Оковы счастья (Оправданный риск)

– Давай лучше не спорить о том, кто чего не хотел признавать. Лучше скажи, какую историю ты сочинил для моей матери.

Он пожал плечами, засунул руки в карманы и медленно двинулся к ней. Сердце Карин подскочило и затрепыхалось где-то в горле. Первым ее побуждением было отступить, но потом она решила, что не доставит ему этого удовольствия.

– Я сказал ей, что мы действительно впервые встретились в «Эспаде» той ночью. – Он протянул руку и погладил ее по щеке. Она попыталась увернуться от этого прикосновения, но его рука скользнула в ее волосы и удержала. – Затем я добавил несколько красочных деталей, чтобы вся эта история выглядела более… ну, что ли… приемлемой.

– Каких деталей?

Его пальцы нежно перебирали ее волосы, и на Карин нахлынули воспоминания. Той ночью его прикосновения были так же нежны поначалу, становясь все более требовательными и настойчивыми…

– Каких деталей? – резко повторила она и все-таки сделала шаг назад. – Перестань.

Он улыбнулся и снова сократил расстояние между ними. Карин почувствовала, что уперлась в кровать, оказавшись в ловушке.

– Мне нравится касаться тебя, – мягко сказал Рэйф. Он наклонил голову и втянул воздух, вдыхая ее аромат. – Все эти месяцы я вспоминал, какой нежной была твоя кожа под моими руками и губами.

Руки Карин, вытянутые вдоль тела, сжались в кулаки. Она тоже помнила, но никогда не признается ему в этом. Никогда.

– Отвечай, Рэйф, что ты сказал Марте? Рэйф взял в ладони ее лицо.

– Я сказал, что той ночью в «Эспаде» мы встретились впервые. – Он выразительно посмотрел на ее губы. – Я не сказал прямо, но дал понять, что тогда же мы стали близки.

– Дал понять… – Карин издала резкий смешок. – Любой, кто умеет считать, понял бы это. С августа по май прошло ровно девять месяцев.

– Еще я сказал, что после этого мы много раз встречались в Нью-Йорке.

– Что?!

– Я сказал…

– Я слышала, что ты сказал, но это ложь. – Она схватила его за запястья, удерживая от дальнейших ласк. – Ты больше ни разу не встречался со мной, Рэйф. Даже наутро после той ночи в «Эспаде». Ты уехал без единого слова.

Его взгляд стал холодным. Он отступил и снова засунул руки в карманы.

– Полагаю, ты заметила мое отсутствие раньше, чем наступило утро, когда ты, наконец, соизволила отпереть дверь ванной комнаты, – ровным голосом сказал он. – Ты так ведешь себя со всеми своими любовниками? – его улыбка была быстрой и неприятной. – Но надеюсь, хотя бы не с «любовью всей своей жизни»?

– С кем?

– С Фрэнком. Не могу представить себе, что после ночи, проведенной в его объятиях, ты вскакивала и запиралась в ванной.

Фрэнк никогда не заставлял ее чувствовать себя настолько уязвимой, чтобы запираться в ванной, чуть не призналась Карин, но во время остановилась.

– Я не думаю, что ты настолько глуп, чтобы сравнивать мое поведение с Фрэнком и с тобой. – Рэйф не сделал ни единого движения, но Карин заметила, как напряглось его лицо. Ей таки удалось задеть Рэйфа Альвареса. – Кроме того, мы говорим сейчас не о Фрэнке, а о той чепухе, которую ты наплел моей матери. Ты думаешь, что ей станет легче, если она будет считать, что мы продолжали видеться в Нью-Йорке? Ситуация такова, что я родила ребенка вне брака, Рэйф. Для большинства людей в современном мире это не имеет значения, но…

– Это имеет значение для меня. Это имеет значение для твоей семьи. Поэтому я и придумал эту историю.

– Большое спасибо. – Слова Карин были полны холодного сарказма. – Приятно узнать, какой ты заботливый и предусмотрительный.

– Послушай меня, – наконец, взорвался Рэйф, – и запомни: в наших историях не должно быть расхождений. – Его взгляд потемнел и скрестился с ее взглядом. – Я сказал Марте, что мы встречались много раз, испытывая взаимную привязанность, но потом поссорились и разошлись еще до того, как ты узнала о своей беременности.

– Не знаю, зачем ты так изощрялся. Хотя, безусловно, Марте больше пришлась по вкусу твоя история, чем моя.

