Любовь как ненависть

Эмили гордо выпрямилась и зашагала к своему месту. Дружелюбные взгляды коллег по журналу придали ей уверенности. Она сделает все, чтобы победить.

Оглянувшись, она снова заметила Скотта, и на мгновение опять смутилась. «А ну прекрати сейчас же!» — приказала она себе. Ей предстояло смотреть на Скотта целый час, и Эмили хорошо знала, что, если будет конфузиться всякий раз, как Грирсон взглянет на, нее, она не сможет произнести ни единого слова. Эмили приняла притворно равнодушный вид и отвернулась. Не хватало еще, чтобы кто-то из ее соседей начал строить предположения о том, что такое с ней стряслось. Никто ни о чем не должен догадываться.

«О боже!» — Эмили в ужасе уставилась на подол своей светлой юбки. Понятно, что она не могла этого заметить в темном углу коридора, но потом… Это же настоящий позор! Впереди на блекло-коричневой ткани красовалось отвратительное темное пятно.

Эмили чуть не застонала от унижения — а она-то с гордым видом разгуливала по студии! Не может быть, чтобы хоть кто-то не заметил этого проклятого пятна. Слишком уж оно выделяется.

«Так тебе и надо, — подумала Эмили. — Секс в коридоре накануне важнейшего события в твоей жизни! Вот и наказана за легкомыслие!» Да, это расплата за дурацкую женскую слабость, за подчинение Скотту Грирсону. Он снова оставил на ее теле и вещах свой знак. Знак хозяина…

Эмили вспомнила, что после прошлой их встречи, в ее кабинете, она не могла смыть с себя его запах, даже просидев в ванне двадцать минут. Похоже, сегодняшний след останется еще дольше…

Что же делать? Скрыть позорный след ее слабости перед ним не удастся. Будь это проклятое пятно на другом месте, все стало бы намного проще. «Дура, последняя дура!» — кляла себя Эмили. Теперь Скотт Грирсон представлялся ей отвратительным. Она была уверена, что он все это сделал специально, чтобы еще больше опозорить и унизить ее.

Так худо ей было, пожалуй, лишь в детстве, когда она, дочь полунищих эмигрантов из Чехословакии, живущая в тесной обшарпанной квартирке старого дома в лондонском Сохо, замечала на своих поношенных тряпках с чужого плеча презрительные взгляды более обеспеченных сверстниц. Казалось, она снова вернулась на двадцать лет назад.

Да, Скотту удалось-таки отомстить ей! И какой гнусный способ мести он выбрал! К тому же он вряд ли успокоится. Что ее ждет дальше? Ведь он наверняка постарается подстроить ей какую-нибудь гадость во время передачи.

«Стоп, — приказала себе Эмили. — Хватит ныть и ужасаться, надо взять себя в руки, собраться. Все не так страшно, как кажется. Никто не обратит внимания на мой вид, если я буду держаться уверенно и спокойно».

Она положила на колени папку с документами, прикрыв пятно, и еще сильнее выпрямилась. Теперь Эмили старалась смотреть не на Скотта, а на остальных персонажей предстоящего действа. Мрачный, понурый Хэриет, шумное семейство Уитт. Они заранее считали себя победителями…

Да, это дело было весьма деликатным. Однако, впервые как следует разглядев пятнадцатилетнюю Кейт Уитт, Эмили подумала, что, пожалуй, козырей у противников Хэриета не так уж много. Девчонка выглядела настоящей шалавой, дешевой шлюшкой. И ни о какой педофилии и речи не могло идти — этой девице невозможно было дать пятнадцать. «Хоть бы помыли они ее, что ли, и одели поприличней, — подумала Эмили. — Вряд ли такая «жертва» вызовет особые симпатии публики. А уж ее папаша и мамаша — и подавно».

Скотт Грирсон чувствовал себя совершенно измотанным. Но игра стоила свеч. Ему удалось все, что было задумано.

Да, сегодня шоу было не из легких. Как он и ожидал, Эмили оказалась в числе наиболее активных и агрессивных журналистов; ее вопросы могли поставить в тупик кого угодно. Пару раз Хэриет терялся, она загоняла его в угол; Но, к счастью, дело удавалось быстро поправить. Сыграло на руку Скотту и поведение семейства Уиттов. А девица Кейт с ходу не понравилась зрителям. «Сразу видно: малолетняя шлюшка и отпетая лгунья, — подумал о мнимой жертве похоти Хэриета Скотт. — А мамаша и того хуже: агрессивная, визгливая баба, еще более лживая, чем ее драгоценная доченька». Чтобы увидеть в них невинных жертв, надо было сильно постараться.

