Город грез

Клэр сотрясалась и содрогалась, выкрикивая его имя. Потом он вошел в нее, окружив себя ее теплом. В этот раз он брал свою женщину медленно, нежно и осознанно.

Их единение было слишком напряженным, чтобы сдерживаться. Они вместе достигли пика, закричав в унисон.

Когда все было кончено, они мягко опустились на ложе и заснули, изможденные, в объятиях друг друга.

Следующая неделя промелькнула для Клэр слишком быстро. Днем она была в Ка' Людовичи, составляя предварительный перечень и описание полотен, которые граф хотел выставить на аукцион. Но вечера и — о! — ночи принадлежали только Клэр и Вэлу,

Она уже восемь дней была в Венеции, проводя целые дни среди шедевров в Ка' Людовичи, а Вэл отснял уже десятки фотопленок. Работали они отдельно, и все же были вместе. По вечерам ужинали с графом или бродили по городу, исследуя Венецию. Поездки на гондоле, спокойные ужины при свечах в каком-нибудь очаровательном trattoria, куда они заходили наудачу, поцелуи в сумраке теней, звуки воды, плещущейся о стены домов.

И каждую ночь они проводили в объятиях друг друга, удовлетворенные и пресыщенные.

Он никогда не говорил о будущем, и она тоже. До этого мгновенья.

Клэр отдыхала на мягких вышитых простынях в его комнате, и утренний свет играл на ее обнаженном теле. Перед этим он делал с ней удивительные вещи, а она с ним, пока оба не почувствовали себя уставшими, но счастливыми. Они лежали вместе, свернувшись, рябь света вытанцовывала на потолке, словно паутина волшебства, и ее грудь была в его руке. Вэл трогал шелковистый сосок пальцем и целовал его, пока тот не напрягся.

— Я готов снова привыкнуть к этому, Клэр. Я мог бы провести остаток своей жизни, занимаясь с тобой любовью.

Она боялась позволить ему продолжать откровения.

— Не надо. Не надо говорить, лишь бы что сказать, не надо давать обещаний, которые не сможешь выполнить.

Он обнял ее и прижался к ее телу. Его руки запутались в ее волосах, пока он покрывал ее лицо поцелуями.

— Я люблю тебя, Клэр. И никогда не переставал любить. Ни на минуту. Давай сотрем прошлое и попробуем еще раз. — Он поднял голову и заглянул ей в глаза. — Мы можем начать все сначала. Ты выйдешь за меня снова, Клэр?

Она давно ждала этих слов, но испугалась, услышав их.

— Хотелось бы мне, чтобы мы смогли. Я люблю тебя, Вэл, люблю! Но что, если мы не сможем этого сделать. Что остановит нас от повторения тех же ошибок? — Она прикоснулась кончиками пальцев к его рту. — Думаю, это навсегда разобьет мое сердце.

Звонок телефона опередил его ответ. По привычке он схватил трубку и оперся на локоть, нахмурившись. Звук из трубки ясно доносился до нее: он был похож на ускоренный голос персонажа мультфильма. Она узнала Паркера Фарли, главного редактора "Уан Уорлд Мэгэзин".

— Черт, нет, — сказал Вэл в трубку. — Я в Венеции, в постели, рядом с самой красивой женщиной. С какой стати мне захочется уезжать за полярный круг сегодня вечером? Кроме того, там холодно, а я не взял с собой шерстяное белье.

Клэр легла на бок спиной к Вэлу. Несмотря на то что он шутил, она чувствовала возбуждение, которое он испытывал. Она слышала голос Фарли, дребезжащий и очень далекий:

— Я куплю тебе эти чертовы красные фланелевые кальсоны, которые нужны для поездки. Ты же знаешь, найти женщину, которая не прочь, везде можно, Кинкэйд. Но как трудно найти хороший материал. Слушай, это же не какой-то теплый и пушистый фильм о белых медведях. Тут замешаны Госдепартамент и Министерство обороны. Это может быть серьезно!

Пока они обсуждали этот сенсационный материал, Клэр выскользнула из-под простыни, схватила свои вещи и вышла. Это правда, Вэл может везде найти женщину, которая не прочь. И он, безусловно, найдет такую.

Ей хотелось убить себя.

Его обаяние и обезоруживающая улыбка снова одурачили ее. Она опять на это клюнула. Но когда надо будет решать, когда встанет выбор между ней и этим сногсшибательным материалом, она знает, кто победит, причем без усилий.

Когда он повесил трубку, Клэр уже была завернута в банный халат и сидела на краю кровати.

— Ты едешь, — тускло сказала она.

Он сел рядом с ней, обнаженный и красивый, как бог.

— Ты выйдешь за меня, Клэр? Помнишь, я первый спросил. Она поднялась и пошла к дверям.

— Уже поздно. Граф будет нас ждать.

— Закончим этот разговор позже, — сказал Вэл сквозь зубы. Одеваясь, она слышала, как он уже звонил по телефону.

Они пришли в палаццо графа, и как только остались одни в галерее, их ссора вспыхнула с новой силой. Его голос был мягким, но глаза напряжены, даже мрачны. Она не могла в них смотреть.

— Я не отдам тебе свое сердце снова, чтобы ты мог засунуть его куда-нибудь на полку, пока оно тебе не понадобится, словно это пачка листов или старый фотоаппарат.

Ее плечи дрожали от усилий, которые она прилагала, чтобы не расплакаться, но он был слишком зол, чтобы заметить это.

— Черт побери! Я пытался, Клэр. Бросил "Уан Уорлд Мэгэзин". Взялся за работу в газете, чтобы находиться рядом с тобой. А ты все равно была несчастлива — из-за того, что меня долго нет, из-за поздних звонков о сенсационных материалах. — Его глаза стали темными и твердыми, как алмаз. — И в конце концов, этого оказалось недостаточно. Для тебя. Для меня. Ее трясло.

— И ты вернулся к своей старой жизни. Он пожал плечами.

— Ты вернулась к своей.

— Пока ты был в отъездах, спасая мир, я сидела в углу музея и писала всякую ерунду про художников, которые умерли несколько веков назад!

Лицо Вэла потемнело от гнева.

— Ты никогда не была глупой, Клэр, — сказал он. — Не пытайся казаться такой на этот раз. Твоя работа так же ценна, как и моя. Просто она другая. Ты можешь исследовать прошлое в любое время. У меня этого выбора нет. Настоящее происходит сейчас.

Он был прав. Это рассердило ее еще сильнее.

— А, — горячо сказала она, — но твоя работа гораздо важнее моей!

— Эти слова недостойны тебя. — Его глаза метали синие молнии. — Я никогда такого не говорил. Никогда такого не думал! — Его голос был полон страсти. — Есть события, о которых может рассказать только камера. События, о которых нужно рассказать, чтобы мир узнал и вмешался. Я не могу отворачиваться от них. Но тот ужас, о котором я рассказываю своими объективами, нуждается в противоядии. И оно — здесь, в этой красоте, о которой ты пишешь. Ты разве не понимаешь? Нужно и то и другое!

В его голосе была боль. И правда.

Ее это ударило так, словно швырнуло о стену. О стену упрямства и ложной гордости. Ее наполнил стыд.

— Я была беременна, когда ты поехал на Амазонку, — с трудом произнесла Клэр. — Я не говорила, потому что не была уверена. А через шесть недель потеряла ребенка. А потом уже не было смысла говорить тебе.

— Нет, конечно, нет, — сказал он с горечью. — Ведь я всего лишь отец. Черт возьми, Клэр, ты даже не доверяла мне настолько, чтобы сказать. — Его лицо потемнело. — Или ты хотела меня наказать и поэтому скрывала?

Клэр просто стояла, качая головой, не в силах вымолвить ни слова.

Что произойдет дальше, она не могла знать. Пока она боролась с эмоциями, в салон вернулся граф Людовичи. Он остановился на полпути, увидев их лица. Даже манеры джентльмена из Старого Света не помогли преодолеть неловкость ситуации.

— Простите. Я появился в неподходящий момент. — Он повернулся, чтобы уйти.

Вэл остановил его.

— Нет, все в порядке. — Он взглянул на Клэр. — Все, что можно было сказать, мы уже сказали

И это казалось правильным. Она не могла придумать и слова, которое можно было бы произнести. Вэл протянул руку графу.

— Спасибо за гостеприимство и сотрудничество, граф Людовичи. Я пришлю вам образцы фотографий как можно раньше. А сейчас я должен идти. Мне нужно успеть на самолет.

— В таком случае желаю счастливого полета.

Сердечно улыбнувшись хозяину дома и кивнув Клэр, он ушел — из ее жизни.