И снова любовь!

— Сегодня звонил Бен Харолдсон, — сказал Стивен. — Нам с Дейвом с ним не справиться, так что одна надежда на тебя.

Кэйген задумался.

— Я не смогу уделить ему столько времени, сколько он хочет.

— Может, Констанс? — спросил Стивен, не сводя глаз с Адама.

— Нет, — твердо ответил за нее босс.

— Что нет? — вмешалась в их непонятный разговор Конни, раздраженная тем, что они говорят загадками. — Кто такой Бен Харолдсон?

— Один из самых богатых финансистов Бостона, — объяснил Стивен. — Он невероятно богат и продолжает старинную, уважаемую в городе династию. В прошлом году против Харолдсона было заведено судебное дело по обвинению в том, что он якобы пытался обманным путем вытянуть у своих старых друзей приличную сумму денег.

— На прошлой неделе судья Ренегер остановил судебный процесс, ссылаясь на то, что присяжные не смогли вынести решения, а Бен уволил своего адвоката. Можно не сомневаться, сейчас он торопится найти нового, — добавил Адам.

— Вы хорошо его знаете? — поинтересовалась Конни, переводя взгляд с Адама на Стивена.

Оба ее собеседника выросли в элитных кругах Бостона и наверняка имели представление о том, виновен Харолдсон или нет.

— Ты считаешь, он виноват? — спросил Адам у Стивена, на лице которого при этом вопросе не дрогнул ни единый мускул.

Да, каким бы ни было их мнение, похоже, они не собирались высказывать его.

— У меня найдется время, — твердо сказала Конни. — Почему я не могу взять это дело? Или вы считаете, что я с ним не справлюсь?

— Нет, ты способна вести любое дело, — заверил ее Адам, — вот только я не хочу, чтобы ты связывалась с Харолдсоном.

Связывалась с Харолдсоном? Констанс тут же перешла в атаку:

— Ты намекаешь на то, что уверен в его виновности?

— Да не знаю я, виновен он или нет, — мрачно ответил Адам. — Просто не хочу, чтобы ты имела с ним дело, не хочу — и все тут!

Почувствовав, что запахло жареным, Стивен поспешил убраться с линии огня.

— Пожалуй, мне лучше уйти, — заявил он. — Марджи взяла с меня обещание, что я не слишком задержусь сегодня.

Как только дверь за ним захлопнулась, Конни села и, прищурившись, посмотрела на Адама.

— Ты просто щадишь мои чувства или на самом деле считаешь, что я могла бы справиться с делом Бена Харолдсона? — Она понимала, что для становления карьеры просто необходимо было иметь опыт в громких процессах именитых клиентов.

— Да, я знаю, что ты с ним справишься, — подтвердил Кэйген. — Больше того, я должен тебе сказать, что ты — один из лучших адвокатов города.

— Так почему же ты не хочешь, чтобы я брала именно это дело?

— Я не хочу, чтобы ты имела дело с Харолдсоном. — Адама начала раздражать настойчивость Конни.

— А если бы у тебя было время, ты бы стал представлять его интересы в суде?

— Возможно, — процедил Кэйген сквозь зубы.

— Так, значит, ты не имя фирмы защищаешь, отказываясь передать дело мне?

— Конни, сейчас меня волнует не фирма, а ты.

Именно этого Констанс и боялась.

— Иными словами, — холодно произнесла она, — ты не хочешь поручить мне дело лишь по личным мотивам, так? — Последние слова Конни произнесла таким резким тоном, что глаза Адама еще больше потемнели от гнева.

— Ты же слышала, что у этого Харолдсона дурная репутация, к тому же он известен своим неджентльменским отношением к женщинам. Я бы ни одной из наших сотрудниц не позволил вести его дело.

— Но поскольку я единственная женщина-адвокат в твоей фирме, то вывод ясен. — Констанс распалялась все больше. — Ты же обещал, что наши личные отношения никак не повлияют на служебные! А теперь пытаешься перехватить у меня одно из самых серьезных дел. По-твоему, это справедливо?!

— Это не имеет никакого отношения ни к справедливости, ни к нашим личным отношениям! Харолдсон умеет каким-то непостижимым образом подчинять себе женщин и обманывать их. Тебе не нужны лишние переживания!

