Дуэт влюбленных

Хохот Веакиса развеселил всех:

— Черт побери! Жаль, я не видел, как наш Никос был повергнут хрупкой девочкой!

Тут рассмеялись все сразу, а Маджи записала на свой счет победное очко. Такого рода остроумие, конечно, было, как говорится, на грани риска, даже вызывающе, но Рой Бартон тоже оценил его. Маджи ожидала, что после замечания Никоса молодой англичанин оставит ее в покое. Однако, храбро проигнорировав своего босса, тот, как ни в чем не бывало, продолжал уделять ей внимание, приводя в немалое смущение. Она чувствовала, что Никос исподтишка наблюдает за ними, хотя в целом застолье прошло для нее без особых проблем.

Кофе она и Дороти решили выпить на палубе, где попрохладнее. Впрочем, обменяться между собой впечатлениями им не удалось: тут же, как роскошный лайнер, к ним подплыла золовка. Дороти вежливо подвинулась, освобождая место для Аспасии. Та же по-родственному прильнула к ее плечу. Маджи не сомневалась, что столь явное проявление нежности — не более чем показушный жест.

— Ты помнишь, Дороти, как дружно мы жили, когда были живы наши мужья? Они бы нам не простили, если бы мы не сохранили семью. Спасибо тебе и Никосу.

Какая сучка, подумала Маджи, с тревогой глядя на улыбающуюся Дороти.

— Прошу извинить миссис Костаки, но я должна увести ее, — решила прийти на помощь своей хозяйке девушка. — Уже поздно, а я еще обязана промассировать плечо, иначе боли не дадут ей уснуть.

Маджи помогла Дороти подняться.

— Плечо? — удивленно спросил Никос, случайно оказавшийся рядом. — При чем тут плечо? Неужели артрит так прогрессирует? Ну-ка, Маджи, если мать помалкивает, надеюсь, вы-то скажете правду?

Девушка была готова наподдать себе — обещала же не проговориться, теперь придется выкручиваться.

Дороти сама пришла ей на выручку:

— Ты напрасно встревожился, Ник! У Маджи замечательные руки, и я просто эксплуатирую ее на полную катушку. Раз уж у меня такая классная массажистка, пусть для профилактики занимается не только моими больными коленками.

— Я провожу тебя до каюты.

Маджи последовала за ними следом.

— Ты чего-то недоговариваешь? — тихо спросил Никос, заботливо поддерживая мать. — Знаю, ты можешь быть очень скрытной, но пойми, моя дорогая, любимая ма, нелепо таить от меня то, что связано с твоим здоровьем.

Маджи удивила нежность, с которой Никос смотрел на мать. Может, Дороти действительно следует рассказать ему о вывихнутом плече? Если он такой заботливый сын, наверняка отменил бы утомительные для пожилой леди светские рауты, на которые у нее уходит столько сил. Размышляя над этим, девушка пропустила мимо ушей реплику хозяйки, зато слова Никоса уловила четко. Он явно оправдывался:

— Небо свидетель, мы редко собираемся всей семьей — не больше двух-трех раз в году.

— Да, дорогой, но ты же знаешь, что я люблю Лондон, а остальным он не нравится. — Дороти подняла руку и ласково погладила Никоса по щеке. — Спокойной ночи, сын.

Маджи хотела последовать за ней в каюту, однако Никос нетерпеливо остановил:

— Минутку, Мадж.

Он стоял так близко, что она остро почувствовала возбуждающий запах его одеколона. Отступать некуда. Дверь захлопнута. В мерцающем свете тускло освещенного коридора они одни.

— Чего вы хотите? — собрав всю волю, спросила девушка.

— Вас, Маджи, — прошептал он, склонившись и нежно прильнув к ее губам.

Уклониться от поцелуя не хватило сил, ноги предательски задрожали, стали как ватные. Она пришла в себя, только когда Никос вдруг произнес:

— Да, я хочу вас, это истинная правда, но я потерплю… пока не узнаю точно, что вы с мамой задумали.

Ах вот в чем дело, пронеслось в голове девушки. Никос опять поддразнивает ее, как вчера, а она почти поддалась искушению. Взяв себя в руки, Маджи холодно ответила:

— Ваши намеки насчет какого-то заговора уже надоели! Если вы такой мнительный, обратитесь к врачу. И пропустите меня, наконец. Дороти ждет, я нужна ей.

— И мне тоже. Вы даже не представляете, как нужны мне! — хрипло проронил Никос.

Он чуть прикусил мочку ее уха, ласково скользнул пальцами по шее и вырезу декольте на груди.

Маджи резко высвободилась.

— Лучше идите к своей Лиз, — процедила она сквозь зубы. Ему не удастся снова поставить ее в глупое положение. — Ваша дама сумеет оценить столь страстные мужские призывы, вы с ней одного поля ягода!

— Может быть! Только не думайте, будто Рой Бартон окажется для вас более подходящим. Я этого не допущу.

Возмутительная наглость! Можно подумать, печется о нормах нравственности, а сам позволяет себе любые вольности. Да Бартон джентльмен! Не то что этот самодовольный кретин, возомнивший себя неотразимым!

Решительно оттолкнув Никоса, Маджи скользнула в каюту и захлопнула за собой дверь.

Миссис Костаки, сидевшая за туалетным столиком, моментально отметила чуть растрепавшуюся прическу девушки, явную возбужденность, но виду не показала.

— Как ты думаешь, Никос понял, что меня сильно беспокоит плечо? Я бы не хотела. Напрасно ты обмолвилась об этом.

— Конечно, напрасно. Нечаянно вырвалось. Не стоило огорчать такого человека, как ваш сын, лишними душевными переживаниями.

Вслух девушка произносила вежливо-успокоительные слова, а про себя думала совсем другое. Эгоист вроде мистера Костаки больше интересуется собственной персоной — все остальное лишь видимость и притворство.

Следующие дни показались Маджи смесью рая и ада. Яхта величаво плыла по прозрачным голубым водам мимо островов, сплошь покрытых густой зеленью. В тихих бухтах бросала якорь, чтобы мужчины могли с удовольствием порыбачить. Ее тоже приглашали поудить, однако она старалась избегать Никоса.

Под предлогом чрезмерной чувствительности кожи к солнцу Маджи не появлялась даже за общим утренним кофе у бассейна. Вместо этого взяла за обычай плавать пораньше, в семь часов утра. Через несколько суток и этой утехе пришел конец.

Увидев Никоса, она едва не наглоталась воды, но худшее ждало ее впереди. Совершив превосходный элегантный прыжок, тот вынырнул как раз там, где Маджи держалась за бортик. Своими карими глазами он буквально прожег ее. От волнения девушка не могла даже справиться с волосами, мокрыми прядями облепившими ей лицо.

— Девушка, я вас откуда-то знаю. Уверен, мы уже встречались. Разрешите представиться, — в своей обычной манере пошутил он.

— Это старо как мир, — фыркнула Маджи, ошеломленная, однако, тем, что Костаки облек в слова ее собственное ощущение с того момента, как она впервые увидела его на Крите.

— Может, мы были родственными душами в другой жизни? И нас подсознательно влечет друг к другу?

— Пожалуйста, — задохнулась Маджи, когда его мускулистые бедра коснулись ее под водой, а рука скользнула к талии. — Перестаньте! Вот-вот сюда придет ваша мать.

— Ну и что? Мы оба совершеннолетние, к тому же она будет в восторге, коли ее план сработал.

— Опять двадцать пять! Свихнуться можно. Вы с упорством маньяка талдычите о каких-то планах матери и нахально липнете ко мне. Прекратите немедленно!

— Да не волнуйтесь вы так! Было бы из-за чего сейчас корчить недотрогу. Но имейте в виду, я не отступлюсь, так что не пытайтесь демонстративно избегать меня, будет только хуже.

Маджи заперла за собой дверь каюты и прошла прямо в ванную комнату, скинув на ходу халат и купальник. Включила душ, встала под успокаивающие струи, проклиная про себя Никоса Костаки.

После того памятного утра в бассейне он прилюдно, при каждом удобном случае дотрагивался до нее — клал руку на плечи, целовал в щечку и даже, если заставал одну, ласково касался груди. Маджи пыталась сопротивляться, но бесполезно. Его сверхъестественная способность очаровывать и обольщать лишала ее самообладания. Очень скоро буквально все на яхте обратили внимание на происходящее, а Элизабет, улучив момент, высказалась без обиняков:

— Послушайте, милая, вешаясь на шею Никосу, вы ничего не добьетесь. Ему не внове такие, как вы, и как любой мужчина, он не откажется от женщины, столь откровенно предлагающей партнерство. Но не заблуждайтесь — он всегда возвращается ко мне.