головой из стороны в сторону, как будто пытаясь снять напряжение. Его глубокий голос, полный искреннего чувства, проникал, казалось, в самое ее сердце.

Вскрикнув, Розлин встала на колени поверх одеяла.

— Да, Стюарт, я знаю, — хрипло пробормотала она, обнимая его за шею и прижимаясь щекой к его спине. Ее захлестнула волна любви и сочувствия, и она обняла его еще крепче.

Чувство вины, которое он только что испытывал, как по волшебству испарилось. Стюарт ощутил, как ее груди прижимаются к его спине, и, когда она чуть-чуть отодвинулась, чтобы ослабить давление, это движение напомнило ему об изменениях, происходящих в ее теле, — изменениях, к которым он имел самое непосредственное отношение. Он повернулся, приподнял покорно обмякшую Розлин и усадил к себе на колени.

Потом он бережно положил ее на кровать, подложив под голову подушку, и начал целовать медленно, глубоко, но сдержанно, давая возможность оценить всю сладость этих поцелуев. И она поняла, насколько пустой была бы ее жизнь, если бы ей никогда больше не довелось испытать этих ощущений.

— Не могу придумать ни одной причины, почему мы не должны этого делать. — Розлин показалось, что в глубоком голосе Стюарта отчетливее, чем обычно, прозвучали низкие, рокочущие нотки.

— Наши отношения только еще сильнее запутаются, — хрипло предупредила она, в глубине души желая, чтобы он не внял ее предостережению.

— Нет, если мы будем честны друг перед другом, — возразил Стюарт. — Я делаю это не потому, что хочу уговорить тебя выйти за меня замуж, если тебя именно это тревожит.

— Не поэтому?

Розлин не удержалась и погладила его плечо. Ощутив под пальцами упругие мышцы, она невольно издала звук, похожий на довольное мурлыканье, и тут же отдернула руку.

— Нет, — твердо ответил Стюарт. — Но не могу сказать, что я не воспользуюсь этим, чтобы подкрепить свою точку зрения.

Такая поразительная честность окончательно обезоружила Розлин, которая уже и так ослабела от желания.

— Тогда почему это происходит, Стюарт? — томно прошептала она.

— Потому что мы оба этого хотим. Господи, Розлин… — Его голос дрогнул, и на лице на какое-то мгновение появилось недоверчивое выражение, но потом он вдохнул полной грудью и сказал: — Я не просто хочу тебя, я не могу жить без этого! Ты мне нужна, Розлин. Скажи, что я тоже тебе нужен.

— Ну конечно нужен, глупенький! — прошептала она.

— Если бы ты знала, как я рад это слышать, — выдохнул Стюарт, опускаясь рядом с ней на кровать, и начал медленно расстегивать пуговицы ее блузки.