Если Небо Упадет (СИ)

— О, боже, — хриплю я и слегка ударяю себя в грудную клетку. — Черт.

— Что такое?

— Там…, там Лена. Моя подруга.

— Да, нет, причем тут твоя Лена. Почему ты так дышишь?

Отмахиваюсь. Хмурюсь и несколько долгих секунд действительно думаю, что прямо сейчас сбегу и вернусь домой только после того, как Ленка уйдет. Но затем вдруг эта идея кажется мне глупой. Я цокаю и, немного придя в себя, протягиваю:

— Мне нужно с ней поговорить.

— С той девушкой?

— Да. Она каждую субботу приходит к моему подъезду, хочет встретиться. Обычно я прячусь дома, не отвечаю на звонки, просто абстрагируюсь, но сегодня все по-другому. Я не могу опять убежать.

Дима понимающе кивает. Поглаживает мою спину и спрашивает:

— Все точно в порядке?

— Да. Не волнуйся.

— Тогда я пойду.

— Но ты можешь остаться. — Перевожу взгляд на парня. — Честно. Я не думаю, что она будет против, если…

— Иди, — криво улыбаясь, советует парень. — Думаю, вам есть о чем поговорить.

Он как всегда прав. Я киваю и неуверенно поворачиваю голову в сторону Лены. Она сидит на скамейке, рассматривает свои ноги, и я бы действительно решила, что она не заметила моего прихода, если бы не знала Романову так хорошо. Медленно сокращаю между нами дистанцию, приказываю себе быть сильной, выпрямляю спину и откашливаюсь, все еще пытаясь освободить грудь от невидимых силков.

Услышав шаги, девушка оборачивается. Наши взгляды встречаются, она резко встает со скамьи и сводит перед собой руки: может, защищается, может, попросту нервничает. Не знаю. Поправив короткие пряди волос, говорю:

— Привет.

— Привет, — на тон выше, тянет Лена. Она оглядывается, словно ищет помощи, затем вновь смотрит на меня и вдруг…, — ты смирилась, — срывается с ее губ. Осознав сказанное, подруга спешит оправдаться, но я ее опережаю.

— Отчасти.

— Отчасти?

— Да, — несколько раз плавно киваю. — Именно так. Я отчасти приняла то, что со мной происходит.

— Из-за того парня?

Я ведь знала, что она нас заметила. Улыбаюсь и, обхватив себя руками за талию, соглашаюсь:

— Возможно.

— Приятно видеть твое лицо, а не спину, — Ленка покачивает головой и как-то беззащитно взмахивает руками в стороны. — Зачем ты убежала? Зачем ты…, — она прерывается, поднимает глаза к небу и пытается сдержать слезы. И я вижу это, и тоже ощущаю внутри себя клубок из отчаяния. Отворачиваюсь. Не могу смотреть на то, как ей плохо. — Почему ты отталкиваешь меня?

— Разве есть другой выход?

— Тот парень может быть рядом, а я — нет?

— Тот парень — случайность. И я бы ни за что не предала свои убеждения. Просто сейчас все круто изменилось, понимаешь, Лен?

— Нет, не понимаю, — качая головой, признается подруга. Порывисто смахнув с глаз слезы, она делает шаг ко мне навстречу и восклицает, — я жутко испугалась!

— Я тоже.

— Нет, ты не знаешь, о чем я.

— Мои родители погибли. — Пронзаю Романову убитым взглядом. — Какую реакцию ты ожидала увидеть? Чего от меня хотела?

— Ты всегда могла прийти ко мне, всегда могла найти поддержку в моем доме, но ты просто ушла, просто пропала, словно тебя и не было. Но, Мира, ты ведь была, и…, — девушка вновь не может говорить. Молчит, мнет рукава толстовки, а затем отрезает, — ты меня кинула.

Виновато перевожу на нее взгляд. Горблюсь, заметив на щеках подруги слезы. Давлю пальцами переносицу и шепчу:

— Я не хотела.

— Я знаю, знаю, что не хотела, но, Мира, — Лена впритык подходит ко мне, по-детски шмыгает носом и восклицает, — зачем ты так? Ты ведь потеряла родителей, да? Так вот, представь, что я тоже едва не потеряла близкого человека.

— Мне жаль.

— Правда?

— Мне жаль! — увереннее повторяю я и вскидываю подбородок. — Что ты еще хочешь от меня услышать?

В глазах Ленки пролетает странное желание. Неужели хочет ударить? Я интуитивно отхожу назад, слежу за тем, как подруга стискивает зубы, и чувствую дикую вину: я перегнула палку. Собираюсь попросить прощение, но не успеваю вымолвить и слова.

— Ты жуткая эгоистка! — взвывает подруга. — Решила, что можешь спокойно уйти и наложить на себя руки? А о других ты не подумала? Обо мне? Крестной? О друзьях и родственниках? Тебе захотелось драмы? Или что? К чему ты пытаться покончить с собой?

— Так делают люди, которые не хотят жить.

— А как делают люди, которые хотят вправить подруге мозги?

— Каждый день сидят под ее подъездом и пытаются взять ту измором.

— А что если этого мало? Что если и под подъездом уже сидел, на телефон уже звонил, сообщения уже оставлял. Что тогда? Может, все-таки стоит пару разу ударить ее по голове тростью дедушки?

— Ну, нет, — выдохнув, тяну я и неожиданно для себя усмехаюсь. — Это уж слишком.

— Правда? А мне почему-то кажется, что и этого недостаточно. Нужно долго и нудно выносить ей мозг, напоминать о том, что она не одна и бежать за ней. Бежать за ней столько, сколько потребуется. Не отпускать. Потому что, отпустив, можно навсегда потерять.

— Лен…

— И я, черт подери, не собираюсь терять тебя! Эти два месяца были кошмаром. Ты думала, что оберегаешь меня, но делала только хуже. Я сидела и гадала: что там Мира с собой творит, что с собой учудить собирается, и ничего, абсолютно ничего не могла предпринять. Мне было так паршиво. — Подруга недовольно рычит и восклицает, — мы знаем друг друга с детства, мы прожили бок о бок четырнадцать лет. Я, черт подери, держала тебя за руку весь Темин день рождения, потому что ты так надралась, что каждые две секунды отключалась. А, помнишь, в январе ты врезала в нос Саше из параллельного класса. На снегу еще кровище было море. Ужас! И за что? За то, что он случайно попал снежком мне между ног. Вспоминаешь? А? Мира. Нас столько связывает, столько общего, столько важного и не очень, и вдруг ты покидаешь меня, не сказав ни слова, просто уходишь. А я ведь могла помочь. Ладно-ладно, психолог из меня никакой, ты в курсе. Но хотя бы изредка звонила мне что ли, или…, или я не знаю. Может, писала бы эти тупые письма в контакте. Что-нибудь. Хоть слово! Ведь я даже не знала, увижу ли я тебя завтра! Ведь я даже не знала, доведешь ли ты до конца свои идиотские планы, умрешь ты или нет. Я просто сидела и просто ждала. Как дура. Как самая настоящая дура!

Все это время я молчу. Просто не знаю, что сказать. Разглядываю красное от злости лицо Ленки, ее худые ноги. Смотрю, как она сжимает в кулаки пальцы, как взволнованно покусывает губу. Вспоминаю свои побеги и ложь. Прокручиваю в голове сброшенные звонки, оставленные непрочитанными сообщения, проигнорированные стуки в дверь, и сейчас понимаю, что причинила ей много боли незаслуженно, ведь, в конце концов, подруга не виновата в том, что моих родителей больше нет.

Думаю, я ужасный человек. Эгоистичный. Закрылась в своих чувствах, забыв о том, что чувства есть и у других.

— Ну, что молчишь? Что смотришь на меня так, будто впервые видишь? — спрашивает Лена и скрещивает на груди руки. Отворачиваюсь. Мне не выдержать ее обиженного взгляда, в котором горит не столько злость, сколько надежда. Не понимаю: почему она все еще в меня верит? Я ведь бросила ее, бросила их всех. Неужели ей плевать? — Только не уходи, — добавляет она. — Не надо убегать.

— Не убегу.

Вновь смотрю на подругу. Ее плечи опускаются, словно с них сняли огромный груз, словно ее освободили, и, не ответив, Лена кидается на меня. Обнимает. Прижимает к себе и шепчет:

— Сволочь ты, Мира.

Я не обижаюсь. Слышу всхлипы, чувствую, как дергается ее грудь, и сама раскисаю.

У настоящей дружбы нет срока годности. Хорошо, что поняла я это будучи еще на этом свете.

ГЛАВА 4

Шесть месяцев назад.

Я сижу на полу, облокотившись о диван. Сверху Стас. Он то и дело дергает мой длинный хвост, в ответ бью его волосатую ногу, свисающую вниз. На самом деле, мне не больно. Скорее мы шутим. Рядом Ленка. Напротив, тоже на полу, спиной друг к другу сидят Настя и Олег. Я бы заподозрила между ними что-то, если бы не знала обоих почти всю свою жизнь. Артем крутится на стуле. Меня начинает порядком это подбешивать, поэтому хватаю подушку и пускаю ее ему прямо в лицо. Естественно, парень перехватывает снаряд. Усмехнувшись, одаряет меня высокомерным взглядом и отрезает: