Добрая фея

Ей вдруг стало неловко за свой нелепый наряд, более того — она почувствовала себя совершенно голой. Генри внимательным взглядом ощупал ее фигуру, и, в пику ему, Хилари не стала поправлять на груди халат и туже затягивать пояс, хотя и покраснела.

— Как я завидую вашей сестре, — пробормотал Генри и, ласково взглянув на сына, наклонился к нему, чтобы чмокнуть в лоб. — Хилари пора переодеваться к ужину, пожелай ей спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Хилари! — Доминико зевнул и накрылся одеялом, обняв одной рукой игрушку. — Спасибо за сказку!

— Спокойной ночи, Доминико! И приятных снов! — ласково пожелала Хилари, что не укрылось от Генри.

Он взял ее под локоть и вывел из спальни в гостиную.

— Можешь включить ночник, Сильвия, — бросил он няне, задремавшей на стуле.

Девушка вскочила и послушно кивнула.

— Слушаюсь, месье!

— И проследи, чтобы мальчик спал, а не просил попить и не ходил в ванную, придумывая предлог, чтобы не спать. Ему пора научиться выполнять указания взрослых!

— Да, месье! — нервно пролепетала несчастная няня.

Генри вывел Хилари в коридор, закрыл за собой дверь и сказал:

— Ловко вы его усмирили, однако! Я вами очень доволен!

Хилари вздрогнула — она не ожидала похвалы от строгого папаши.

— Вы, кажется, удивлены? — Он скользнул взглядом по ее фигуре.

— Да, то есть нет! — Хилари судорожно вздохнула. — У меня поначалу сложилось впечатление, что вы не довольны мягким обращением с Доминико, — нашлась наконец она и все же затянула поясок халата потуже.

Генри, большой и смуглый, наблюдал за ней, скривив в насмешливой ухмылке губы — те самые губы, которые ее целовали всего час или два назад… Нет, об этом не следовало сейчас думать, он слишком близко стоит, а она почти голая…

— В самом деле? — задумчиво промурлыкал он, щуря глаза. — Странно! В таком случае, вы совершенно меня не понимаете. Или я не прав?

По спине Хилари побежали мурашки. Она была готова закричать и позвать кого-нибудь на помощь. И это притом, что она кое-что повидала в жизни: была замужем, потеряла ребенка, перенесла измену мужа и развод.

О Боже, почему же я такая доверчивая и глупая?! Или все же меня нервирует этот Генри Трент? Может, он ухаживает за мной столь необычным образом?

Хилари уставилась на своего визави и попыталась определить, чего же он все-таки хочет. Генри оставался спокойным, непроницаемым и отчужденным. Нет, подумала она, мне его никогда не понять!

Сделав глубокий, насколько позволяли больные ребра, вздох. Хилари собралась с духом и выпалила:

— Послушайте, Генри! Я хочу внести полную ясность в один вопрос! Я здесь в качестве гувернантки Доминико, не так ли?

— Конечно! — бархатным голосом ответил он.

Хилари слегка успокоилась.

— Мне казалось, я достаточно ясно объяснил, что за порядком на вилле следят экономка и ее муж.

Хилари показалось, будто он умышленно уходит от прямого ответа, хотя и понимает, о чем она завела разговор.

— Есть еще, разумеется, две приходящие служанки и помощник Поля, который следит за садом, — невинно добавил Генри.

Какое мне дело до этих служанок и помощника Поля! Хилари скрипнула зубами, изо всех сил пытаясь не сорваться. Этот тип отлично все понимает! Она покраснела еще гуще и сказала:

— Я совсем не это подразумевала!

— Неужели? — Генри прислонился к стене и, скрестив на груди мускулистые руки, тихо поинтересовался: — Но тогда что же? Объясните!

— Я хотела сказать… — Нет, никакой он не джентльмен, с отчаянием подумала она, все его хорошие манеры не более чем обманчивый фасад. — Я хотела, вернее не хотела, чтобы вам показалось… О нет!

Хилари резко повернулась, проскользнула в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Ей почудился язвительный смешок за спиной. Хилари поспешила в спальню, на ходу разматывая тюрбан, и приложила ладони к горящим щекам.

