Свет в твоём окне

— О-о не беспокойтесь. Я также отлично понимаю вас. Вы можете нас спокойно оставить.

Вскоре мужчины покинули их, и обе девушки остались в зале, удобно расположившись в своих креслах.

Джойс улыбаясь смотрела на сидевшую напротив нее красавицу. Дорис молчала, занятая своими мыслями, но затем внезапно нарушила молчание:

— А вы знаете секрет своего двоюродного брата?

— Какой секрет?

— Послушайте, не нужно делать из меня дурочку!

— Как вы сказали?

Джойс пришло на ум, что она сама ведет себя далеко не лучшим образом, если не сказать глупо. Скорее всего, эта Дорис Риган была совсем не так глупа, как это ей представлялось вначале.

— Уверена, что вы появились тут из тех же соображений, что и мы. Наверняка вы попытаетесь воспользоваться своим родством с Мелвином, дабы заглянуть во все уголки. Ваш красивый носик попытается вынюхать все относительно секрета кузена. Так вот, мы с вами могли бы заключить неплохое соглашение.

— О каком соглашении вы говорите?

— В том случае, если вам удастся выяснить хоть что-нибудь относительно…

Дорис внезапно замолчала, поскольку сверху из кабинета послышались яростные крики. Нетрудно было понять, что это выражал чем-то свое возмущение сэр Патрик Риган.

Старик отчаянно вопил:

— Нет, вы обязаны продать мне эту формулу, Мелвин! Вам, хотите вы того или нет, придется пойти на это! Вы продадите мне ее!

Джойс замерла, уже представляя себе Брюса с огнестрельной раной во лбу и с окровавленным кинжалом, торчащим из-под левой лопатки.

Если же судить по выражению лица Дорис, то яростные крики отца не произвели на нее ни малейшего впечатления.

10

— Джойс, я надеюсь, тебе можно доверять? — вдруг спросил Брюс.

Не ожидавшая этого вопроса, Джойс несколько побледнела, проклиная в душе свою роль и необходимость продолжать этот постыдный обман.

Было раннее утро. Солнце стояло пока еще очень низко, и его лучи освещали верхушки деревьев парка. Стол для завтрака был накрыт на нижней террасе. Риганы — отец и дочь — пока еще не спустились.

Некоронованный король безопасных бритв и его очаровательная наследница уже в течение двух дней были почетными гостями в замке сэра Мелвина.

Все это время Джойс, которую гостям представили как члена семьи, также пребывала в замке. По сути, никто и не спрашивал на это ее согласия. Просто внезапно она обнаружила свои собранные чемоданы в выделенной для нее комнате для гостей. Кто-то позаботился уложить в них все ее вещи и доставить их в замок.

Когда Джойс попыталась протестовать против такого произвола и даже повысила голос, Брюс немного наклонился к ней и, проведя указательным пальцем по красивому изгибу ее губ, тихо прошептал:

— Мне нужна твоя помощь. Давай договоримся — ты будешь следить за отцом, а я уж возьму на себя дочку.

— Но это же просто неприлично! Это пошло, — возмутилась Джойс.

Но обвиненный в неприличном поведении молодой человек только разразился смехом. Меж тем Джойс вдруг увидела, что сильные руки Брюса вот-вот сомкнутся вокруг ее талии. Предчувствие этого было настолько ощутимым и возбуждающим, что у Джойс даже перехватило дыхание.

Однако ничего не произошло. Брюс Мелвин лишь иронично улыбнулся, глядя на Джойс сверху вниз, а затем пожелал ей спокойной ночи и скрылся в сумраке длинного коридора.

Этот разговор состоялся после того банкета, на котором Дорис Риган демонстрировала все свои стати и свою привлекательность, в то время как ее отец оглушал окружающих неимоверно громким басом.

И вот сегодня, по истечении двух дней, прошедших в относительно спокойной обстановке, в умиротворенной тишине и приятных беседах, Брюс неожиданно испугал Джойс, спросив ее о том, насколько ей можно доверять.

Прежде чем ответить, она слегка откашлялась.

— Ну конечно же, Брюс, ты вполне можешь положиться на меня. Я ни за что на свете не подведу тебя и не предам твои интересы. Мне казалось, ты это уже понял.

