Серебряные узы

Даже когда утром Рози принесла ей чай, Джоанна лишь пробормотала «спасибо» и тут же, повернувшись на другой бок, заснула снова. Окончательно пробудившись, она с ужасом увидела, что уже почти полдень. Выскочив из постели, она быстро приняла душ, оделась и спустилась вниз. Гранта и Марии нигде не было ни видно, ни слышно, и Джоанна двинулась на кухню.

— А вот и вы, моя милая! — радостно приветствовала ее миссис Уилер. — Когда вы не вышли к завтраку, я велела Рози разбудить вас, но мистер Грант сказал, что трогать вас не нужно и что вы, должно быть, очень устали. Когда я поднялась к вам около десяти, вы еще крепко спали и даже не выпили свой чай. Я и подумала, что вам действительно надо отдохнуть.

Джоанна со вздохом объяснила, что плохо спала эту ночь (естественно, не сказав почему), и отказалась от завтрака, но выпила чашечку кофе.

— Можете не беспокоиться. Мистер Грант и мисс Кортес снова уехали. — Увидев на лице Джоанны почти испуганное выражение, миссис Уилер продолжала: — Она захватила с собой все вещи и, похоже, больше не вернется. Нет-нет, — она подняла руки, — ни о чем меня больше не спрашивайте, я сама ничего не знаю. Мистер Грант сказал только, что отвезет ее в Лондон к самолету.

— А сам он разве не летит вместе с ней?

Это выглядело странно, если только… Впрочем, конечно: она, скорее всего, возвращается домой, чтобы приготовить все к свадьбе, а он последует за ней некоторое время спустя — когда продаст усадьбу и сможет навсегда покинуть Англию. Торопливо поставив чашку на стол и пробормотав, что ей пора работать, Джоанна вышла из кухни и направилась в гостиную.

Несмотря на все, что она себе обещала, Джоанна чувствовала, что теряет власть над своими эмоциями. Грант действительно собирается жениться на Марии Кортес, и она вряд ли это вынесет. Джоанна обхватила себя за плечи, словно боялась рассыпаться — именно такое у нее сейчас было чувство. Ей казалось, что, потеряв Гранта, она погибнет. Не то чтобы она теряла его — он никогда ей и не принадлежал. Стремилась к нему, желала его — вот, пожалуй, и все. Несколько случайных прикосновений, немного нежности, исходившее от него загадочное обаяние, которое она так сильно ощущала — и ничего больше.

Джоанна чувствовала, что не в силах приняться за работу: она требовала большой концентрации, а сейчас Джоанна ни на чем не могла сосредоточиться. Она принялась бесцельно бродить по дому из комнаты в комнату, разглядывая картины, открывая стеклянные шкафы и доставая оттуда фарфор и серебро. Вещи были прекрасны и, как обычно, подействовали на нее успокаивающе.

В конце концов Джоанна очутилась в той части дома, где раньше никогда не была и где, судя по всему, уже долгое время никто не жил. Открыв одну из дверей и увидев пыльные чехлы на мебели, она не раздумывая сняла их. Помещение представляло собой нечто среднее между кабинетом и гостиной. Кожаные кресла, письменный стол со множеством ящиков, книжные полки, стеклянный шкаф с серебряными кубками. Открыв дверцу, она достала один из них и прочла: «Эдварду Уэзерби, лучшему стрелку. Кубок Уингфилда».

Все призы были похожи — за первые места по стрельбе, верховой езде, рыбной ловле. Изгнанный сын был, очевидно, превосходным спортсменом, чем, без сомнения, отчасти объяснялся его успех у женщин.

Ящики стола были не заперты, и в них до сих пор валялся всякий хлам: обрывки бумаги, карандаши, небольшие бухгалтерские книги; но в центре стола аккуратно лежала пачка писем, перевязанная ленточкой. Джоанна с любопытством взяла ее в руки и увидела, что письма адресованы мистеру Эдварду Уэзерби на американский адрес. Некоторые из них были переадресованы в Канаду и Мексику, и на всех одним и тем же твердым почерком было выведено: «Вернуть отправителю».

В одной связке с письмами лежал и дневник в выцветшем кожаном переплете. Перелистав страницы, Джоанна нашла заключительную запись: «Мое последнее письмо Эдварду вновь возвращено. Очевидно, оно так и осталось непрочитанным. Как же он ожесточился. Больше писать ему не стану».

