Вернись в мои обьятия

– Благодарю за откровенность, – произнес Кевин.

Обратив внимание на то, что его голос едва заметно дрогнул, Ширли прикусила с досады губу.

Однако она даже не догадывалась, что Кевин просто сдерживал смех. Прекрасно видя, что Ширли осознает всю двусмысленность маленького инцидента, он потешался от души – благо, головная боль сейчас почти не донимала его, а поврежденная нога если и ныла, то, так сказать, умеренно.

– А может, ты просто усыпляешь мою бдительность? – пряча под полуопущенными веками хитрый блеск глаз, обронил он. Затем продолжил, будто размышляя вслух: – Хм, по-моему, вполне резонное предположение. Наверное, ты просто хочешь заставить меня поверить, будто я тебе безразличен, а сама тем временем примешься незаметно обольщать меня. А?

Ширли порозовела от смущения. Неужели он всерьез так думает?

– Интересно, с чего ты это взял? Или до сих пор тебе не встречалось ни одной женщины, которая бы не пыталась обольстить тебя? А потом попытаться женить на себе? Впрочем, допускаю, что ты именно так и воспринимал всех попадающих в поле твоего зрения женщин. Но если я угадала, то тебе следовало не к доктору Хардингу обратиться, а к психиатру! – Внезапно умолкнув, Ширли через секунду продолжила, но другим тоном: – Ах да, как это я упустила из виду… Ведь ты ударился головой! У тебя сотрясение мозга. Вот в чем вся причина!

Сердито раздувая ноздри, она с вызовом уставилась на Кевина, а в голове ее вспыхнуло: ну все, доболталась, сейчас он выставит меня из дома! И что мне тогда делать?

Эта мысль подействовала на Ширли как холодный душ. Остаться без крыши над головой не входило в ее планы. Нужно было во что бы то ни стало исправить впечатление от опрометчиво произнесенных слов, поэтому она улыбнулась, впрочем довольно нервно.

– Только не подумай, что я насмехаюсь над твоими травмами. И вообще, ты человек симпатичный, но не выходить же мне из-за этого за тебя замуж…

Произнеся эти слова, Ширли почувствовала себя увереннее. В конце концов, вины она за собой не чувствует. Виновата разве что в необдуманности высказываний.

– Симпатичный? – повторил Кевин с тонкой иронией.

– Э-э… ну да. Внешне, я имею в виду. Да и вообще… – Кажется, я снова заговорилась, промелькнуло в мозгу Ширли.

Давай-давай, задабривай меня, думал в эту минуту Кевин. Дьявол, а ведь в самом деле приятно!

Действительно, он не мог припомнить случая, чтобы какая-нибудь из подружек назвала его симпатичным. Даже Кристин, бывшая невеста, никогда не произносила этого слова.

Заметив странный блеск в карих глазах Кевина, Ширли почувствовала себя еще неуютнее. Ей бы сейчас заговорить о чем-то другом, но как на грех не находилось подходящей темы. А тут еще Кевин с едва заметной усмешкой разглядывает ее с головы до ног.

– А ты когда-нибудь собиралась за кого-нибудь замуж? – спросил он. Ему и правда вдруг стало интересно, чем и как жила эта девчонка до встречи с ним. Наверняка у нее кто-то был – с такой внешностью трудно остаться в одиночестве.

– Я? – удивилась Ширли.

– Конечно. Мужчины ведь быстро замечают таких красавиц, как ты. Признайся, сколько парней предлагало тебе руку и сердце?

Почему он назвал меня красавицей? – с беспокойством подумала Ширли. В насмешку? Да, наверное. Выходит, все-таки обиделся на меня.

– Нисколько. Мне было не до парней. Я рисовала и… рисовала.

– Это ты о чем? – произнес Кевин, удивленный тем, какое неожиданное направление принял разговор.

– О картинах. Пока училась, я столько всего нарисовала!

– Так ты художник, что ли?

Ширли скромно опустила ресницы.

– Да, только сама я пока себя так не называю. Ведь я только недавно окончила художественный колледж. – Которому задолжала за учебу, добавила она про себя.

– Хочешь сказать, будто была настолько занята, что не могла выкроить времени для свиданий? – усмехнулся Кевин.

