Запасной вариант

Съемки проходили в старом фермерском доме. Его пришлось перекрасить, а в паре комнат сделали перестановку. После того как они отснимут сцены в доме, все будет восстановлено. Но сейчас, взбежав по ступенькам, Руби как будто перенеслась на машине времени на двести лет назад.

Ей всегда нравилось наблюдать за тем, как возникает этот обман. Она не уставала удивляться, видя результат на экране. Она удивлялась и восхищалась, хотя точно знала, что красивая лестница никуда не ведет, а старинный каменный дом — на самом деле картонная декорация. В мире кино все реально — поэтому и она верила в происходящее.

Она осторожно переступала через толстые кабели, змеями вьющиеся по полу, и грелась в лучах софитов. С трудом найдя в толпе линейного продюсера, она вручила ему исправленный сценарий. Он в ответ стал рассказывать новости.

Дев тоже находился в павильоне. Руби сама составляла вызывной лист и помнила, кто сегодня задействован в съемках.

Она была готова к встрече с ним. Утром она встречала его, когда он приезжал на площадку. Руби, как всегда, напоминала, чтобы он обращался к ней за помощью. Но сегодня его в машине не оказалось — как и в его вагончике. Вместо Дева ее там ждал телохранитель Грейм. Он объяснил, что Дев приехал заранее и ему больше не нужна ее помощь на площадке. Вспомнив, что он всю неделю приезжал минута в минуту, Руби кивнула. Приятно сознавать, что ей не придется целыми днями сталкиваться с ним на площадке.

Она рассчитывала, что отреагирует на него совершенно хладнокровно. И все же, увидев его, почувствовала внутри какой-то толчок… Сердце забилось чаще, и ее снова обдало жаром. Она ощутила его еще на расстоянии.

Он сидел за грубо сколоченным кухонным столом, вытянув ноги, пил кофе из бумажного стаканчика и о чем-то беседовал с режиссером.

Если Дев ее и заметил, то не показал виду. В своей мягкой кремовой рубашке, закатанной до локтей и расстегнутой на шее, он выглядел олицетворением спокойствия. Его совсем не волновало, что в пяти метрах от него стоит женщина, с которой он переспал всего сорок восемь часов назад. Может быть, он вообще ее не заметил?

Да кому какая разница?

Руби уже выполнила все, ради чего приехала сюда, но медлила, не спеша уходить.

Она обошла главного осветителя и главного оператора, увлеченных жарким спором об освещении комнаты, и вышла в коридор. Дев ни разу не посмотрел в ее сторону, и ей стало неприятно.

Она заставила себя быстро вернуться к машине. Ей в самом деле пора возвращаться. Села на сиденье и захлопнула дверцу.

Но вместо того чтобы вставить ключ в зажигание, она, к собственному удивлению, какое-то время сидела на месте, глядя на дом.

Чего она ждала? Чтобы Дев бросился за ней следом, вытащил ее из машины и заключил в объятия? Конечно нет. Никто не должен знать, что между ними произошло. Никогда!

Даже хорошо, что он не обратил на нее внимания. Отлично! Ничего другого ей не нужно. Утром, когда он отказался от ее услуг, она вздохнула с облегчением. Что же изменилось сейчас?

Может быть, утром ей легче было рассуждать логически, потому что она не видела Девлина Купера?

Руби завела мотор и осторожно тронулась с места, выглядывая ямы и рытвины. Губы изогнулись в грустной полуулыбке. Какая нелепость! Почему ей так обидно? Естественно, он теперь будет ее игнорировать. Она внушила себе, что Девлин Купер глубокий, чуткий и заботливый. Конечно, все это неправда, такая же, как кухня начала девятнадцатого века, в которой он сидел.

Неожиданно скрипнула дверь, и Руби чуть не упала со стула. Она покосилась на громко тикающие настенные часы: семь минут десятого.

Поздно. Очень поздно. Даже Пол ушел двадцать минут назад. Должно быть, кто-то из охранников проверяет, здесь ли она. Придя к такому логическому выводу, Руби вздохнула и с улыбкой покачала головой. Конечно, охранник, кто же еще? Страшное чудовище?

— Крэг, я здесь! — крикнула она, слушая приближающиеся шаги. — Через несколько минут ухожу!

