Мужчина на заказ

Николь улыбнулась. Филипп – настоящий друг. Даже видя, что ей сейчас тяжело и одиноко, он все равно пытался ее рассмешить, поднять настроение. Откуда столько положительной энергии у немолодого человека?

– Николь, ты уже второй день мрачнее грозовой тучи. В чем дело?

– Ты знаешь не хуже меня. Не заставляй меня повторять это вновь.

– Из-за Собуро Хирамото?

Николь кивнула.

– Выбрось из головы. У нас еще будет масса подобных контрактов, и пусть этот японец проливает горючие слезы из-за своей неосмотрительности.

– Если бы господин Хирамото отказался по причине… – Николь махнула рукой. – Ну да ладно, мне неприятно вспоминать об этом типе.

– О Кристиане?

Николь аж передернуло.

– Филипп, давай не будем произносить имя этого мерзавца в моем кабинете. Боюсь, что негативные эмоции останутся в этих стенах навеки.

– Николь, признайся: ты так переживаешь только из-за неудавшейся сделки или… из-за того, что поссорилась с Пероном?

– Филипп, не говори чепухи! Я до сих пор не понимаю, за что меня небеса наказали знакомством с Кристианом.

– Знакомством или расставанием?

Николь закрыла лицо руками.

– Ох, я не знаю. Уже ничего не знаю. Кристиан предал меня. Вонзил нож в спину. Я доверилась ему, а он оказался самым обыкновенным лгуном. Теперь я понимаю, что значит демоническое очарование и магический взгляд. Он не иначе как околдовал меня в первую встречу. Как я сразу не раскусила его? Мне всегда казалось, что я неплохо разбираюсь в людях. Помнится, ты даже как-то сказал, что я вижу их насквозь, со всеми их светлыми идеалами и темными помыслами. Видимо, я зазналась, возомнила себя бог знает кем. Вот и поплатилась за это.

– Николь, ты так и не встречалась с Кристианом?

Она покачала головой.

– То есть ты не знаешь, заключил ли он сделку с Хирамото или нет?

– Нет, но я попросила Жан-Поля Сюлли навести справки и разузнать подробности. У него есть несколько знакомых в «Орандже». Вряд ли Кристиану удалось провернуть всю аферу в одиночку. А то, что известно хотя бы троим, очень быстро перестает быть секретом. Самое позднее в понедельник я уже буду знать, солгал ли мне Кристиан в очередной раз. Впрочем, я почти уверена, что мои худшие подозрения подтвердятся.

– И что это изменит? Снова отправишься громить его кабинет?

– Нет, но тогда я окончательно… – Николь осеклась на полуслове. Открыться Филиппу, сказать, что она решила оставить Кристиану последний шанс? Нет, пожалуй, не стоит выкладывать все свои карты.

Однако Филипп слишком хорошо знал Николь, чтобы ее замыслы остались для него тайной.

– …Окончательно запретишь себе даже думать о Кристиане, верно? Если же Перон действительно не предавал интересы «Пари технолоджи», то ты прекратишь издеваться и над бедным мальчиком, и над собой и дашь волю своим чувствам. Николь, может быть, не стоит терять драгоценное время?

– В каком смысле?

– На мой взгляд, сегодня отличный теплый вечер. Почему бы вам не прогуляться с Кристианом по Елисейским полям?

– Нет, – категорично ответила она. – Пока я не буду уверена в невиновности Кристиана, я не стану даже думать о нем.

– Сердцу не прикажешь, милая Николь, а мысли временами бывают чертовски упрямы и ни в какую не желают покидать голову, готовую взорваться от напряжения.

– Я все-таки попытаюсь как-нибудь совладать с собой, – с искусственной улыбкой заверила его Николь. – Филипп, я ведь вижу, что ты на стороне Перона.

– Николь, в первую очередь я на твоей стороне. Неужели ты сомневаешься и во мне?

– Конечно нет! Я уверена в тебе больше, чем в себе самой. Однако ты ведь не станешь отрицать, что симпатизируешь Кристиану.

– Да. Дело даже не в том, что он сын моего старого друга. Перон – хороший человек. Не спрашивай, откуда мне это известно. Я и сам не знаю. Просто у меня есть внутренняя уверенность в нем. Более того, я нисколько не сомневаюсь, что он искренне любит тебя. Глаза в таких случаях не обманывают.