— Это ты так считаешь, Адам! — Вскочив, она принялась мерить шагами комнату. — Я не позволю тебе манипулировать моей карьерой из-за наших личных отношений!

— Почему же тогда ты забыла о своем профессионализме, когда просила забрать у тебя дело Колдгара?

— Это совсем иное! Я просила дать мне другое дело! Я не лишалась возможности вести другие дела!

До сих пор небрежно сидевший на краю ее стола Адам встал и выпрямился.

— И это лишь подтверждает, — заявил он, — что тебе не удастся до конца отделить личную жизнь от профессиональной.

Похоже, их судьбы и в самом деле переплелись, если он говорит такие вещи, подумала Конни.

— Тебе легко говорить, — горячилась она. — Ты-то можешь делать, что хочешь, черт побери! А мне не повезло! К несчастью, мой босс может манипулировать мной! Выходит, у меня не остается выбора, так?

Адам был готов сделать все, что в его силах, лишь бы защитить Конни, но она отказывалась от помощи, и он почувствовал себя мерзавцем. Ему не нравилась роль, которую он вынужден был играть, как не нравилось и ее отношение к этой роли.

— В нашей фирме ты всегда имела достаточную свободу, — сухо напомнил он. — И что бы ты там ни думала, я оказываю тебе огромную услугу, не разрешая браться за дело Харолдсона.

— Не нужны мне твои услуги! Если ты позволишь, чтобы наши отношения каким-то образом влияли на работу, то я положу конец тому или другому!

— Это что же, ультиматум? — тихим, но угрожающим тоном спросил он.

Конни заметила, как изменилось выражение его лица, но уже не могла остановиться.

— Я просто констатирую факт. Я не стану работать с тобой, если твои решения будут основаны на ревности или предрассудках. Я не твоя собственность, меня нельзя водить на поводке. Если ты не понимаешь этого, то я, в свою очередь, не понимаю того, как ты можешь считать себя моим другом.

Эти сердитые, но искренние слова эхом разносились по комнате и, казалось, еще долго звенели в воздухе.

И Адам, и Конни пытались успокоиться. Ему не верилось, что Конни готова разрушить то, что было между ними, хотя и не мог отрицать того, что становится ревнивым собственником.

— Итак, если я не позволю тебе вести дело Харолдсона, ты разрываешь наши дружеские и профессиональные отношения?

— Если ты не доверяешь мне, то о каких вообще отношениях может идти речь?

Адам едва сдерживался. Да, о доверии Констанс говорила правильно, но она была так ранима, а сама мысль о том, что какой-то мужчина сможет воспользоваться этим, приводила Адама в ярость. Впрочем, нельзя требовать от кого-то доверия, не доверяя человеку. Будь Адам на ее месте, он реагировал бы точно так же, как Конни.

— Хорошо, поговори с Харолдсоном. И сама решай, хочешь ли взять его дело. Но только пообещай мне, что не возьмешься только из желания насолить мне.

Конни была поражена неожиданной переменой его настроения.

— Обещаю тебе отнестись к этому процессу так же объективно, как к любому другому, — радостно пролепетала она, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы.

— Пообещай еще кое-что, — потребовал Адам. — Ты не будешь больше отмахиваться от того, что происходит между нами. Нам не следует держать наши отношения в тайне. Доверься, и позволь мне не ронять достоинство.

— А еще допустить, чтобы ты по-прежнему играл роль ревнивого любовника? — игриво спросила Конни, вынуждая его вслух признаться в своей ревности.

Адам насмешливо улыбнулся:

— Я не могу совладать с ней, но я пока не твой любовник, поэтому единственное, что я могу пообещать, так это не совершать дважды одну и ту же ошибку.

— Ты понимаешь, да? — быстро спросила Конни; для нее это было очень важно.

Мольба в ее глазах и этот тихий трогательный вопрос растопили гнев Адама.

— Понимаю, — с тяжелым вздохом ответил Кэйген. — Мне это не по нраву, но я понимаю. Так я прощен?

Конни испытала невероятное облегчение.

— А я по-прежнему приглашена на завтрашний обед? — спросила она с озорным блеском в глазах.

Адам улыбнулся и поддразнил: