Нас не разлучит никто

Через пару часов они вышли на большую ровную поляну, хорошо укрытую отрогами гор, где даже росла жесткая трава и попадались чахлые кустики. Крис объявил привал. Скоро солнце скроется за горами, и пора было разбивать лагерь. Джеки обрадовалась: она уже сомневалась, сможет ли идти дальше. Когда она увидела, что Брайен в таком же состоянии, ей стало спокойнее, потому что уж Морт отнюдь не был слабаком.

Джаклин огляделась в поисках дяди.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила она, увидев, что он прислонился к скале.

– Как всегда в первый день, – с улыбкой успокоил ее он. – Завтра все будет по-другому. За ночь я акклиматизируюсь, и, надеюсь, ты тоже.

– А я, признаться, чувствую себя паршиво, – жалобно пробормотала Джеки, и дядя Джон, засмеявшись, ласково обнял ее за плечи, слегка прижимая к себе.

– Знаешь, пора бы тебе уже перестать беспокоиться за меня, – серьезно сказал он. – Я ведь довольно крепок, девочка.

– Знаю, – вздохнула она. – А я – довольно глупа и теперь поняла это.

– Не уверен, – лукаво сказал он. – Так приятно, когда о тебе кто-то заботится. Чувствуешь себя значительнее.

– Это могла бы делать жена, – ехидно сказала Джеки, и дядя скорчил гримасу.

– Жена заставила бы меня сидеть дома или читать скучные лекции. Вероятно, мне бы пришлось выйти в отставку и выращивать розы в загородном садике. Ты можешь меня представить в этой роли?

– Не очень… – Джеки покачала головой и засмеялась. – Надо признать, что здесь ты выглядишь более уместно.

– Вот именно! – весело отозвался он. – Это путешествие, возможно, поможет нам разрешить наши проблемы.

– Твои – может быть, а мои – вряд ли, – довольно мрачно заявила девушка, глядя на темнеющие горы. Из-за их вершин еще пробивались сверкающие золотом лучи, а тени, бегущие по скалистому ландшафту, были темно-синими, пурпурными и черными.

– Завтра ты проснешься полная энергии и с чувством завоевателя, – пообещал профессор, но глаза племянницы были устремлены на темную фигуру Кристофера Рибейро, и она поняла, что слово «завоеватель» к ней никак не подходит, когда этот человек поблизости.

Крис занимался разбивкой лагеря с такой энергией, как будто перед этим целый день отдыхал. Усталость, которую выказывали все остальные, словно и не коснулась его. Он был таким же сыном этой страны, как и индейцы, предки которых некогда подчинились завоевателям. Язык, на котором он отдавал распоряжения маленьким людям, был для Джеки таким же чужим и непонятным, как и темный загадочный взгляд Криса.

Прежде чем спустилась ночь, костер уже пылал в ограждении из камней. Палатки были натянуты, и Чак готовил ужин. Это, похоже, было жаркое. Джеки понятия не имела, что он побросал в огромную кастрюлю, но пахло вкусно. Правда, есть от усталости совсем не хотелось. Все, что она сумела сделать для поддержания сил, – это выпить кружку крепкого черного кофе. К тому времени, как стало совсем темно, лагерь уже имел такой обжитой вид, словно существовал здесь не первый день.

Джеки присела у скалы, опершись спиной на рюкзак, и глаза ее начали слипаться, но тут ее слуха неожиданно коснулись звуки печальной музыки. Конечно, она ее сразу узнала. У дяди было много записей такой музыки – музыки Анд, но она совершенно не ожидала услышать ее сейчас.

Индейцы, сидя у костра с каменными лицами, дули в свои дудки, которые издавали странно-пронзительные и в то же время мелодичные звуки. Она покосилась на дядю, сидевшего рядом, но тот улыбался, внимая им с полузакрытыми глазами. Тогда Джеки резко повернулась к тому, кто пришел и подсел с другой стороны.

Это был Крис, но он ничего не сказал, даже не взглянул на нее. И она тоже перестала обращать на него внимание. Музыка так гармонировала с ландшафтом, с внушающим благоговение величием гор, что, казалось, исходит откуда-то извне, куда невозможно проникнуть простым смертным.