– Это не совсем так… – начала было Ширли и вдруг замолчала. Собственно почему она должна рассказывать ему о своей личной жизни? Кто он, чтобы перед ним раскрываться? Очень скоро они разойдутся в разные стороны и забудут друг о друге. Он о ней, она о нем…

За исключением того памятного соприкосновения ладоней, когда Кевин помогал мне забраться в вертолет, неожиданно подумала Ширли.

Действительно, это необычное переживание было из разряда тех, о которых трудно забыть. Ни один из приятелей Ширли не порождал у нее ощущений, подобных тем, которые она испытала, когда Кевин взял ее руку.

– Да-да? – негромко обронил тот. – Я слушаю.

– Ничего. Неважно… Я не собираюсь рассказывать тебе о чем-то таком.

– Почему? – Голос Кевина звучал удивительно мягко.

– Не хочу и не буду.

– Ах вот как?! Ты такой принципиальный человек? – Кевин вновь скользнул взглядом по фигуре Ширли.

Она сделала вид, будто ничего не замечает.

– Просто не вижу смысла в подобных разговорах. Какая тебе разница, бегала я на свидания или нет.

– А вдруг разница есть! – Кевин сам удивился тому, что у него вырвалась эта фраза.

Ширли покачала головой.

– Нет. Все это чушь. Через месяц ты забудешь, как меня зовут.

– А ты? – Кевина словно подхватил какой-то поток. Свой голос он слышал будто со стороны – вроде говорил кто-то другой.

– Что я?

– Забудешь, как меня зовут?

Ширли замерла, вдруг отчетливо осознав, что не сможет забыть ни своего странного положения – в качестве живого залога за карточный долг, – ни крушения вертолета, из которого вышла, счастливо отделавшись лишь ушибами, ни самого Кевина.

Пожалуй, Кевина она не забыла бы ни при каких обстоятельствах, потому что подобных мужчин в ее жизни еще не было. И потом, он составлял такой поразительный контраст слабохарактерному, нервному, зависимому от своих страстей Энди!

Подняв на Кевина взгляд, Ширли покачала головой.

– Не забуду.

К ее удивлению, он засмеялся – впервые с момента аварии. Даже раньше, с момента знакомства, потому что в гостинице, где происходила карточная игра, Кевин был не просто серьезен, а откровенно недоволен тем, что вместо денег получил в качестве залога сестру проигравшего партнера.

– По-твоему, я сказала что-то смешное? – сдержанно произнесла Ширли.

– Нет-нет, можешь даже что-нибудь добавить, мне понравилось!

Тон этой фразы был настолько самоуверенным, что Ширли захотелось сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, например схватить Кевина за грудки и как следует встряхнуть. Но больше всего ее возмутили даже не интонации как таковые, а тот факт, что Кевин воспринял сказанное ею как должное. Будто ничего иного и не ожидал.

– Однако все это не означает, что я хотела бы видеть тебя своим мужем! – с вызовом произнесла она.

Кевин взглянул на нее насмешливо.

– А тебе не кажется, что в твоих словах содержится парадокс?

Она нахмурилась.

– Какой?

– Ну сама подумай: говоришь, что запомнишь меня на всю жизнь, а мужем видеть не желаешь.

Ширли с минуту размышляла над словами Кевина, затем пожала плечами.

– Нет тут никакого парадокса. Я сказала, что не забуду, как тебя зовут, только и всего. Я многих помню по имени, но к моему возможному замужеству это не имеет ни малейшего отношения.

Однако Кевин уцепился за свою идею, поэтому не хотел соглашаться с доводом Ширли.

– Все равно странно – имя мое запомнишь, а меня нет? – Он умолчал о том, что брак с ним многим девушкам показался бы известного рода достижением – по крайней мере, финансовым.

Возможно, Ширли является исключением из правила? – подумал он. А что, очень может быть. Наверное, ее больше интересует романтика, поцелуи при луне, нежные прикосновения и все такое. Давно не встречал таких! Почему-то все больше попадаются женщины прагматичные, прекрасно знающие, чего хотят. А нужно им одно – деньги. Хм, значит, Ширли идеалистка. Очень интересно.

Кевин был неприятно удивлен этим открытием. Правда, в большой степени оно оставалось лишь предположением, но все равно настораживало. Идеалистов Кевин считал едва ли не самыми опасными и непредсказуемыми людьми.