Предчувствие страсти

– Какая блажь приходит тебе в голову, дорогуша! – Синтия поджала малиновые губы.

– Но у тебя есть шанс избавить свои уши от моих глупостей, – заметила Джоанна. – Достаточно перебраться в «Три клена»!

– Ты хочешь сдать мне коттедж в аренду? – удивленно вскинула брови Синтия.

– А почему бы и нет?

– Мне казалось, что ты станешь изображать из себя собаку на сене и вставлять мне палки в колеса!

– Строго говоря, коттедж пока не принадлежит мне, – возразила Джоанна. – Он находится в совместном управлении поверенного и сына Лайонела. Надеюсь, они не станут возражать против твоего переселения.

– Гейбриел уж наверняка! – кивнула Синтия. – Он сам выдвинул эту идею. – Она метнула на падчерицу пытливый взгляд из-под длинных ресниц. – Тебе он вряд ли об этом сказал. Это было бы нетактично с его стороны при сложившихся обстоятельствах.

Джоанне показалось, что ее сердце пронзила стрела. Собственный голос прозвучал так, словно принадлежал незнакомому человеку и доносился издалека:

– Иными словами, вам удобнее продолжать встречаться, живя порознь. Да, об этом он умолчал.

– Естественно! Он щадит твои нервы, милочка! – пожала плечами Синтия. – Ведь формально ты его жена!

– В отличие от него ты не находишь нужным церемониться!

– Но я же откровенно поделилась с тобой своими планами! – заливисто рассмеялась мачеха.

– А Гейбриелу они известны?

– Вряд ли. Мужчины страшные эгоисты! Ему было бы неприятно узнать, что ты не возражаешь. Полагаю, в глубине души он все еще надеется, что не безразличен тебе. – Она встала. – Пожалуй, сегодня же осмотрю коттедж. Нужно кое-что там изменить, купить новую мебель. В первую очередь – большую кровать! Передай миссис Эшби, что я не буду обедать. Пока, душка!

Провожая мачеху невидящим взглядом, Джоанна почувствовала странное напряжение и звон в ушах. Ей следовало радоваться, но вместо этого она испытывала невыносимую боль.

Боже, да я ревную! – догадалась она. Гейбриел действительно мне не безразличен! Как же мне с этим жить?

Она потрясла головой, проклиная себя за упрямство и тупость. Почему я только теперь осознала, что люблю Гейбриела и хочу близости с ним? Даже крах нашего супружества не убил этого чувства! Гордыня и обида на предательство мужа загнали любовь в отдаленный уголок моего сердца, но не смогли разрушить.

И теперь, когда наступило прозрение, Гейбриел закрутил роман с моей мачехой!

Глубоко вздохнув, Джоанна закрыла глаза и попыталась успокоиться. Ей требовалось хладнокровие, чтобы терпеть боль и носить маску равнодушия.

Никто – ни Синтия, ни прислуга, ни друзья и знакомые – не должен догадаться о том, что у меня на душе. И тем более Гейбриел! Да, в первую очередь он! Я заявила, что наш брак распался, и останусь верна своему слову.

Пусть он живет, как хочет! Имеет полное право. А я постараюсь устроить свою жизнь. Так лучше для нас обоих. Потому что надеяться на то, что он полюбит меня, мучительно больно. Я совершенно не готова к ежедневной пытке.

Разумеется, он ляжет со мной в постель, если я предоставлю ему такую возможность, усмехнулась Джоанна. Ведь он не ангел и наверняка хочет взять реванш и доказать мне и себе, что способен разжечь во мне страсть. Но даже если это ему и удастся, все равно ничего не изменится: секс без любви не имеет смысла, это лишь иллюзия подлинного чувства.

Рассудив таким образом, Джоанна с удовлетворением отметила, что поступала правильно, все это время держа Гейбриела на расстоянии.

Она подвела печальные итоги. На протяжении почти трех лет я полагала, что не люблю и не хочу мужа. И только пять минут назад другая женщина, Синтия, открыла мне глаза.

Что ж, подумала Джоанна, как это ни горько, мне не остается ничего иного, кроме как еще год притворяться безразличной к мужу.

Но в глубине души она понимала, что эти двенадцать месяцев станут самыми долгими и трудными в ее жизни.