На мониторе замигал конвертик: новое сообщение. Руби посмотрела на монитор. Дверь распахнулась…

— Крэг пьет пиво с моим водителем, но я ему обязательно передам.

Руби быстро обернулась. Правда, голос она узнала сразу.

Он стоял, непринужденно прислонившись к дверному косяку. В джинсах и черной толстовке он выглядел вполне на месте в новой обстановке.

В первый миг она отреагировала так же, как утром в доме фермера, — все ее тело напряглось, потянулось к нему. Губы сами собой растянулись в улыбке.

Потом она все вспомнила, перестала улыбаться и вскочила с места — так резко, что стул полетел на пол.

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел к тебе, — удивленно ответил он.

— Зачем?

Дев скрестил руки на груди:

— Захотелось.

Сообразив, что ломает пальцы, Руби плотно прижала ладони к бедрам.

— Но ведь утром… — Она не договорила.

Он пожал плечами:

— Я решил, что правила сохраняются… и ты по-прежнему не хочешь, чтобы о наших отношениях знал кто-либо из съемочной группы.

Она покачала головой:

— Не важно. То есть… конечно, я не хочу, чтобы о нас ходили слухи… Не думай, что я на тебя обиделась, потому что ты не обратил на меня внимания. Наоборот, даже хорошо. — Она говорила путано, бессвязно и вздохнула, проведя рукой по волосам.

Дев отошел от двери.

— Я сразу тебя заметил, Руби, — сказал он, подходя к ней и понижая голос. — Тебя трудно не заметить…

Он остановился по другую сторону ее стола, наблюдая за ней.

Она невольно вспомнила ночь с субботы на воскресенье, хотя потом заставляла себя забыть о ней. Вспомнила его руки, ласкавшие ее, исследовавшие самые потаенные места…

Она затрепетала — и сразу вспомнила, где находится.

— Уходи, — велела она очень хладнокровно.

— Почему? — удивился он.

Она рассмеялась:

— Перестань, мы с тобой оба взрослые люди. Я прекрасно понимаю, что произошло в субботу. Можешь не говорить…

— Что мне не говорить? — Он наморщил лоб.

Она шумно выдохнула:

— Что продолжения не будет.

— Значит, ты решила, что я специально заехал к тебе, чтобы предупредить об этом?

— Зачем же еще?

— Не знаю. — Его взгляд переместился на ее губы. — Может, надеялся на еще один поцелуй.

От неожиданности Руби буквально онемела. «Еще один поцелуй»… Как романтично… Почему-то он запомнил их короткую близость, которую ей и в голову не приходило связывать с чем-то чистым и невинным… и снова хочет поцеловать ее.

— Но ведь поцелуй — это шаг назад, — нарочито грубо ответила она. В конце концов, та ночь ничего другого не заслуживает…

Он шагнул назад, как будто она оттолкнула его не только словами. Она заметила изумление в его глазах. Дев как будто хотел что-то сказать, но потом передумал. Он помрачнел и замкнулся.

— Не засиживайся допоздна, — сказал он с порога.

Всю неделю ему звонила мама. И всякий раз он не отвечал на ее звонки. Она оставляла сообщения, но он их не слушал. Не мог себя заставить. Он догадывался, почему мама звонит. После похорон прошло уже три месяца. И тогда он все узнал не от матери, а от Джареда… старшего брата. Джаред стал врачом, хирургом; он разговаривал привычным «докторским» голосом. Как всегда, Дева охватило раздражение. Он привык к тому, что брат разговаривает с ним покровительственно и приказывает чаще приезжать домой. Мама по нему скучает. Об отце речи не шло.

Но в тот день Джаред не читал ему нотаций. И Дев понял: случилось что-то очень, очень плохое.

Инфаркт… Ничто не предвещало. Спасти его не удалось.

«Отец умер. Похороны на следующей неделе. Можешь пожить у мамы. Ей будет полезно, она сейчас… потеряна».

Дев не собирался ехать на похороны. И не поехал.

Не отвечая на мамины звонки и не слушая ее сообщения, он чувствовал себя последним подонком, ничтожеством. Но он просто не находил в себе сил, ничего не мог с собой поделать.