Танец для двоих

Она вышла из трамвая, чуть не проехав собственную остановку. Зашла в магазин — надо было купить сахар и хлеб. Даже пока она бродила по «Магниту» с корзинкой, складывая туда продукты, из головы не уходили мысли о… Ну нет! Даже имени его Катя не станет вспоминать! Сегодня же она поговорит с Надей. Расскажет ей, как внезапно уходит любовь, но иногда от любви остается память… Вот у нее, Кати, все так и вышло… Говорят же, что дочери повторяют судьбу матерей! И Надька в конце концов останется с «памятью» на руках… Одна.

Подумаешь, сказал: «Вы прекрасны…»

«Вы прекрасны…» Она сама не знала, почему ее губы тронула улыбка.

Она уже расплачивалась, когда смех — такой издевательский, отвратительный — донесся до ее ушей, и она даже не поняла сначала, что смеются над ней.

С удивлением подняв глаза, Катя увидела девицу лет двадцати, не больше… Та и в самом деле смотрела на нее, даже не скрываясь, и хихикала.

— Тоже мне, — услышала она. — Одета как настоящая швабра… А туда же — прекрасна…

Катя дернулась, как от удара.

Настроение было безнадежно испорчено. «Впрочем, — подумала она, — сегодня все решили портить мне настроение… Может быть, сегодня вообще нельзя было выходить из дома?»

Она поднялась на свой четвертый этаж, открыла дверь… Поставила чайник. Посмотрела в окно и подумала, что это наверняка последние теплые дни. Завтра снова будет холодно… Осень.

Она включила Моцарта, сварила себе кофе и вышла на балкон.

— Здравствуй, подружка, — прошептала она огромной старой иве. — Скоро будет холодно… Как-то ты переживешь зиму?

Ива росла тут так давно, что Кате иногда казалось — вечность… И Надька выросла в ее тени, и сама Катя столько ей своих бед поведала…

Она села, накинув на плечи куртку. Тихая и грустная музыка доносилась из комнаты, а в руках у Кати была чашка с крепким ароматным кофе… Она закурила и подумала: «Ну и что? Может быть, все не так плохо… Может, злые люди потому и злы, что нет у них ни Моцарта, ни ивы рядом с балконом, ни вот таких минут, когда кажется, что все неприятности можно победить с помощью ангелов… Ничего у них, бедных, нет. Только они сами. И даже не понимают, как этого мало…»

И ей стало их очень жаль. А потом ей стало жалко себя — и это было самое скверное, что могло с ней приключиться, потому что жалость к себе лишала ее последних сил…

И тогда она дотронулась до своей ивы и тихо попросила:

— Не могла бы ты дать мне немножко своих сил?

Она закрыла глаза и некоторое время сидела так, а потом ей и в самом деле показалось, что старая ива отдала ей немножко своего тепла. Потому что таинственным образом исчезли все плохие воспоминания — и остались только хорошие…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Настало время «Ч», тоскливо подумала Надя, просыпаясь. Просыпаться ей не хотелось. Именно сегодня. Лучше бы она вообще умерла…

Надя завернулась плотнее в одеяло, надеясь, что день каким-нибудь чудесным образом пройдет без ее участия, но на кухне уже раздавались мамины шаги. Надя дожидалась ее ухода сегодня с таким нетерпением, как никогда. Хотя бы потому, что тогда ей не придется корчить беззаботную физиономию…

Дверь скрипнула. Надя сделала вид, что она спит.

— Надюша…

Катин голос звучал тихо и неуверенно. Обычно она уходила, не потревожив Надю. «Почему ей в голову сегодня взбрело пожелать мне доброго утра? — сердито подумала девочка. — Просто напасть за напастью…»

— Надя, я знаю, что ты не спишь…

Надя вздохнула, вылезла наружу и постаралась улыбнуться. Получился омерзительный «чи-из».

— Доброе утро, мамочка…

— Доброе утро, — сказала ей в ответ Катя. — Нам бы надо поговорить…

Надя вздохнула. Ужасно вовремя — поговорить… Именно сегодня. О чем? Неужели мамочка что-то знает? Или замуж не ко времени собралась?

— Конечно, ма. Только давай вечером…

Катя подумала немного и сказала:

— Хорошо… Может быть, ты и права… Давай вечером. Только я хочу попросить тебя об одном одолжении…

— Попроси, — разрешила Надя.