6

Работа и общение с друзьями и соседями помогали Джоанне сохранять присутствие духа. Ежедневно она совершала верховую прогулку, выгуливала собак, помогала садовнику очищать сад от скопившегося за зиму мусора и вместе с миссис Эшби наводила порядок в доме.

Личные вещи Лайонела наконец вынесли в чулан, тщательно вымыли комнату и поменяли шторы на окнах. Лайонел любил сочный алый цвет, Джоанне импонировали кофейный, янтарный и оливковый. Выдержанный в этих тонах интерьер стал более интимным и изящным. Джоанна старалась проводить больше времени вне поместья. Соседи и знакомые частенько приглашали ее на ланч или на обед. Разумеется, Джоанна понимала, что ими движет любопытство: слухи о необычном завещании и разладе между супругами просочились-таки за пределы Уэстроу. Тактично уклоняясь от ответов на коварные вопросы, она дипломатично помалкивала о планах на будущее. Последнее не составляло труда, поскольку она толком не знала, где придется жить и чем заниматься спустя год.

На первый взгляд легче всего было купить дом где-нибудь подальше от Уэстроу и спокойно обитать в нем на наследство Лайонела. Но Джоанна осознавала, что такой путь не для нее. Слишком уж затянулось ее отшельничество, пора начинать новую жизнь и делать карьеру. Каждому человеку требуется ориентир, какое-то живое, увлекательное дело, наполняющее смыслом существование и отвлекающее от печалей.

Бессонными ночами Джоанне рисовались картины ее будущего, но к рассвету они казались утопическими фантазиями. Устав от бесплодных бдений, она решила жить настоящим и не строить иллюзий.

О предстоящем переезде Синтии в «Три клена» таинственным образом узнала вся округа. Джоанне удалось уклониться от объяснений, но она не сомневалась, что рано или поздно молва донесет до соседей и слух о романе ее мачехи и Гейбриела. И тогда все станут провожать ее, Джоанну, сочувственными взглядами и перешептываться у нее за спиной.

Тем временем Синтия развила бурную деятельность и почти не бывала днем в поместье. Это облегчало Джоанне существование и вполне ее устраивало.

Генри Фортескью не возражал против сдачи коттеджа в аренду, но, услышав смехотворную цену, назначенную Джоанной, в недоумении скосил глаза на кончик носа. Сообразив, что стряпчий не вполне осознает, кто именно выступает в роли арендатора, Джоанна прояснила ситуацию, о чем немедленно пожалела.

– Каким образом миссис Элкотт намерена добывать средства к существованию? – Поверенный взглянул на нее колючими глазами поверх очков. – Вы проявили излишнее великодушие, обговаривая стоимость аренды. Однако ей придется заплатить налог и раскошелиться на отопление. Полагаю, вам известно, что после смерти Лайонела она лишилась содержания, которое получала при его жизни.

– Заботу о Синтии взял на себя Гейбриел, – невозмутимо сказала Джоанна.

Если бы мистер Фортескью догадывался о подноготной их отношений! Похоже, Синтия совершенно вскружила Гейбриелу голову, раз он позволяет собой манипулировать!

Гейбриел регулярно звонил, когда уезжал по делам, и к телефону всегда подходила Синтия. Джоанна слышала ее приглушенный грудной голос: то ласковый и вкрадчивый, то откровенно сексуальный и хрипловатый, он перемежался похотливым хохотком, от которого Джоанну тошнило. Скорее бы мачеха перебралась в коттедж! Джоанна была уже не в силах терпеть эту пошлую игру.

– Кстати, милочка, – невозмутимо обронила за завтраком Синтия, – ты не станешь возражать, если я заберу с собой кое-какие вещи?

– Какие именно? – рассеянно спросила Джоанна, разбирая утреннюю почту.

– Разные безделицы, скрашивающие нам жизнь: картину, завещанную мне Лайонелом, кое-что из обстановки моей комнаты…

– Разве ты не обговорила это с Гейбриелом? – вскинула брови Джоанна, осторожно вскрывая конверт. – Почему ты спрашиваешь разрешение у меня?

– Ты ведь хозяйка в этом доме! – пожала плечами Синтия. – Пусть и номинальная.

– Ну и что? – усмехнулась Джоанна. – Кстати, не хочешь проведать Сильвию Осборн? Во время похорон Лайонела они с Чарлзом были в Португалии и только недавно вернулись. Вот прислали письмо с соболезнованиями.