6

Слезы выступили у Джоанны на глазах, когда она почувствовала, сколько страдания скрывается за этими словами. Да, Эдвард сполна отомстил отцу, и Чарлзу он оставил горький урожай.

Джоанна вновь осторожно перевязала письма и дневник ленточкой, прежде чем отложить их в сторону и закрыть ящики стола. Она отдаст их Гранту, когда тот вернется; для него это наверняка очень важно.

На первом этаже было еще две комнаты с зачехленной мебелью, на втором — четыре, и еще заброшенная ванная. Заглянув под чехлы, Джоанна увидела, что мебель здесь попроще и попрактичнее, и поняла, что в этом крыле жили дети. Как бы то ни было, здесь ей оценивать было нечего: даже серебряные чашки представляли чисто семейный интерес и вряд ли имели какую-то ценность.

Убрав связку с письмами и дневником в комод в своей комнате, Джоанна спустилась вниз и как раз повстречала миссис Уилер, которая несла ей ленч.

— Дорогая, я подумала, что раз вы так и не позавтракали, то теперь, наверное, не откажетесь перекусить.

К своему удивлению, Джоанна и впрямь не отказалась бы: неожиданное открытие заставило ее на время позабыть о собственных проблемах. После еды она взялась за дело и к вечеру поняла, что работа ее почти завершена. К концу недели она будет окончена, и Джоанна навсегда распрощается с усадьбой Бэрдсли. Эта мысль причиняла ей боль. Приехав сюда, она едва ли могла предположить, что так привяжется к этому дому. Или она лжет себе? Имел бы дом в ее глазах ту же ценность, будь его хозяином не Грант, а кто-то еще? Впрочем, и здесь она, возможно, не совсем права. Джоанна всегда любила бывать с отцом в старинных домах, если те были действительно интересны и о них проявляли заботу. В юности у нее даже была мечта: со временем поселиться в одном из таких домов. Может быть, она вообразила, что влюблена в Гранта, тогда как на самом деле сердце ее пленилось усадьбой?

Джоанна улыбнулась и подумала о Малкольме. Если бы он узнал, о чем она думает, он наверняка бы решил, что она польстилась на роскошь. И он едва ли мог заблуждаться сильнее.

Приказав себе прекратить это самокопание, Джоанна решила, что ей нужно развеяться, и не раздумывая набрала номер Джиллиан.

— Привет, это Джоанна. Я подумала: а вдруг ты захочешь заглянуть ко мне и выпить чашечку чаю? Да, прямо сейчас, если можешь.

Она улыбнулась, услышав ответ Джиллиан:

— С удовольствием. Благодаря тебе у меня появился повод не заниматься сегодня прополкой овощей! Я буду через полчаса. Да, подожди минутку, Малкольм хотел сказать тебе пару слов.

В следующую секунду Джоанна уже слышала в трубке его голос:

— Привет, Джоанна! Ты где прячешься? Я тебя целую вечность не видел. Только не говори, что ты была занята. Я слышу, Джиллиан собирается к тебе на чай.

А меня ты разве не хочешь пригласить?

— Конечно, приезжай, Малкольм, если тебе действительно хочется.

Положив трубку, она нахмурилась: видеть его ей ни капли не хотелось. Но, видно, ничего не поделаешь, и Джоанна отправилась на кухню предупредить миссис Уилер.

— Я надеюсь, вы не против, — нерешительно сказала она, но экономка просияла.

— Бог с вами, милочка! Я ужасно рада. Вы ведь знаете, как я люблю печь: у меня всегда найдется что-нибудь вкусненькое. И потом, вы тоже развеетесь, а то вид у вас сегодня неважный.

Джоанна с улыбкой поблагодарила ее и убежала к себе. Она едва успела освежиться и переодеться в костюм сливочно-абрикосового цвета, как гости уже звонили в дверь. Джиллиан была искренне рада ее видеть. Малкольм слегка тронул губами ее щеку, прежде чем, усевшись в глубокие кресла, принялись дружески болтать, с аппетитом поглощая чудесные булочки и пирожные миссис Уилер.

— Я так понимаю, что Великий Вождь Бледнолицых отлучился, раз парадом командуете вы?

Джоанна густо покраснела. В замечании Малкольма звучала почти что злоба. Джиллиан сразу заметила ее смущение: