Ошибка юной леди

Мисс Кинтл попыталась приблизиться к ней, но Синтия одними губами прошептала:

— Не подходи ко мне.

Вирджиния благоразумно отошла в другой конец комнаты, где и просидела до самого отъезда домой. Если миссис Лауэй и заметила охлаждение между девушками, то не стала пока задавать никаких вопросов.

В карете Вирджиния молча думала. Теперь надлежало решить, как помириться уже с двумя подругами. «И все из-за Чарльза! И надо же было мне вызваться помочь ему! Все получилось так же плохо, как и с балом! Кажется, я ничего не умею делать как полагается!»

Она вздохнула и от самообвинений перешла к нареканиям в адрес подруг: «Да они просто ревнуют Чарльза, глупые гусыни! Так, значит, они обе его любят! Или хотя бы неравнодушны к нему. Ну и напасть, и что же мне теперь делать?»

Так и не найдя никакого решения, Вирджиния поднялась к себе в комнату, оставив на утро разговор с Чарльзом о поездке к Лауэям. Ей еще надо было придумать, что ему сказать.

9

Утром Вирджиния чувствовала себя настолько несчастной, что ее не порадовали ни свежие булочки на завтрак, ни письмо от Хелен. Сестра писала, что на Рождество лорд Кинтл затеял что-то совершенно необычное, но все приготовления хранятся в тайне от детей, и даже леди Кинтл, похоже, не вполне представляет грандиозный замысел мужа.

Вирджиния едва не расплакалась прямо за утренним столом. Напоминание о рождественском бале показалось ей неуместной насмешкой, и если бы Хелен была здесь, ей бы здорово досталось от сестры.

— Что с тобой? Ты сегодня до странности мало болтаешь, — заметила наконец Маргарет.

— Голова болит, — отговорилась Вирджиния, но это еще больше насторожило Маргарет, знавшую, что у сестры никогда не бывает головных болей.

— Ты не простудилась во время вчерашней прогулки? — обеспокоено спросила она.

— Нет, напротив, мне не хватает свежего воздуха, и я, пожалуй, пойду пройдусь. — Вирджиния бросила взгляд на Чарльза, и он тут же уловил ее мысль.

— Я составлю тебе компанию. Скоро время визитов, а выслушивать сюсюканье здешних матрон над малышом Гилом мне неприятно. Маргарет, тебе следует меньше баловать сына и запретить гостьям кормить его сладостями, он должен вырасти настоящим мужчиной, а не маменькиным сынком!

— Ты не прав, Чарльз.

Маргарет каждый раз сердилась и теряла свою робость, когда ее начинали упрекать в излишнем потакании желаниям сына.

Но Чарльз уже не слушал ее. Вирджиния поднялась из-за стола, и юноша тут же последовал за ней, стремясь поскорее узнать, как прошел разговор с Синтией.

Едва парочка вышла на улицу, он принялся тормошить Вирджинию.

— Джинни, ну скажи же, я ей хотя бы немного нравлюсь? Или ты грустишь потому, что не знаешь, как сказать мне о ее холодности?

— Ох, Чарльз, кажется, у меня ничего не получилось и на этот раз, — призналась бедняжка.

— Ты не смогла ничего узнать?

— Я поссорилась с Синтией, — всхлипнула Вирджиния.

— Почему? Она не согласилась с тем, что ты обо мне говорила?

Чарльз достал платок, чтобы утереть слезы юной родственницы.

— Она подумала, что я восхищаюсь тобой…

— И что тут плохого? Мы же так и предполагали.

— Да, но… она решила, что ты нужен мне самой!

Вирджиния заплакала, едва припомнила все слова, сказанные Синтией.

— О!

Чарльз не знал, что ответить, а потому принялся вытирать слезы Вирджинии своим платком.

— Ну, не плачь, не все так плохо. Ты ведь объяснила ей, что мы с тобой как брат и сестра?

— Конечно! Вернее, я пыталась, а она не стала меня слушать! Она ужасно, ужасно рассердилась и весь вечер со мной не разговаривала.

Вирджиния подняла глаза на Чарльза и тут заметила поверх его плеча, как из дома, около которого они остановились, выходит Синтия с зонтиком и муфтой.

Конечно, мисс Лауэй тотчас заметила трогательную сцену и сердито отвернулась, всем своим видом показывая, что ей нет дела до того, кому Чарльз Бенкрофт вытирает слезы.

— Синтия… — с ужасом прошептала Вирджиния.

— Она обиделась на тебя из-за меня? Так это же прекрасно! — Чарльз едва не пустился в пляс прямо на улице. — Значит, она ревнует!

— Я тоже так подумала, — уныло согласилась девушка.

— Она любит меня! Ну, конечно, любит! Когда мы танцевали с ней на балу во время моего последнего визита в Хемсли, она так смотрела на меня… ах, Вирджиния, я объяснюсь с ней, и она снова станет твоей подругой! Да улыбнись же!

— Она нас видела, — все так же шепотом ответила Вирджиния.

— Нас? Кого это — нас?

— Нас с тобой, только что. Она вышла из того дома.

Вирджиния кивком указала на нужный лом, и Чарльз обернулся, чтобы еще успеть заметить гордо выпрямленную спину удаляющейся мисс Лауэй.

— Почему ты не сказала сразу? — возмущенно повернулся он к мисс Кинтл. — Мы бы подошли к ней и сразу же все выяснили!

— Ты вытирал мне щеки своим платком, и она подумала… бог знает, что она подумала, но она посмотрела на меня с такой ненавистью… — и Вирджиния просто разрыдалась.

Чарльз бросил тоскливый взгляд в конец улицы. Желание бежать за возлюбленной и заслужить ее прощение боролось в нем с сочувствием к плачущей сестрице. Наконец он со вздохом подхватил Вирджинию под руку и буквально потащил ее в сторону дома.

— Прекрати лить слезы, Маргарет и без того что-то подозревает! — излишне резко бросил он.

Вирджиния тут же вырвала свою руку:

— Ну и беги за ней, тебе ведь этого хочется! Из-за тебя я перессорилась со всеми подругами, а ты еще и ругаешь меня…

Чарльз устыдился своей грубости, снова подал ей платок и взял под руку.

— Успокойся, Джинни, дорогая. Я правда виноват, взвалил на тебя все это… Но мы что-нибудь придумаем, обещаю. А теперь идем домой, слезы на твоих щечках вот-вот замерзнут, и кожа будет красная и некрасивая. И ты не понравишься графу Кларендону, — добавил он с улыбкой.

Вирджиния тоже невольно улыбнулась и послушно вытерла лицо.

— Как будто без покрасневшего лица я ему понравлюсь! — фыркнула она. — Отвлеки Маргарет, а я прошмыгну к себе и умоюсь. Вечером, когда она уйдет в гости, мы с тобой поговорим о том, как все исправить.

Чарльз кивнул, и заговорщики дружно пошли к своим воротам.

Вечером Маргарет вернулась от одной из приятельниц и застала у себя в гостиной Вирджинию, Чарльза и Элизу. Миссис Лауэй явилась узнать, что происходит у ее молодых друзей, и пожаловаться на поведение Синтии.

— Она то смеется, то дуется, слова нельзя сказать, чтоб не ответила колкостью или не расплакалась, — пожаловалась Элиза. — Может, моя девочка влюбилась?

Вирджиния покраснела, и это не ускользнуло от внимательных глаз миссис Лауэй.

— Вы ведь подруги, Вирджиния, ты наверняка что-то знаешь!

— Вовсе нет! — не очень правдоподобно начала отпираться юная леди.

Чарльз, не менее смущенный, постарался отвлечь внимание миссис Лауэй от Вирджинии и спросил первое, что пришло ему в голову:

— Миссис Лауэй, а как ваш муж относится к тому, что происходит в Хемели?

— Вы о бале, мистер Бенкрофт?

— О нем, а о чем же еще? У нас дома только и говорят о случившемся во время собрания скандале. Вирджиния рассказывала, вы даже хотели, чтоб я видел все это своими глазами и нарисовал картину.

Элиза мелодично рассмеялась.

— Это было бы нечестно по отношению к моим подругам, но подобная картина служила бы долгие годы назиданием тем, кто любит затевать свары или вести бесконечные пересуды друг о друге. Видели бы они себя со стороны! Что же до моего мужа… мистер Лауэй не даст денег никому, кроме меня, и вполне согласен с моим мнением — спокойно сидеть и ждать, пока остальные не смирятся с неизбежностью карнавала и не явятся к нам с пальмовой ветвью.

— Чем дольше промедление, тем больший ущерб будет нанесен делу, — вмешалась Маргарет, заставшая последнюю фразу Элизы.

— Пустяки, моя дорогая, мы все успеем придумать и сделать очень быстро, нам ведь станут помогать все молодые леди и джентльмены Хемсли. Карнавал — это так романтично, не правда ли, мистер Бенкрофт? А теперь я, пожалуй, поеду домой, я тревожусь за Синтию. Надеюсь, ее дурное настроение пройдет к завтрашнему дню, ведь нас ждет обед с графом Кларендоном! Не забудьте!