Заунывная мелодия коварно проникала в душу, и в конце концов Джеки вздрогнула от приступа острой тоски. Она взглянула на Криса и увидела, что он внимательно смотрит на нее. Его темные глаза разглядывали ее бледное лицо в отблесках костра, а потом он отвернулся и обратился к индейцам. Они прекратили играть, посмотрели на девушку и склонились друг к другу, что-то обсуждая.

– Что он сказал им? – прошептала Джеки, наклонясь к дяде.

– Попросил сыграть что-нибудь повеселее для сеньориты. Крис сказал им, что ты еще не привыкла к горам и тебя пугает их загробная музыка.

– А что, это похоронная мелодия? – спросила Джеки, слегка занервничав.

– Нет, но звучит очень похоже, не правда ли? – улыбнулся профессор, и девушка кивнула.

В какой-то момент ей даже показалось, что сейчас нагрянут сюда страшные и жестокие завоеватели-конквистадоры. Поэтому она была благодарна Крису, хотя его странная способность читать мысли ее по-прежнему тревожила.

Снова зазвучала музыка, но на этот раз в воздухе рассыпалась сверкающая мелодия, быстрая и беззаботная, как трель певчей птички. Джаклин приободрилась, восхищенно прислушиваясь, и ей сразу стало легче на душе. Чак солировал, а остальные аккомпанировали ему; его пальцы порхали над маленькой дудочкой легко и непринужденно. Это виртуозное исполнение было достойно любого концертного зала, и, когда оно окончилось, Джеки не могла не зааплодировать, покосившись на Криса.

Тот по-прежнему наблюдал за ней, его темные глаза весело поблескивали при свете костра.

– Вам понравилось, – заключил он, улыбнувшись ее восторгу.

– Это было чудесно! – лицо Джеки светилось от удовольствия. – Они такие молодцы! У дяди много записей такой музыки, но я никогда не думала, что ее играют простые крестьяне! Мне казалось, все эти вещи исполняют профессиональные музыканты.

– Большую часть из того, что вы, наверное, слышали, действительно исполняют профессионалы, – заверил он ее. – Но и крестьяне порой устраивают свои собственные концерты. Они даже сами изготавливают инструменты, когда у них есть свободное время.

– Это впечатляет, – вслух размышляла девушка. – Что-то вроде вознесения на Небеса.

– А вы умница, сеньорита Беллоу, – признал Крис с медленной улыбкой. – Это парагвайская мелодия. Она называется Los Pajaros – «Птицы», и в ней они действительно возносят свои песни к Небесам. Она вызвала на вашем лице улыбку и развеяла напряжение, а наши маленькие музыканты очень довольны вашей оценкой их искусства. Кажется, вы приобрели четверых поклонников, они не позволят вам чувствовать себя одинокой.

Он прав. Индейцы ласково улыбались ей, их белые зубы сверкали в отблесках пламени.

Она неуверенно улыбнулась в ответ и только тут сообразила, что незаметно слишком близко придвинулась к Кристоферу Рибейро.

– Их не надо бояться, – мягко сказал он. – Они вполне цивилизованны, как указывал ваш дядя перед приездом в мою страну, если верить маленькой лекции, которую вы мне прочли в саду отеля. Они знают, что вы восхищены их искусством, и взволнованы этим, словно какой-нибудь виртуоз своим дебютом в Альберт-Холле. Еще бы: английская сеньорита аплодировала им! Чего же им еще желать?

– Они были чудесны, – резко сказала Джеки, отодвигаясь от него и удивляясь, зачем она вообще затеяла этот разговор. – Но неужели вам обязательно надо было все испортить своими циничными замечаниями?

– Я-то воображал, что доставил вам удовольствие и рассеял ваше беспокойство, – язвительно-удивленно сказал Крис. – Да к тому же заверил вас в полной безопасности! И за это меня осуждать?

– Ох… действительно, нехорошо получилось. Простите! – сконфузилась Джеки, пораженная сознанием допущенной ею несправедливости. И все же она знала: вблизи него надо всегда быть настороже, он должен видеть, что она готова к защите. – А вы играете на дудке? – вдруг спросила она, пытаясь сменить тему.

– Нет, сеньорита, – проговорил Крис, встав на ноги и насмешливо глядя на нее. – Если я пожелаю исполнить вам серенаду, то ограничусь насвистыванием. Но не очень прислушивайтесь: это вряд ли случится.