— Пожалуйста, не доверяй чувствам, — тихо сказала Катя. — Я знаю, сейчас тебе кажется, что нет ничего важнее этого… Но поверь, милая, это не так! Держи себя в руках… Я понимаю, что это трудно… И все же, девочка моя, не делай глупостей…

Она смотрела ей в глаза, а Наде вдруг ужасно захотелось разреветься, прижаться к ней, как в детстве, и все-все рассказать… Но она подавила в себе это желание. За свои глупости Надя собиралась отвечать сама. Да и что может сделать мама?

Катя поцеловала ее в лоб и быстро вышла из комнаты. Спустя несколько минут хлопнула входная дверь.

Надя еще немного полежала, глядя на то, как за окном идет дождь, и на старую иву, заплаканную сейчас — будто она-то знала, что за неприятности ожидают Надю, вот только помочь ей не могла…

— Да и кто мне сможет помочь? — прошептала Надя, чувствуя, как в уголках глаз собираются предательницы-слезы. Сердито тряхнув головой, она поднялась так резко, что немного закружилась голова. — В конце концов, оттягивай момент, не оттягивай — Он все равно придет…

Она встала, умылась, долго чистила зубы, а потом долго лила чай.

Когда она вышла на улицу, дождь еще моросил. Что за погода осенью, подумала девочка. То дождь, то снег, то все удовольствия разом… Самое время для тоски и неприятностей…

Троицу она заметила сразу. Они укрылись от дождя под аркой, но стояли так, что Надя непременно должна была пройти мимо них. «Вот и неприятности не замедлили явиться».

— Прохорова, — лениво позвала Настена, — иди сюда…

Надя послушно двинулась в ее сторону, воображая себя овечкой на заклании. Ее позвали — она пошла, покорная и бессловесная…

— Ну что? Собираешься отдавать долг?

Настена говорила спокойно, даже без угрозы в голосе. На голове все еще красовалась бандана, и Наде почему-то пришло в голову, что ей она совсем не идет. Глупая мысль, но Наде всегда в голову приходили идиотские мысли в момент опасности.

— У меня еще нет денег, — сказала она. — Потерпи…

— Я и так терпела долго, — обманчиво мягко улыбнулась Настена. — Знаешь, Прохорова, может, ты отработаешь?

— Пол, что ли, у тебя помыть?

— На это, Прохорова, у меня есть домработница… Ты мне на фиг сдалась…

Она протянула Наде пачку фотографий.

Надя взяла чисто машинально, но, посмотрев, задрожала.

— Ты что, офонарела? — вырвалось у нее.

Она вернула пачку Настене.

— Кто как денежки зарабатывает, — усмехнулась Настена. — Но в долг я, заметь, не беру… Мне этим девкам, между прочим, платить приходится… Чего тебя не устраивает? Сфотографируешься пару раз. Мне много не надо…

Надя молчала. Она чувствовала, как по всему телу бежит дрожь. «Что же мне делать?»

Она могла пойти и все рассказать директору. Но что это исправит? Только сделает ее жизнь совсем невыносимой… «Черт дернул меня связаться с этой тварью». Она с ненавистью посмотрела на Настенино лицо.

— Сама бы фотографировалась, — вырвалось у нее. — Или ноги чересчур кривые?

— Кривые будут у тебя, — холодно и зло ответила Настена. — Я вообще-то добрая… Время тебе даю. До пяти вечера. Или деньги отдашь, или согласишься… А после пяти я буду злая и неприятная. Тогда пеняй на себя…

Она развернулась и пошла прочь. Гордой походкой королевы. И свита ее двинулась за ней…

Надя еще немного постояла, чтобы прошел приступ тошноты. Ей хотелось спрятаться, умереть, исчезнуть…

Впервые ей было по-настоящему гадко и… страшно.

Она напряженно думала, что же ей теперь делать и кто бы мог помочь.

Подойдя к школе, она увидела своего одноклассника, толстого Виталика. Тот стоял на крыльце и болтал с кем-то по мобильному.

— Виталик, — попросила она, — дай на секунду телефон… Пожалуйста…

— У меня денег мало…

— Я на минуточку. Пожалуйста! Дело жизни и смерти…

Виталик подумал и протянул ей телефон.

Она набрала номер, который почему-то запомнила наизусть. Он сказал его один раз, и она его запомнила. Хотя никогда не думала, что настанет такой момент, когда он ей понадобится. «Никто, кроме него, мне помочь не сможет, — думала она, слушая длинные гудки. — Хоть бы он был дома… Впрочем, может статься, что и он не сможет…»