Магический круг

- Так что же случилось? Твой отец спал и видел, как объявит чикагским сливкам, что ты его дочь.

Холли принадлежала к узкому обществу посвященных в тайну происхождения Джины. Теперь к этому обществу прибавился новый член -Фрэнк Дэвис. Она сжала зубы.

- Произошла небольшая неприятность, и я испортила платье.

Подруга хихикнула:

- Ты решила воспользоваться моим методом, безотказно помогающим сбегать с вечеринок: "Опрокинь на себя "Кровавую Мэри""?

- Не совсем.

И Джина начала рассказывать, что же случилось прошлым вечером. Правда, она утаила кое-что, в основном то, как они занимались сексом. И еще решила скрыть от посторонних ушей, не признаваться в том, что страсть вспыхнула между ней и тем человеком, которого до этого момента люто ненавидела.

Но запудрить мозги Холли было не так-то легко.

- Так, значит, твой отец зашел и застал тебя с каким-то парнем в банных халатах? Ну и что? Вы же не...

Джина покраснела.

- А-а, вы действительно... Ты танцевала горизонтальную мамбу с мускулистым красавцем, которого выловила из бассейна?

Джина понимала, что молчание выдает ее с , головой.

- Ну и как?

- Холли!

- Ну, перестань. - Подруга нетерпеливо пожала плечами. - Забудь о том, что сегодня утром уже ненавидишь себя за то, что вытворяла прошлой ночью. Лучше скажи, ты почувствовала что-нибудь особенное или нет?

Девушка не смогла солгать:

- Почувствовала, черт возьми! Я и понятия не имела, что от оргазма может так снести крышу. Тряслась, наверное, минут пять.

Подруга присвистнула.

- Милая, я знала, что ты можешь расслабиться, когда захочешь.

- И почему все так беспокоятся о моей личной жизни? Отец, похоже, предоставил бы мне весь дом, вырази я хоть малейший интерес. Ты понимаешь, насколько все это странно? - проворчала Джина, вставая с дивана и направляясь в кухню за дополнительной порцией чая.

Холли - первая подруга, появившаяся у Джины, когда та переехала в Чикаго, чтобы начать самостоятельную жизнь, - последовала за ней. Она неуверенно похлопала Джину по плечу. Казалось, молодая женщина, ворвавшись с утра пораньше в чужой дом, испытывала угрызения совести, что было вовсе нетипично для нее. Обычно ее отношение к жизни укладывалось в емкую фразу "Наплевать!"

Джина считала, что причиной такого отношения было воспитание. Подруги росли в абсолютно разных семьях. Она - под недремлющим оком строгого отчима, бывшего сержанта, ставшего впоследствии министром, и матери, Лоры Шервуд, которая совершила всего одну ошибку за свою жизнь, да и ту в юности. Результатом этой ошибки стало рождение дочери двадцать четыре года назад.

Холли же выросла в детском доме. Ей приходилось зубами и когтями вырывать свой кусок хлеба. Единственное сходство заключалось в том, что обе не знали своих родных отцов. По крайней мере, Джина, в конце концов, узнала. Чего не скажешь о Холли. И неизвестно еще, кому повезло.

- Просто все желают тебе добра, милая, объяснила та. - Включая твоего настоящего отца. Мне кажется, он любит тебя.

- Как волк кобылу, - съязвила Джина. - Мать бросалась из крайности в крайность... Мама! Я же должна ей позвонить!

- Я понимаю, ты о ней волнуешься. Если все в твоем родном городе узнают, что ты - незаконнорожденная... Но, с другой стороны, на дворе двадцатый век. Неужели кого-то это все еще волнует?

- Здесь, может, и нет. Как и в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, но не в штате Юта. - Джина горько усмехнулась, наливая чай и добавляя сахар и лимон. Там да, волнует. Люди будут возмущены, узнав, что жена уважаемого Питера Лейка преподнесла ему незаконнорожденного ребенка.

Холли сочувственно кивнула:

- Знаю, Джина. Конечно, ты права. Жаль, что твой отец этого не понимает.

- Хочешь - верь, хочешь - нет, но он старается не причинять боль матери. У него до сих пор остались чувства к ней. - Джина сначала этому не верила, но выражение лица Марвина, когда тот рассказывал об их феерическом романе, убедило ее в искренности отца. - Дело в том, что он чувствовал, будто у него украли первые двенадцать лет моей жизни. У Марвина больше нет детей, и он хочет, чтобы весь мир узнал, что я его дочь.

- Его можно понять.

- Да, можно. Если бы дело было только в моей матери и отчиме, то мы бы, наверное, нашли выход.

- Проблема в бабушке с дедушкой, верно? Джина кивнула, чувствуя, как в глазах закипают слезы.

- Это убьет их. Каково узнать, что их внучка биологически не является их родственницей? Что невестка изменила сыну, и он принял незаконнорожденного ребенка? Как я могу позволить этому случиться?

Ответ был однозначен: никак. Все это время Марвин поддавался на уговоры хранить молчание. Только недавно, после феноменального успеха колонки Джины, гордый отец начал подталкивать дочь к тому, чтобы она раскрыла семейную тайну.

Угрозы начались несколько месяцев назад. Когда она поняла, что переубедить его невозможно, то начала потихоньку готовить мать, надеясь, что та найдет в себе силы справиться со скандалом, если слухи дойдут до их городка. А они дойдут. Марвин Лерой был известным миллионером и издателем, поэтому трудно было сомневаться в том, что люди обо всем узнают.

- Думаю, прошлой ночью тебе повезло, - сказала Холли, доставая очередную шоколадку из холодильника. Она разломила ее пополам, протягивая большую половинку подруге. - Может, что-нибудь случится и он передумает?

- Эта всего лишь временная отсрочка. - Джина откусила кусочек от горькой плитки. - Исполнение приговора отложено, а не отменено. И я понятия не имею, как уговорить его подольше повременить со своим заявлением.

На мгновение Джине показалось, что Холли забыла о ее романтическом приключении. Плохо же она ее знала! Эта энергичная девушка никогда не забывала ни о чем, что касалось спартанской личной жизни подруги. Она месяцами твердила Джине, что той пора найти мужчину.

- Ну, все, зайка, время вышло, - произнесла Холли, слизывая остатки шоколада с пальцев. Она достала пакет молока из холодильника и сделала несколько глотков. - Мы поели, мы отдохнули, а теперь поговорим!

Фрэнк Дэвис не очень удивился, когда в понедельник утром обнаружил на рабочем столе записку от Марвина Лероя.