Опьяненные зноем

— Еще бы! — обрадовалась Шарлотта. — Я там работала, а теперь там работают мои братья.

— Договорились, — сказал Питер Барнаби и повесил трубку.

Шарлотта быстро сделала самые неотложные дела: написала издателю, который торопил ее с книгой, и осторожно напомнила ему об обещанном авансе; перепечатала с пленки интервью с восьмидесятичетырехлетним фермером, который рассказал ей о том, как создавались знаменитые искусственные озера; написала милые записочки дамам из кружка рукоделия, заверив их, что привидение изгнано и они могут спокойно прийти на занятие на этой неделе, упомянув также и о том, что генерал показался ей очень забавным.

Потом она необычно долго принимала ванну и одевалась. У нее было мало вещей в строгом, классическом стиле, и потому она остановилась на серой габардиновой юбке и шелковой белой блузке, которую украсила небольшой ниткой жемчуга. Она даже повозилась с волосами, хотя и знала заранее, что это совершенно пустое занятие… ну и немного подкрасилась.

Когда она вошла в ресторан, Питер Барнаби и Дункан Толливер, сидевшие в дальнем углу зала, уже заканчивали завтракать. Дункан взглянул на нее с удивлением и не без досады. Шарлотта, улыбнувшись, поздоровалась.

— Дункан, — сказал Барнаби, — позвольте представить вам Шарлотту Баттерфилд. Шарлотта, это Дункан Толливер.

Дункан встал и величественно протянул ей руку, которую Шарлотта, отбросив мысли о ночных шорохах и глицинии, после секундного колебания, пожала.

— Рада наконец-то познакомиться с вами, мистер Толливер, — сказала она.

— Это я рад, мисс Баттерфилд, — ответил Дункан, сверля ее взглядом.

Питер Барнаби поперхнулся.

— Не хотите ли присоединиться к нам? — с обольстительной улыбкой предложил Дункан, указывая на место рядом с собой.

Барнаби быстро встал, сказав, что спешит, попрощался с Дунканом и, забирая пальто, тихо сказал Шарлотте:

— За вами должок, детка.

Дункан опять уселся за столик, а Шарлотта скользнула на сиденье напротив него. Она робко улыбнулась. На Дункане сегодня был черный костюм с едва заметной бордовой прожилкой, в котором он выглядел еще более мужественным и уверенным в себе, чем обычно. К ним тут же подошла официантка, и Шарлотта заказала себе кофе и сандвич "рубен" [7]. У Дункана от удивления поползли вверх брови, и он тоже заказал себе еще один кофе.

Потом он в упор посмотрел на Шарлотту и спросил:

— Что, черт возьми, все это значит?

Ей не понравился его тон, но она спокойно ответила:

— Я позвонила Питеру Барнаби потому, что не знала, как вас найти.

— По-моему, это был совершенно неоправданный риск. Я так и так собирался заехать к вам сегодня во второй половине дня.

— Откуда мне было это знать?

Шарлотта тут же вспомнила, как она испугалась, увидев разбитое окно и услышав шаги. Если Дункан виноват — а сейчас, когда она разозлилась, ей показалось, что он виноват, — то ему пора понять, что его шуточки зашли слишком далеко.

— Успокойтесь, мистер Толливер, — выпалила она, — я рисковала своей репутацией, а не вашей. Барнаби думает, что я охочусь за вами.

Увидев, что она сердится, Дункан успокоился и не смог сдержать улыбки.

— А что думаете вы? — спросил он.

— Охочусь, но совсем не из-за того, о чем вы оба подумали! Дункан, прошлой ночью в доме было неспокойно.

— Прошлой ночью?

— Шаги. Вы пробирались снова тайком в библиотеку? Потому что если это были вы…

Дункан нахмурился и перебил ее.

— Шарлотта, — сухо сказал он, — я провел ночь в гостинице "Зачарованный луг".

— Тогда кто же… — Она замолчала и откинулась на спинку стула. — Может быть, мне это почудилось?

— Вы скучали без меня, моя дорогая? — тепло спросил Дункан, подумав о том, что сам он едва выдержал без нее три дня.

— Я скучала по своему привидению, — ответила Шарлотта, чувствуя, что злость ее проходит. Из-за чего она, собственно, злится? Из-за того, что ей ночью померещились шаги? Она вздохнула и пожала плечами. — Может быть, это настоящий генерал приходил, чтобы попугать меня.