– Интересно, а что ты прочел в моих глазах? – Николь посмотрела Филиппу в глаза.

– Милая, ты ведь тоже влюблена, но при этом упорно отказываешься это признать.

– Филипп…

– Хорошо, я не стану читать тебе проповеди и учить жизни. В конце концов ты уже большая девочка, а я всего лишь маразматический старик. – Он усмехнулся. – Позволь только дать тебе один совет.

– Слушаю.

– Если уж ты решила дождаться звонка от Жан-Поля, а уж потом встретиться с Кристианом…

– Поразительно, ты даже не сомневаешься в его непогрешимости, – с усмешкой перебила его Николь.

– …так вот, до тех пор тебе вовсе не обязательно изнурять себя работой. Уверяю тебя, «Пари технолоджи» не рухнет, если директор позволит себе небольшой отдых субботним вечером.

– Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, Филипп, – призналась Николь.

– Почему бы тебе не позвонить какой-нибудь подружке и не пригласить ее в кино?

Какой-нибудь подружке? Николь ухмыльнулась. «Какой-нибудь», очень верно сказано. Да она уже и забыла, когда в последний раз общалась с подругами. В колледже, помнится, она проводила все свободное время в большой шумной компании сверстников. Однако как только она получила диплом и покинула стены альма матер…

Да, потом появились взрослые заботы: работа, зарабатывание денег на пропитание и недешевую жизнь в Париже. А подружки выскочили замуж и родили детей. Безусловно, они поздравляли друг друга с Рождеством и днем рождения. По сути, этим и ограничивалось общение Николь с подругами. Филипп, без сомнения, прекрасно об этом знал. Он ведь не раз критиковал Николь за трудоголизм. Она с трудом выкраивала время на свидания с поклонниками, назначая их на время обеденного перерыва либо в промежутках между деловыми совещаниями.

– Мне некого позвать с собой в кино, – печально заметила Николь после недолгих раздумий.

– Не может быть!

– Однако это именно так. Разве что Патрисию Лебрен, хотя она уже наверняка и не Лебрен, а какая-нибудь Гимар или Делакруа, – с какой-то неожиданной злостью ответила Николь, словно замужество подруги нанесло ей страшную обиду.

– Позвони Патрисии.

– Я не помню номер ее телефона. Приду домой, пороюсь в старых записных книжках…

– Николь, не увиливай. Я прекрасно знаю, что ты жуткая аккуратистка и переписываешь важные телефонные номера в новый блокнот. Уверен, что номер твоей подруги отыщется и в нынешней записной книжке. Ну-ка, посмотри.

Она вздохнула, но все же выдвинула верхний ящик стола и достала блокнот.

Филипп оказался прав: телефон Патрисии Лебрен был записан на одной из первых страниц.

– Набирай.

– Хорошо, – согласилась Николь. – Можешь отправляться домой, а я позвоню чуть позже.

– Нет, дорогая. Тебе не удастся улизнуть. Звони при мне. Обещаю, что не стану смеяться над теми глупостями, о которых часами щебечут девчонки.

Николь укоризненно посмотрела на настырного и упрямого старика. Филипп и впрямь возомнил себя моим опекуном, подумала она, набирая номер Патрисии.

К удивлению Николь, трубку подняла женщина, и по голосу она тут же узнала свою подружку – хохотушку Патрисию.

– Привет, Пати, как дела?

– Лучше не бывает! – отозвалась Патрисия и чуть смущенно добавила: – Простите, а с кем я разговариваю?

– Это… Николь Лакомбе. Помнишь такую?

Филипп уселся на диван и с безразличным видом принялся листать глянцевый журнал.

– Ой, Ники! Это действительно ты? Не могу поверить. Сто лет не слышала твой голос. Извини, что сразу не узнала. Я такая забывчивая! Как ты? Где ты сейчас? В Париже? У тебя какие-то неприятности? – Вопросы сыпались и сыпались, словно Патрисия копила их все те годы, что не общалась с подругой по колледжу. Внезапно Патрисия рассмеялась заливистым, заразительным смехом, таким же, какой очаровывал всех их сокурсников десять лет назад.

– Пати, может быть, сходим погулять? Я приглашаю тебя в кино. Говорят, в «Ля Жеод» сейчас идет потрясающая мелодрама.