Поздний цветок

— Генри без чистых ногтей все равно что сандвич без ветчины, — пробормотала она вслух. — А ты что себе позволяешь? Назвалась невестой, изволь соответствовать.

— Что вы сказали? — отозвался Пол из гостиной.

— Ничего! — крикнула в ответ Эбби, ужасаясь тому, что в последнее время совершенно себя не контролирует. Наверное, сказывается предсвадебное напряжение нервов. Свадьба должна состояться. И состоится. В Генри есть все, что она хочет видеть в мужчине. Или нет? А ведь бабушка сколько раз предупреждала: глупые девушки, которые бегут из дому за первым попавшимся на глаза симпатичным прохвостом.

— Я тут раскопал кое-что, но, боюсь, это не совсем то, что вам нужно. — Пол стоял на пороге кухни с ворохом бумажек. Тут были кассовые чеки, обрывки газет и старые конверты. Сделав серьезное лицо, Пол произнес: — Итак, приступим. Читаю первую сверху. «Муравьи и вода от мытья посуды». Что сие значит?

Эбби вздохнула. Бабушка как-то сказала, что хризантемы нужно поливать водой от мытья посуды и тогда муравьи к ним не полезут. Эбби испытала этот способ и пришла к неутешительному выводу: если мыло, коим пользовалась для мытья посуды бабушка, муравьев отпугивало, то современные моющие средства, напротив, со страшной силой привлекают их.

— Долго объяснять, — промямлила она. — Это неважно. Читайте следующую. Нет, лучше дайте-ка мне. — Эбби вовремя вспомнила про записку, которую ей меньше всего хотелось бы дешифровывать, и забрала бумажки. Просматривая записки, она бормотала себе под нос: — Сделано. Сделано. Ой, слишком поздно… Может, лучше потом? — А одну записку и вовсе скомкала и бросила в корзину для мусора.

Глядя на ее вспыхнувшее лицо, Пол был готов пожертвовать авторским гонораром, лишь бы узнать, что в той записке. Она выглядела так же, как и та, где он прочел: «Позвонить гнк. насчет пр.»!

Противозачаточные таблетки? Ну конечно! Наверняка они с Генри занялись этим делом задолго до свадьбы. А что, если?..

— Эбби, а вы, часом, не беременны? Может, этим объясняется ваше состояние?

Румянец уступил место мертвенной бледности. Даже веснушки побледнели. А глаза стали огромными. Можно подумать, она испугалась до полусмерти…

— Эбби, да не смущайтесь вы так! Ведь я же шафер. Так что можете быть со мной откровенны. Мне положено знать ответы на все вопросы. И я с удовольствием вам помогу.

Нет, ей никто не может помочь! И никакие советы ей не нужны. Есть только один способ решить ее проблему. Слишком она ее затянула. Лет на десять, если не больше.

— Сначала мне нужно отмыть руки, а потом я приготовлю чай и мы посидим на веранде.

Пол смотрел на ее побледневшее лицо, потемневшие глаза цвета янтаря, уныло опущенные уголки рта… Она не стала опровергать его предположение, но и не подтвердила. Ни «да», ни «нет», ни «может быть».

И не возмутилась, как подобает девственнице: «Да как вы смеете, сэр!»

Внезапно ему захотелось взять ее на руки и не выпускать до тех пор, пока не исчезнут тени под глазами. Нет, лучше до тех пор, пока глаза у нее совсем не потемнеют от страсти.

— Дайте-ка сюда эти бумажки! — грубоватым тоном скомандовал он. — Только время зря теряем. Давайте лучше прошвырнемся по магазинам. — Он заглянул в одну из бумажек и, подняв на нее глаза, нахмурился. — Свадебное платье? Вы и вправду еще не купили платья?

Эбби взяла с полки одну из многочисленных коробочек с их фирменным чаем. Отец присылал ей травяные смеси в огромных количествах: все члены семьи служили неофициальными дегустаторами и подопытными кроликами. Эбби никогда не запоминала, какой именно сорт пьет, но большинство отцовских чаев были вполне терпимы. И наверняка полезны.

Первые одиннадцать лет жизни она питалась исключительно дарами природы — орехами, ягодами, листьями, травой, проросшими семенами. А вместо конфет вкушала индейское блюдо, которое мать готовила из муки, орехов и меда. Зато все последующие годы добирала недополученное организмом готовыми продуктами из закусочных автоматов.

Пока они пили, сидя на качелях, ледяной, мягкий на вкус и желтоватый на цвет напиток, Эбби постаралась объяснить Полу свое отношение к свадебному платью.

— Дело в том, что, пока мы не решили, где будет свадьба, я не знала, какое платье мне нужно. Генри, если не ошибаюсь, пресвитерианец. А я… а я даже не знаю, что про себя сказать. В детстве я вообще не ходила в церковь, а бабушка у меня была католичка. Если честно, то мне совершенно все равно, в какой церкви будет венчание. Но Генри говорит, будет лучше, если мы посоветуемся с его матерью. Вдруг у нее возникнут возражения?

Зная леди Фэрфакс, Пол мог поклясться, что возражения возникнут. Причем в любом случае. Однако ждать чуть ли не до последнего дня, чтобы решить, где состоится церемония, это уж слишком. Даже для такого рискового парня, как он.

— Эбби, неужели вам все равно? Не могу поверить.

— Не то чтобы все равно, просто… Просто последнее время у меня приключилось что-то с головой. Ничего не могу решить.

— Отказало рулевое управление?

— Вот именно. — Она невесело хмыкнула. — Но ведь Генри и сам может договориться со священником, а я со всем соглашусь. Разве я прошу много?

— Предполагается, что невеста принимает активное участие в подготовке к свадьбе. И в принятии решений. Ведь вы выбираете не станцию техобслуживания, где отремонтируют вашу машину. Считается, что свадьба самый торжественный момент в жизни женщины. Генри говорил: вы еще не были замужем.

Эбби печально кивнула. С шумом высосала в соломку остатки чая, поставила стакан на перила и толкнула качели. Пол подхватил ритм, и несколько минут они лениво качались, пока Эбби не опустила обе ноги на пол. Качели резко задергались, Пол остановил их и, покосившись на Эбби, заметил в ее больших янтарных глазах воинственный огонек.

— Ну ладно! Я выберу платье, будь оно неладно!

— Итак, на сегодня намечена операция под кодовым названием «Подвенечный убор», — спокойно заметил Пол. — Вы выполните эту задачу сами или вам нужна моральная поддержка?

Эбби подняла на него глаза, и у Пола защемило в груди. На солнце ее кожа казалась золотистой, да и вся она — глаза цвета янтаря, бледно-рыжие веснушки, мягкие пепельно-русые волосы — словно светилась изнутри. От нее пахло пряными травами, воском и еще чем-то неуловимым, но в целом чертовски притягательным!

Надо делать отсюда ноги, и побыстрее! Пока не совершил какой-нибудь подлости. И дело не в том, что они с Генри были раньше близкими друзьями. Как только в их жизнь вошла Кэтлин, дружба не устояла. Просто есть вещи, которые делать нельзя. Нельзя, и все. Если хочешь жить в мире с самим собой.

— Вообще-то, нужно ехать одной, — со вздохом произнесла Эбби, — но, боюсь, кончится тем, что вместо магазина я окажусь в кино. А потом из чувства вины съем целую коробку фруктового мороженого. Не знаю, что со мной происходит… Я не всегда такая. Честное слово!

— И как прикажете это понимать: я вам нужен или нет?

— Нужны! — Она схватила его за рукав. — Даже очень! Только у вас, наверное, есть много куда более интересных дел, чем слоняться со мной по магазинам.

Пол мог придумать чертову уйму более интересных занятий, но, к несчастью, во всех предполагалось участие учительницы младших классов мисс Эбби Морган.

Эбби позвонила в офис Генри и попросила дотошную миссис Пенуорти передать ему, что они с Полом собираются в город за покупками и, как только освободятся, позвонят и, если он к этому времени освободится, можно будет всем вместе, втроем, пообедать в ресторане.

Ездить по магазинам с Полом оказалось делом приятным и поучительным. Сначала он заставил ее решить, какое платье она хочет. Белое атласное со шлейфом? Длинное розовое со складками и кружевами? Или что-то средней длины из красного бархата?

— Бархат в это время года? — изумилась Эбби. — И короткое мне нельзя…

Пол невольно перевел глаза на ее стройные ноги и спросил:

— Почему?

— Потому что у меня все коленки в синяках.