Это не джентльмен, а наглец, настоящий мужлан! Как же я ненавижу этого хама по имени Генри Трент!

У нее не хватало слов, чтобы выразить свое отношение к нему в полной мере. В отчаянии она затравленно огляделась по сторонам и увидела в огромном старинном зеркале собственное отражение.

Вид ее был дик и ужасен. Что случилось с волосами? Они встали дыбом, как у ведьмы. А лицо раскраснелось и блестело, словно раскаленная сковорода…

Битый час Хилари приводила себя в порядок и накладывала макияж. Без четверти восемь она блистала красотой и могла покинуть свое убежище. Разумеется, старалась она не ради Генри Трента, в этом у Хилари не возникало никаких сомнений. Однако ей не хотелось, чтобы он подумал, будто связался с полным ничтожеством.

Хилари спустилась по лестнице в просторный холл и растерянно застыла на месте, недоуменно озираясь по сторонам.

— Вот уж не ожидал от женщины такой пунктуальности! По вам можно проверять часы!

Генри опять повторил свой коронный номер: материализовался буквально из воздуха! Хилари сделала успокаивающий вздох и, призвав на помощь всю свою выдержку, вполне будничным тоном ответила:

— Ненавижу расхлябанность!

Генри был в смокинге — строгий наряд выгодно подчеркивал его мужскую красоту. Но этого слова, несомненно, было мало, чтобы охарактеризовать в полной мере его привлекательность, — она едва ли не сочилась из него. Хилари вынуждена была признать, что перед ней сильный, самоуверенный, невозмутимый и мужественный представитель противоположного пола. Его достоинства можно было бы перечислять бесконечно, но не стоило покидать Англию и попадать в этот райский уголок, где он царь и бог, чтобы прозреть.

Да, здесь Генри Трент — полновластный хозяин, я же — обыкновенная гувернантка, с невольной грустью подумала Хилари. Заурядная нянька, и не более того. И как только я окончательно приступлю к своим обязанностям, мы скорее всего не будем встречаться неделями и месяцами. Никто не выкручивал мне руки, во Францию я приехала по своей воле, об этом не следует забывать. Лучше честно признаться, что оказанный Генри прием меня ошеломил.

— Не отведать ли нам с вами в гостиной по коктейлю? — Он осторожно взял Хилари под руку.

Напиток, поданный Генри в высоком золоченом бокале, напоминал своим розоватым цветом жевательную резинку, но Хилари благодарно улыбнулась и поудобнее устроилась в старинном французском кресле в стиле эпохи Людовика XIV напротив изящного столика на гнутых ножках и секретера. Все это, несомненно, стоило целого состояния и наполняло гостиную уютом и покоем, приятно сочетаясь и с большими окнами, и с высокими лепными потолками, и с чудесным штофом, которым были обиты стены. Генри величественно уселся напротив гостьи в мягкое кресло и стал окончательно похож на лорда.

Но Хилари не сиделось на месте, назойливый рой мыслей упорно жужжал у нее в голове.

— Вы всегда так одеваетесь к ужину? — спросила она, в надежде выяснить наконец то, что ее беспокоит.

— Теперь уже нет, — непринужденно ответил Генри, закидывая ногу на ногу и кладя руки на подлокотники. — Пока была жива моя супруга, она строго соблюдала все формальности: так ее воспитала матушка еще с пеленок. Я же предпочитаю дома более свободную обстановку. Но сегодня особый случай.

Да он со мной заигрывает! Оставив все сомнения, Хилари опустила глаза и попыталась подыскать подходящие выражения, чтобы поставить нахала на место. Ее усилия оказались тщетными.

— Я здесь всего лишь наемная работница, Генри, — вертя в руке бокал, наконец произнесла она, не поднимая на собеседника взгляда. Однако я весьма вам признательна за теплый прием.

— Нет, Хилари, — возразил он, — вы не просто гувернантка. Я доверил вам ответственную роль наставницы моего сына.

— Это так, — осторожно согласилась Хилари, поборов охватившее ее волнение. Воспитание ребенка действительно ответственное дело, с этим трудно спорить. — Сильвия тоже обычно ужинает вместе с вами? — подумав, спросила она.

— Нет, Сильвия со мной никогда не ужинает, — мягко ответил Генри. — И даже не обедает.