Страсти у вулкана

В детстве думаешь, что жизнь — это игра. В юности думаешь, что жизнь — это любовь. Повзрослев, думаешь, что жизнь — это проблемы. И лишь в старости понимаешь, что жизнь — это просто жизнь.

Все знают, что страдания укрепляют душу. Но мало кто толком понимает, для чего все это нужно вообще.

Вы наверняка тоже много раз видели в кинофильмах самый распространенный сюжет: либо после болезни, либо в результате душевных метаний герой становится на ноги, и ему аплодирует весь мир. Как будто нельзя наслаждаться каждым прожитым днем просто так, без неприятностей, а только лишь подорвав однажды свое сердце.

Даниэль. Как она жила, теперь было известно только ей одной и никому больше. Ее жизнь продолжалась, и продолжалась она так же категорично, как будто с Даниэль ничего не случилось и как будто Марка Роснана никогда не было рядом с ней.

И точно так же, как и всегда, ей надо было каждое утро просыпаться и придумывать себе бесконечные дела, чтобы не сойти с ума от того, что теперь творилось где-то очень глубоко внутри нее.

И солнце все так же исправно вставало каждый день, и небо картинно висело над городом. А по утрам на вершинах гор лежали большие шапки белых облаков.

Но только не было теперь в жизни Даниэль чего-то невозможного, такого нереального, сотканного из самых тайных грез и мыслей, некоего продолжения ее сути и ее самой. И не было теперь никакого ответа на все вопросы, на которые мог бы ответить Даниэль только один человек на этой земле и больше никто другой.

Мать Даниэль поддерживала свою дочь, как могла.

— Девочка моя, — говорила Джен, — нельзя думать, что жизнь остановилась только оттого, что один человек решил однажды уехать из этого города. В твоей жизни будет еще много испытаний, о которых ты даже не подозреваешь.

— Но мне казалось, что я уже нашла то, что должен найти однажды каждый человек на этой земле, — сказала Даниэль.

— Люди порой ищут это всю свою жизнь.

— Но мне казалось, что моя история уже написана.

— Но ты же была еще совсем ребенком.

— Что ты имеешь в виду?

— Марк Роснан не имел никакого права взваливать на твои плечи эту историю сейчас. Он должен был подождать, пока ты вырастешь. Он поступил как настоящий мужчина. Но! В твоей жизни еще будет много историй. Поверь мне. Эта история — далеко не последняя.

— Этого не может быть, — сказала Даниэль.

— Когда ты вырастешь, всякий прохожий захочет насладиться твоей красотой. Они будут рассказывать тебе сказки о том, как прекрасен ночной лес при свете луны, и как трещат под ногами старые упавшие деревья, и как они исходили всю землю в поисках такой, как ты, и как неизбывно хочется счастья. Ты им не верь. Ты просто знай, что в твоей жизни будет все. Белый снег и снежный вечер. Голубое море и огромный пароход. Вечерние горы и горячее солнце. Весь мир будет однажды у твоих ног. И где-то тебя действительно ждет человек, который готов для тебя на все.

— Но я уже встретила человека, с которым хочу быть, и буду ждать только его. Мне в этой жизни нужен только он и никто другой.

— Но на этой планете никто не знает своего будущего, — покачала головой Джен.

— Ну почему же? Я прекрасно знаю свое будущее. Марк Роснан просто ждет, когда я вырасту. Он однажды вернется, и мы не расстанемся с ним никогда.

Джен с недоверием посмотрела на свою дочь.

— Почему же он не ждет этого прекрасного момента в доме напротив? — спросила она.

— Ты же сама говорила, что он не имел никакого права взваливать эту историю на мои плечи сейчас.

— Но один человек не может заменить другому человеку весь этот мир.

— Очень даже может, — возразила Даниэль. — Один человек может заменить другому человеку весь этот мир. И я такого человека уже встретила.

Больше на эту тему они не разговаривали. Зато Джен иногда поднимала другую тему.

— Ты хотя бы подумай, что ты будешь делать после школы, — говорила она Даниэль. — У тебя дар к рисованию, этим нельзя разбрасываться. Нам надо решить, куда ты поедешь учиться.