– И, похоже, не только ей. – Губы Рэйфа искривила улыбка. – Мы получили поздравления и пожелания от твоих сводных братьев и от Николаса с Амандой. Ты знаешь, что вчера они улетели в Париж?

– Да, знаю. Аманда была у меня… Поздравления? – Карин потрясла головой. – С чем? Неужели моя мать всем рассказала твою безумную историю? Не могу поверить, что кто-то еще мог на нее клюнуть.

– Тем не менее, это так. – Улыбка Рэйфа была ленивой и интимной, как и его прикосновение, когда он сжал ее плечи. – По-видимому, ты происходишь из семьи романтиков, и они предпочитают думать, что ты выходишь замуж по любви, а не по необходимости. – Увидев шок в ее глазах, Рэйф улыбнулся еще шире. – Да. Я сказал Марте, что ты выходишь за меня замуж.

Его слова повергли Карин в шок. Замуж? За Рафаэля Альвареса? Она знала, что на самом деле он не имел этого в виду, придумав историю, чтобы как-то смягчить ситуацию. Но даже мысль о том, что она может быть женой Рэйфа…

– Ты не должен был говорить это. – Карин облизнула губы. – Этим ты только осложнил ситуацию.

– Не согласен.

– Она теперь изведет меня вопросом, когда же мы поженимся.

– Не изведет, – уверенно сказал Рэйф.

Медленно и осторожно он расстегнул две верхние пуговицы ее платья. Его руки скользнули внутрь и легли на обнаженные плечи. У Карин перехватило дыхание, а сердце, казалось, грохотало, как африканский барабан.

– Ты не знаешь мою мать. Она будет спрашивать, спрашивать и спрашивать…

– Не будет, потому что я уже ответил на этот вопрос. Мы поженимся сегодня.

Карин почувствовала, как кровь отлила от ее головы. Она покачнулась, но сильные руки Рэйфа удержали ее.

– Если ты думаешь, что это смешно, ты ошибаешься. Как ты смел солгать моей матери в таком серьезном вопросе? Когда она узнает правду…

– Это и есть правда. Ты выходишь за меня замуж.

– Это действительно не смешно, это просто безумие какое-то. – Она вырвалась из его рук, отступила на шаг и дрожащими пальцами застегнула пуговицы.

– Я уже сделал все необходимые приготовления.

– Ты уже сделал все… – Карин засмеялась. – Вы точно спятили! – Она пошарила за спиной и схватила свитер с кровати. – Похоже, тебе следует остаться в этом заведении. Психиатрическое отделение – на верхнем этаже…

Рэйф схватил ее за руку, когда она попыталась обойти его.

– Ты думаешь, я шучу, Карин? – его губы сжались в тонкую полоску, в глазах полыхала ярость. – Отнюдь.

Она выдернула свой локоть из капкана его руки.

– Но требуется мое согласие. Ты не можешь жениться на женщине, которая отказывается выходить за тебя замуж. Во всяком случае, таков закон в Соединенных Штатах. У нас женщина не является собственностью мужчины. Моей матери стоило бы сказать тебе об этом.

– Твоя мать, – холодно сказал Рэйф, – считает, что это замечательно. Она и мысли не допускает, что эта новость может не обрадовать тебя. – Он сверкнул белозубой улыбкой. – Уверен, ты не разочаруешь ее.

– Ну уж нет, я скажу ей всю правду…

– У меня есть все документы для того, чтобы забрать мою дочь домой, в Бразилию.

Карин, взявшаяся уже за ручку двери, застыла, потом резко повернулась и посмотрела на Рэйфа.

– Я тебе не верю. Для получения таких документов требуется много времени – месяцы, иногда годы…

Рэйф молча протянул ей пачку бумаг.

– Можешь взглянуть. Здесь ее паспорт и постановление об опеке. И, пожалуйста, не трать напрасно время, рассказывая мне, что можно и что нельзя делать в США. – Он поймал ее взгляд и в течение нескольких секунд удерживал его. – У меня есть друзья. Могущественные друзья. И прежде чем ты раздобудешь необходимые документы, чтобы помешать мне, мой ребенок и я будем уже на бразильской земле.

– Ребенок мой, – произнесла Карин дрожащим голосом.

– Наш ребенок, если уж на то пошло.

Одно долгое мгновение Карин пристально смотрела Рэйфу в глаза, проклиная его, проклиная себя, проклиная ту ночь, когда необузданная страсть бросила ее в его объятия. Вот теперь она в его власти.