— Дело в том, видишь ли…

Судя по всему, молодой человек все еще несколько колебался.

Журналистская привычка подтолкнула Джойс прийти на помощь собеседнику:

— Понимаю, если ты хочешь сообщить мне нечто относительно твоего изобретения…

Брюс резко повернулся к ней. В его глазах уже не было и следов улыбки.

Джойс отметила про себя, что за прошедшие дни он будто помолодел. Она не могла не отметить и видневшиеся из-под коротких рукавов рубашки его рельефные, налитые, почти что борцовские бицепсы. Под тканью рубашки угадывалась мощная грудь человека, не пренебрегающего спортом. Его загоревшие на солнце руки были покрыты темными волосами. Точнее говоря, не темными, а иссиня-черными. Эти волосы, казалось, даже светились. Скользнув взглядом по его руке, Джойс снова удивилась тому, насколько большими были кисти его рук и насколько длинными пальцы.

— И что это такое! Стоит мне лишь открыть рот, как все сразу же сводят услышанное от меня к моему изобретению! — посетовал Брюс.

— А как же иначе? Ведь ты же поинтересовался, можно ли доверять мне… — промямлила Джойс.

— Ага. Следовательно, следуя твоей логике, если я доверяю женщине, то это означает, что мне следует взять ее за руку, отвести в лабораторию и вручить подробнейшее описание моего исследования, включая его результаты и выводы.

Джойс заметно оживилась.

— Так эти исследования все-таки проводились? — спросила она, стараясь не особенно демонстрировать охватившее ее возбуждение.

— А тебя, крошка, все это очень интересует, не так ли?

— Ну не так чтобы очень…

Повернувшись, Брюс оперся одной рукой на край стола, уже сервированного к завтраку, а вторую руку положил на спинку кресла, в котором сидела Джойс. Она почти физически ощущала силу, излучаемую им, и чувствовала себя беспомощной рядом с этим сгустком энергии. Брюс же продолжал молча разглядывать ее с выражением легкой насмешки на лице.

Его черные глаза были устремлены на нее и, не отпуская, гипнотизировали. В них читалось восхищение. Они как бы ласкали ее. Джойс видела совсем рядом его чувственные губы. Они были так близко от ее губ, что ей внезапно захотелось, чтобы он поцеловал ее, но она тут же заставила себя забыть об этом. Да, это соседство было явно опасным для нее.

Боясь уже саму себя, Джойс начала бледнеть. Она на всякий случай крепко сжала губы и зажмурилась.

Заметив ее состояние, Брюс спросил:

— Что случилось? Ты себя неважно чувствуешь?

— Нет-нет. Ничего страшного… Так о чем мы говорили? — открывая глаза, спросила Джойс.

— О доверии, которое ты внушаешь мне, а также о моем изобретении.

— Ах да, конечно.

— Насколько я могу понять, тебя лично мое изобретение мало интересует. Ни ты, ни твоя мама не бреетесь, — пошутил Брюс. — Ты не имеешь отношения к производству бритвенных принадлежностей, и мое изобретение никак не может подорвать твой бизнес. И то обстоятельство, что ты появляешься в наших краях как раз в это время, скорее всего, не имеет ничего общего со сделанным мною открытием. Я прав?

— А ты как полагаешь? — ушла от прямого ответа Джойс.

— Я полагаю, что до сих пор мне еще ни разу не приходилось быть в обществе одновременно двух столь интересных и не похожих одна на другую женщин. И каждая из них хороша по-своему. Трудно даже поверить — две красавицы под одной крышей!

— Ну знаешь ли, Брюс, ты изряд…

— Все, достаточно! Баста, Джойс! Должен заметить, что Дорис не столь неприступна, как ты.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Видишь ли, мне не очень нравится разыгрывать из себя ухаживающего важного павлина. К тому же как-то не по мне говорить одной женщине о слабостях другой, даже если речь идет всего лишь о чрезмерном любопытстве… Но вот если я могу доверять тебе, если ты не станешь рассматривать услышанное как стремление стимулировать интерес к моей особе или как уверенность в том, будто Дорис от меня без ума, тогда я готов поделиться с тобой кое-чем. Так вот, вчера ночью…