Сегодня публика была целиком и полностью в руках Скотта. И голосование показало это: если в начале шоу большинство было на стороне Кейт Уитт и ее родителей, то к концу соотношение изменилось с точностью до наоборот. И это была настоящая победа.

Но был один момент, который не давал Скотту покоя. Почему Эмили смотрела на него, когда задавала свои вопросы, с такой откровенной ненавистью? Это заметил даже Рэй. Уже после окончания шоу он негромко спросил у Скотта:

— Почему она на тебя так глядела? Вид у нее был, как у бешеной кошки. Чем ты ее так оскорбил?

— Понятия не имею, — честно ответил Скотт.

Он действительно ничего не мог понять. Такая беспричинная ненависть — откуда она? Эмили смотрела на него, как смотрят на злейшего врага, унизившего, обобравшего, оскорбившего. Но в их отношениях пострадавшей стороной Скотт считал именно себя, а не ее. Внезапно он вспомнил, что Кейт Уитт смотрела на Дэвида Хэриета с такой же яростной ненавистью. И опять же, в этой паре виновной была скорее она, чем он. Почему женщины так ненавидят тех, кому сами же причинили зло?

Эмили провела ночь без сна. Усталая, невыспавшаяся, с темными кругами под глазами, она пришла на работу. Да, вчерашний день никак нельзя было назвать триумфальным. Скотт Грирсон разбил ее наголову.

То ли проклятое пятно сыграло роковую роль, то ли общая атмосфера в студии была недоброжелательной, но Эмили так и не удалось выиграть. Вначале казалось, что она сможет припереть Хэриета к стене и настроить аудиторию против него. Но положение стало быстро меняться. С поддержкой Скотта Хэриет быстро оправился от смущения и стал отвечать на вопросы уверенно и спокойно. Вид у него был вполне достойный, чего нельзя было сказать об Уиттах, и особенно о самой Кейт. Их корыстолюбие просто било в глаза. Не зря эти люди самой Эмили сразу показались довольно несимпатичными. И публика не захотела им поверить.

Не успела она расположиться в своем кабинете, как в дверь кто-то постучал.

— Войдите, — крикнула Эмили.

На пороге стоял Рон Уотерфорд, как всегда, одетый с иголочки.

— Приветствую тебя, — улыбнулся он. — Ну что, прими мои поздравления. Ты держалась прекрасно.

— Спасибо, — Эмили ответила тоже улыбкой, но она получилась какой-то жалкой и вымученной. — Я сама собой не очень довольна.

Это было еще слабо сказано — на самом деле Эмили считала вчерашнее шоу своим оглушительным провалом.

— Не прибедняйся, — махнул рукой Уотерфорд. — Все прошло прекрасно.

— Еще раз благодарю тебя, Рон. Но, прости пожалуйста, у меня сейчас очень много дел. Ведь в завтрашнем номере выходит моя статья…

— Думаю, она станет не меньшей сенсацией, чем предыдущие, — в последний раз ободряюще улыбнувшись ей, Рон вышел из кабинета.

«Как неловко получилось… — укорила себя Эмили. — Наверняка он не понимает, что на меня нашло. Может, все действительно не так плохо, как я думаю? Или же Рон так говорил просто из вежливости и желания поддержать меня?»

На душе у Эмили было скверно, как никогда.

Она проиграла Скотту, проиграла самым позорным образом. Но он выиграл у нее не в честном бою. Если бы не его подлость, она бы не смутилась и не выглядела бы столь беспомощной. Какой же он все-таки мстительный негодяй!

От этих мыслей Эмили оторвала громкая трель телефонного звонка.

— Алло! Эмили Шихи у телефона!

— Эмили! Не вешай трубку, пожалуйста… Это был Скотт Грирсон собственной персоной. «Что ему еще нужно?!»

— Я не желаю разговаривать с тобой! — выкрикнула Эмили. — Не звони мне больше.

— Подожди, Эмили. Ответь мне, что с тобой случилось? Откуда такая злоба? — удивился Скотт.

— И ты еще удивляешься? — ледяным голосом отчеканила Эмили. — После того, что случилось вчера, у тебя еще хватает дерзости звонить мне?

— Объясни ради бога, что с тобой?