— Я никуда не уеду из этого города, — спокойно отвечала Даниэль, чем опять вводила в уныние свою мать.

2

Как-то после школы мы с Миной возвращались домой. Солнце светило над городом, вечерний воздух кружил голову, а серебристый снег еще лежал везде и всюду, хотя по календарю уже была весна. И домой идти совсем не хотелось.

А хотелось взрыва вулкана, выхода реки из берегов или на худой конец какого-нибудь полугодового ливня. Но разве сможет все это с тобой произойти в такой обычный вечер? Что вы, мои дорогие, об этом остается только мечтать.

Не успели мы с Миной всласть наговориться о том, как в этом мире все обычно, просто и неинтересно, как около ограды дома нашей соседки Гельхиадихи нам привиделся какой-то человек.

Человек выгружал из такси свои сумки. И, не поверите, все эти вещи заносились в дом нашей своеобразной соседки Гельхиадихи. А потом этот человек расплатился за такси и сам зашел в дом Гельхиадихи.

Мы с Миной стояли как громом пораженные.

— О мой бог… — через некоторое время сказала Мина. — Но кто он?

А я спокойно сказала:

— Всего лишь племянник Гельхиадихи.

Мина немного подумала и сказала:

— Да, но какой-то он необычный.

— Нет, совсем обычный, — сказала я, — у всех Гельхиадих с Сотворения мира именно такие вот обычные племянники.

Мину это очень впечатлило. Мы уже совсем выросли и в этом году заканчиваем в школу, а до сих пор все еще подозреваем, что на свете существует волшебство, встречаются колдуньи, и одна из них живет в доме рядом с нами.

Чуть позже наши родители сообщили нам, что человек, приехавший к нашей соседке Гельхиадихе, действительно приходится ей внучатым племянником. Родители, оказывается, все эти годы дружили с Гельхиадихой, но им приходилось делать это тайно, чтобы не травмировать наши наивные детские души, которые желали воспринимать своеобразную соседку не иначе как настоящей, но замаскированной колдуньей.

Нет, конечно, родители и нас иногда пытались приобщить к своей дружбе с этой необычной старухой и временами доводили нас до нервного срыва изречениями типа, что, мол, надо помочь Гельхиадихе с сорняками в ее саду, а то она уже совсем старая и не справляется.

Старшая сестра Анна тут же заявляла, что как хорошо, что она уже совсем взрослая и может больше не слушаться родителей. Мы с Миной говорили, что лучше запишемся на дополнительную математику и не будем смотреть ночные сериалы, но в сад Гельхиадихи и ногой не ступим.

Сорняки наши родители потом пололи сами, чем вводили в искушение живущих напротив многочисленных боязливых Барлингов, которые не смели даже подумать о том, чтобы открыть свои окна, выходящие на ядовитый сад Гельхиадихи, а не то что ступить в этот сад ногой.

Короче, к Гельхиадихе приехал ее внучатый племянник. Помните, я рассказывала, что каждое лето Гельхиадиха куда-то пропадала из города? Так вот, как выяснилось, она действительно разъезжала по своим родственникам, которые жили в других городах. У нее, оказывается, было полно родственников, которые очень ее любили и за нее волновались.

Но сейчас она действительно сильно постарела. И родственники решили, что ей будет тяжело куда-то уезжать, и прислали к ней пожить одного из родственников. Это было очень трогательно.

Внучатый племянник Гельхиадихи был врачом, он устроился на работу в городскую больницу. В нашем городе вообще-то его тоже хотели причислить к колдунам, но эти слухи угасли на корню, едва родившись. Потому что человек, устраивающийся на работу в больницу, может быть только медиком и никем больше.

Тем более что в больнице всегда не хватало хирургов. А племянник Гельхиадихи, не поверите, как раз оказался хирургом.

И когда улеглись страсти по поводу присутствия в жизни нашей соседки Гельхиадихи каких бы то ни было родственников, с нами приключилась новая напасть. С гор сошел снег, и город наконец-то затопило.

— О боги, — сказал весь город, — мы так боялись вулкана, а нас затопило.