Жажда приключений

— Вы в порядке?

— Угу.

Тайс мог только улыбаться. Она была отважной, Принцесса. А он был просто сумасшедшим дураком, который привез ее сюда. Когда они ринулись вниз по склону следующей волны, он крикнул:

— Взгляните направо.

Он скорее почувствовал, чем услышал ее восклицание. В залитых солнцем соленых брызгах дрожала ослепительно сверкающая радуга. Цвета становились все ярче, и благоговейный трепет охватил его. Тайс поднимался ввысь, погружаясь в расплывчатое разноцветное сияние с женщиной, которую мог любить лишь в своих мечтах. Он летел в мире очарования и страсти.

Она крепче обхватила его, и он с трудом удержался, чтобы не обернуться и не обнять ее. Конечно, он не мог этого сделать. И он не мог вечно быть с ней здесь, на радуге. Рассердясь на себя непонятно за что, он резко повернул к берегу.

— Наше время вышло? — крикнула она.

Хотя у них было еще полчаса, он ответил:

— Да. Время вышло.

Он направлял скутер через пенящийся прибой к берегу, пока песок не заскрипел под ними. Долговязый, худой, прокаленный солнцем юноша подбежал, ухватил скутер и повернул его. Тайс спрыгнул в бурлящую воду, доходившую ему до колен, и протянул руки Клер. Ее мокрые локоны спутались, а улыбка сверкала на загорелом лице, пока она, хохоча, пыталась удержать равновесие.

— Прыгайте! — приказал Тайс.

Она взмахнула длинными, стройными ногами через сиденье, встала, упала в его вытянутые руки, скользнула вдоль его тела. Ее кожа была мягкой, гладкой и теплой. Его жажда целовать ее стала невыносимой, а когда он вдруг увидел ее глаза, то испытал настоящее потрясение.

Солнечных очков не было. Он уставился в широко раскрытые, фиолетово-синие глаза, согретые смехом и солнечным светом. От ее неотразимой красоты его сердце сжалось. Он почувствовал, что замер во времени и в пространстве… и наполнился страстью более, чем когда-либо.

Он отстранил ее от себя, может быть излишне резко.

Ни одна женщина не имела права так сильно воздействовать на него, а особенно та, которой он никогда, никогда не сможет обладать.

Недоумение отразилось в ее пристальном взгляде.

— Ваши очки, — сказал он, — исчезли.

Ее губы раскрылись, руки подлетели к лицу.

— Я потеряла их! Они, должно быть, упали.

— Возьмите мои. — Он сдернул свои очки и надел на нее, чувствуя одновременно облегчение и утрату, когда ее глаза скрылись за зеркальными стеклами. И вспомнил о фотографиях, сделанных им микрокамерой, спрятанной в оправе его солнечных очков. Клер не узнает о камере. Но сам факт, что фотографии были сделаны, тяжким грузом лег на его совесть. — Я думаю, на сегодня нам достаточно солнца.

Когда он отвернулся от нее и направился к берегу, собираясь купить ей очки и запереть ее в комнате — одну, она окликнула его:

— Уокер!

Он неохотно повернулся и посмотрел ей в лицо. Она неуверенно продолжила:

— Есть… что-то, о чем вы хотите со мной поговорить? Или… о чем-нибудь спросить?

Через мгновение он понял, почему она выглядит встревоженной. Она хотела удостовериться, что он не узнал Валентину Ричмонд.

— Нет. А мне надо что-нибудь спросить?

Она пристально вглядывалась в него. Дети плескались в волнах рядом с ними, загорающие люди лежали на берегу, а в лазурном небе чуть ниже послеполуденного солнца самолетик все еще тянул транспарант за собой.

Клер хотела бы научиться читать мысли Уокера.

Узнал ли он ее? Определенно его что-то беспокоило. Что-то же заставило его отстраниться от нее как раз тогда, когда она почувствовала, что он ее вот-вот поцелует. Она хотела этого поцелуя. Она страстно жаждала его.

— Уже поздно, — сказал он, — мы пропустили ланч. Давайте возьмем гамбургер с гриля во внутреннем дворике и заберем с собой в номер.

Несмотря на то, что в его планах, казалось, было предусмотрено общение с ней, его голос прозвучал холодно. Скучающе. Будто он хотел быть где-нибудь еще.

