Дом незнакомцев

– Твоя секретарша необычайно услужлива, Пол. – Илена достала пудреницу и стала изучать свои губы, но поцелуй, которым он наградил ее в Надиной комнате, не повредил помаду. – Ты обучаешь ее на медсестру?

Он нахмурился, почувствовав легкое ехидство в голосе Илены.

– Марни чертовски любезна, она вызвалась посидеть с Надей, – резко ответил он. – После целого дня работы на машинке, а это немножко более утомительно, чем делать массаж лица в салоне красоты, чем, вне всякого сомнения, была занята ты.

– Брось свой сарказм, – метнула на него взгляд Илена. – Ты злишься, как избалованный мальчишка, потому что я не захотела поехать в эту твою буржуазную «Мельницу», которая тебе так нравится. Мне совсем не нравится, что мне за шиворот падают пауки, когда я ужинаю под деревом. Я не забыла прошлый раз, знаю, тебе показалось очень смешно, когда эта огромная полосатая штука упала мне на плечо.

У него на губах расплылась улыбка при воспоминании о ее комичном ужасе.

– Илена, это было довольно потешно. Ты вела себя так, словно на тебя свалился какой-то гигантский тарантул, а не крохотный английский садовый паучок. – Он шагнул вперед, чтобы взять ее за руки, но она обидчиво отвернулась от него, и он снова нахмурился.

– Разве так уж неправильно, что время от времени я просто хочу побыть с тобой? – требовательно спросил он. – Я мужчина, Илена, а не домашняя собачка на поводке. Последнее время ты почему-то стала об этом забывать. – И ее внезапная обида, ее платье цвета красной гвоздики, льнувшее к телу, вдруг заставили его яростно прижать девушку к себе, и он впился долгим, страстным поцелуем в ее капризный алый рот. Когда он отпустил ее, помада была безнадежно размазана, а Марни застенчиво постукивала по полуоткрытой двери.

Пол вынул платок и без малейшего смущения стер со своих губ помаду Илены.

– Я ненадолго, Илена, – сказал он. – Я только отведу Марни в комнату Нади.

Илена дымилась от ярости. Он помял ей платье, и губы придется красить заново.

– Хам! – крикнула она, не обращая никакого внимания на испуганную Марни. – Я не позволю обращаться со мной как… как с потаскухой!

– Тогда не одевайся как потаскуха, – холодно ответил он, но в его светлых глазах, глянувших на Марни, таилась опасность… «Как холодный отблеск на острие рапиры», – подумала она. – Пойдемте! – скомандовал он и повел Марни через холл и вверх по лестнице. Он объяснил, что у Нади подавленное настроение и ему будет спокойнее, если кто-то побудет с ней, пока она не уснет.

– Вам не тяжела мысль о том, что придется провести с ней довольно много времени? – Он повернулся к ней лицом в полутемном коридоре и, когда она покачала головой, дотронулся до ее плеч, таких хрупких под белой блузкой. – Вы хорошая девочка, Марни, – пробормотал он. – Я начинаю впадать в зависимость от вас, не правда ли?

– Мне приятно знать, что я полезна вам, мистер Стиллмен. – Ее улыбка, однако, была неуверенной. В сцене, которую она застала внизу, было что-то безобразное, и она ощущала тревожащее напряжение в руке Пола, лежащей на ее плече. Она чувствовала, что ему необходимо участие и утешение, но как быть… в общем, он же не Джинджер. Марни не могла обнять босса и рассказать сказку.

– Вы приносите огромную пользу, Марни, и в офисе, и во всем, что касается маленького Джинджера, – сказал он. – Мне даже хочется извиниться перед вами за те сомнения, которые у меня возникли, когда вы впервые появились здесь.

– Я знала, что у вас есть сомнения, мистер Стиллмен. – Девушка на мгновение заколебалась, и в полумраке коридора он заметил, как в ее зеленых глазах появилось вопросительное выражение. – Что вызвало у вас такое раздражение на второй день после моего приезда? Я… я никак не могла понять, что я сделала…

Она почувствовала, как его рука сильнее сжала ее плечи, а в уголке его рта мелькнула злая и циничная улыбка.

– Сказать по правде, Марни, я видел, как вы выходили из Риджентс-парка с Эрролом Деннисом. Естественно, меня совершенно не касается, чем заняты мои служащие в свободное время, но мне и в самом деле известно, что он довольно легкомысленный тип, а в тот день с утра вы уверяли меня, что твердо намерены держаться от него подальше. – Циничная улыбка снова промелькнула на губах Пола. – Одного взгляда на вас, Марни, было достаточно, чтобы понять, что в парке вы говорили с Эрролом вовсе не о погоде.

– О! – В глазах Марни засветилось понимание, быстро сменившееся возмущением. – У меня был такой растерзанный вид, и вы подумали… подумали, что он целовался со мной? Но это не так! Я играла с двумя мальчиками и с их воздушным змеем. Он чуть не улетел от нас, и тут подошел Эррол и… и спас его. Мальчики захотели, чтобы он показал им, как правильно запускать змея, прическа и растрепалась, ведь, бегая по траве…

Марни замолчала, потому что внезапно, совершенно неожиданно Пол тихо, как-то очень по-детски рассмеялся и снова прижал ее к себе.

– Пропади пропадом мои низменные мысли! – воскликнул он. – Мог бы и догадаться, что вы были на высоте, и типам, подобным Эрролу, не так-то просто завоевать вас.

Она тоже легко засмеялась от радости, что недоразумение разрешилось. Правда, она согласился пойти с Эрролом на Чардморский бал, но только потому, что туда собиралась пойти половина клиники.

– Я прощен? – Она почувствовала, как руки Пола соскользнули с ее обнаженных рук.

– Конечно.

– Вы славное дитя. – Потом он распахнул дверь в комнату Нади. – Это опять я, Надя, – объявил он. – И привел Марни посидеть с тобой немного. – Он все еще держал Марни за руку и подвел ее к кровати, и Надя оглядела ее с головы до ног.

– Да, вы очень хорошенькая, – сказала она, и ее раскосые глаза остановились на ярких и пышных волосах Марни. Остановились с глубокой печалью, даже тоской.

– Спасибо, Надя. – Марни села на стул рядом с кроватью, а Пол быстро взглянул на часы.

– Ну, мне лучше поторопиться! – Он улыбнулся двум девушкам. – Увижусь с вами завтра утром.

Дверь за ним захлопнулась, и Надя устало улыбнулась Марни.

– Вас поставили стеречь меня, чтобы я опять этого не сделала? – Она повернула к Марни запястья и показала красные шрамы. – Попытка умереть слишком дорого обошлась мне, потому что мужчина, который только что вышел отсюда, сущий демон. О да! – Марни выглядела озадаченно. – Он выхватил меня из начинавшегося покоя. О, как он тащил меня опять в этот мир для страданий и ругался, когда я просила его оставить меня. Потом, чтобы мне не удалось ускользнуть, он просидел на этом самом месте, где сидите вы, всю ночь напролет, как какой-то яростный ангел, и мешал уйти в покой.

Марни нежно провела пальцами по шрамам на запястьях.

– Когда-нибудь они будут совсем незаметны, – сказала она.

– Вам все известно о моем Рене, я полагаю? – пробормотала Надя.

– Да.

– Они запрут его в тюрьму. А это все равно, что посадить в клетку дикую птицу. Для Рене главное – чтобы все существа были свободными, но он запутался и поддержал молодых горячих ребят, которые хотят исправить мир с помощью насилия. Он поступил неправильно, но мы только тогда любим по-настоящему, когда любим в человеке все – и плохое, и хорошее, и поэтому я не могу выбросить его из своего сердца. Я пыталась. Я пыталась умереть, потому что, пока живу, буду любить его.

– Но вы еще очень молоды, Надя…

– Вы думаете, что в девятнадцать лет невозможно любить всем существом, cherie? – спросила Надя. – Я любила Рене еще ребенком, там, в Провансе. Было совсем не важно, что он никогда не замечал меня. Он ничего не знал о том, как я к нему отношусь, потому что он был для меня как высшее существо, совершенно недоступен. А потом со мной произошел несчастный случай, и специалисты сказали, что я уже никогда не буду танцевать. Рене пришел ко мне и сказал, что любит. В прошлом году он просил у папы позволения обручиться со мной, но папа сказал «нет». Он сказал, что никогда не даст согласия. Никогда! Никогда! – Надя вздохнула, и под ее высокими скулами залегли тени. – Теперь я знаю, почему папа так невзлюбил Рене, но я… я не могу перестать безнадежно тосковать о нем. Все было бы иначе, не будь я калекой.