— Ага. Значит, привидение из библиотеки Толливер-хауса возвращается! — Дункан уже улыбался во всю ширь.

По спине у Шарлотты побежали мурашки, но она улыбнулась и сказала:

— Наверное. Кто-то ходил по библиотеке — минуты две, не больше. Правда, тот, кто там был, не хохотал.

— Значит, вы поняли, что это не я?

— Я задремала, — ответила Шарлотта. — Потом начался дождь, и мне пришлось встать — глициния разбила окно в гостиной.

— Наверное, это сделало ваше привидение.

Шарлотте принесли кофе, она сразу же отпила большой глоток, чуть не обожгла небо и разволновалась еще сильнее. Дункан дразнил ее и явно ни во что не верил. Ну что ж, может быть, он и прав. У нее действительно слишком живое воображение. Она насупилась.

— С глицинией я воевала до того, как услышала шаги.

— Понимаю.

— Ветка глицинии стучала в окно… в общем, было немного страшновато.

— Не сомневаюсь, — сухо ответил Дункан. — Как вы можете ночевать одна в этом доме?

— А я и не ночевала там одна, разве вы не знаете? Только две последние ночи. Вначале там были вы, а сегодня… кто-то.

— А этот ваш "кто-то" мог слышать, как вы сражаетесь с глицинией?

— Ну, не знаю…

Шарлотте принесли сандвич, но Дункан, казалось, не обратил на это никакого внимания.

— Ну и что? — спросил он.

Шарлотта взяла свой сандвич, только сейчас сообразив, что есть его в присутствии мужчины, одетого в безупречный костюм-тройку, неприлично. Стараясь казаться беспечной, она ответила:

— Я вскрикнула раза два.

Дункан с насмешкой посмотрел на нее.

— Неужели? Женщина, целившаяся в призрак бригадного генерала из револьвера, кричит, испугавшись глицинии?

— Я не кричала. Я вскрикивала.

— Существенное различие, вне сомнения.

— И испугалась я вовсе не глицинии. Я же не поняла, что это были за звуки. Я подумала… я звала вас. Решила, что вы опять захотели попутать меня в шутку. Глупо, да?

Дункан, чуть наклонившись к Шарлотте, поджал уголки губ, чтобы скрыть улыбку, и наблюдал, как она борется со смущением и с гигантским сандвичем.

— Солнышко, — ласково произнес он, — клянусь, если бы я пришел тогда, то защитил бы вас от глицинии.

Шарлотта взглянула на него, а затем пошире открыла рот и откусила большой кусок ржаного хлеба, начиненного грудинкой с квашеной капустой и намазанного сверху горчицей. Дункан заметил, что на ее верхней губе осталось немного горчицы. Он бы с радостью слизнул эту горчицу, но сейчас ему пришлось лишь наблюдать, как Шарлотта справляется с этим без его помощи. Улыбнувшись и показав ряд ровных белых зубов, она предложила ему половину сандвича.

— Вы маленькая проказница, Шарлотта Баттерфилд, а я, честно говоря, ужасно без вас скучал. Пускай Барнаби думает, что хочет, а о старушке Тельме мы еще успеем позаботиться. Поужинаем вместе, а?

Справившись с остатками сандвича, Шарлотта взяла бумажную салфетку и поочередно вытерла пальцы. Одной салфетки оказалось недостаточно. Дункан, зловредно ухмыляясь, протянул ей свою.

— Но мы так ничего и не выяснили насчет прошлой ночи, — заметила Шарлотта.

— Солнышко, прошедшие три дня были для меня сущей пыткой. Я тоже ужасно скучал без вас. Вы напрасно извиняетесь…

— Что значит "извиняетесь"?! Дункан Толливер! Кто-то ночью ходил по дому. Вы можете, в конце концов, выслушать меня?

— Разумеется.

— Мог ли кто-нибудь незаметно для меня пробраться наверх?

— Я же пробирался, правда?

— Вы хотите сказать, что сделать это не слишком сложно?

— Это очень легко.

— О! — Шарлотта с трудом уняла дрожь. — Я никак не могу понять, — продолжала она, — почему за двадцать лет дом ни разу не ограбили? Тельма и Руби надежно спрятали все картины, ковры и безделушки, но мебель они только прикрыли. Практически все, что есть в доме, представляет собой определенную ценность, и если залезть туда так легко…