Она поняла, что он не узнал ее. Из тех, кто впервые встречал Валентину Ричмонд — Принцессу Ароматов, наследницу миллиарда, — мало кто выглядел скучающим. Если бы Уокер узнал ее, его интерес стал бы заметнее, даже если бы он пытался его скрыть. Сейчас же он пытался скрыть только нетерпение уйти отсюда.

Ее кулачки сжались от гнева. Было несправедливо, что она так страстно желала его прикосновений, его поцелуев, а он совсем ничего от нее не хотел. Особенно после их близости на скутере, которая, как она почувствовала, стала чем-то гораздо большим, чем простой телесный контакт. Всего лишь воспоминание о движении и изгибах его мышц под нагретой солнцем кожей доставляло ей такую радость, что ее колени начинали дрожать — ей казалось, будто она стала частью его, а их души вместе летели сквозь радугу… Мечты, мечты… неужели она была так безнадежно одинока?

Вспомнив о гордости, она приподняла подбородок. Нет. Влюблена до безумия — возможно, но вовсе не безнадежно одинока. Если бы ей захотелось владеть мужчиной, она нашла бы кого-нибудь вместо своего телохранителя. Мужчину, который испытывал бы к ней такие же чувства.

— Идите вперед и возьмите гамбургер, — предложила она, стараясь не выглядеть покорной. — Встретимся в номере. — Она зашлепала по волнам наискосок к берегу.

— Клер!

Она продолжала идти.

Он поймал ее руку и повернул к себе.

— Куда вы идете?

— Это не ваше дело.

— Простите, мое.

— Я легко могу это исправить. — Она выдержала пристальный взгляд его зеленых глаз. — Я могу уволить вас.

— Не надо. — Его руки скользнули вверх по ее рукам, его лицо потемнело, как штормовая туча, шрам поперек щеки напоминал молнию. — Я необходим вам, признаете вы это или нет.

О да, он был ей необходим. В этом и заключалась проблема.

— Есть только одно, что необходимо мне, и это, сказала она тихим, дрожащим голосом, — свобода делать то, что я хочу. Для этого-то я сюда и приехала, Уокер. — И хотя она не намеревалась говорить это, ее слова сами выскакивали под его проницательным взглядом. — Мне надо выяснить, кто я есть… и что хочу получить от жизни.

Он нахмурился еще больше.

— Например, вернуться к жениху?

Вопрос удивил ее. Она не была уверена, обратил ли он внимание на то, что она говорила ему раньше о разрыве с женихом.

— Нет, в этом я уверена. Этого я не хочу. Теперь надо выяснить, что я хочу делать.

— И вы думаете, что найдете ответ здесь, на этом пляже? — Его голос звучал снисходительно.

— Я не знаю, где найду ответ, но… мне надо узнать, что я упустила! — Она оттолкнулась от него, хотя он, казалось, держал ее очень крепко. — Мне жаль, что вы голодны, или вам жарко, или вам скучно. Делайте то, что лучше для вас. А я пойду на пляж и найду… вечеринку. О да, вечеринку! И буду танцевать, и пить, и найду друзей…

— Друзей!

— И буду делать, что захочу. Вам все ясно?

Мускул дернулся на его подбородке.

— Все совершенно ясно.

— Вот и хорошо.

Выпрямившись, Клер величественно повернулась и двинулась к пляжу. Он последовал за ней. И хотя она не могла видеть его, она знала, что в нем медленно закипал гнев. Если бы взглядом можно было разжечь огонь, она уже была бы охвачена пламенем.

Она остановилась у шезлонга, где раньше бросила пляжную сумку, полотенце и шляпу. Схватив свою короткую вязаную накидку, надела ее и застегнула несколько пуговиц. Достав косметичку и пудреницу из пляжной сумки, она взглянула в зеркало, причесала влажные спутанные волосы, привела в порядок блестящий слой губной помады. Она сделает точно то, что обещала, — найдет веселую вечеринку, друзей и повеселится… или по крайней мере попытается.

Подумав так, она вздрогнула. Только бы с ней ничего не случилось при такой попытке.

Но она не видела никаких признаков маньяка или кого-либо другого, следующего за ней, с тех пор, как они скрылись от синего фургона. Она убежала ото всех и от психов, и от папарацци. Она собиралась наслаждаться каждой минутой благословенной передышки.

Повернув зеркало, чтобы незаметно бросить взгляд назад, Клер увидела Уокера, стоящего на прежнем посту около бара. Его мускулистую грудь обтягивала черная футболка, красивое лицо было угрюмо, и глазами, зелеными, как море, он смотрел сквозь нее.