Поможет Санта-Клаус

– Вероятно, у нее просто болит голова, – высказал предположение Док. – Ушиб очень даже может давать о себе знать.

– Болит-то у нее болит, но вовсе не голова, – вставила свое слово Мейбл, распечатывая очередную коробку с яркими елочными украшениями и прищелкивая языком от восторга. – У нее болит сердце, и не от болезни, а от горя. От большого горя.

Болит от горя сердце… Именно так казалось и Крису. Горе, которое удерживает Джулию вдали от людей и от окружающей жизни.

Крис всегда считал Рождество праздником любви и возрождения человеческого духа, но понимал, что многим людям в праздники приходится особенно трудно. Для них это – время волнений и чудовищного напряжения душевных сил.

И снова он вспомнил темно-карие глаза Джулии, с затаившейся в них глубокой болью, которая передалась и ему и отозвалась в его душе сочувствием.

– Время… вот единственный лекарь, способный исцелять подобные недуги, – пробормотала Мейбл и начала развешивать новые игрушки.

Крис присоединился к ней, не переставая, однако, думать о Джулии. Да, время – великий исцелитель, но ведь исцеляет и самый дух, которым проникнуто Рождество. Если бы удалось задержать здесь Джулию подольше, он бы, скорее всего, сумел пробиться сквозь барьер, которым Джулия отгородилась от всего мира. Быть может, ему удалось бы залечить ее рану и удалить злокачественную опухоль, причиняющую ей такие страдания и мешающую общению со вся и всеми.

Время, сказала Мейбл. Да, да, ему требуется именно время. Всего-навсего немного времени.

Почему-то, Крис и сам не мог понять почему, его приводила в ужас мысль о Джулии, которая покидает «Северный полюс» и проводит Рождество в полном одиночестве в заброшенной высоко в горах хижине. Никто не должен встречать праздник сам с собой, особенно женщина, в глазах которой стоит непреходящая боль, затмевающая свет ее души.

Если бы только удалось удержать ее здесь на праздничные дни! И тут Криса осенило, и он улыбнулся во весь рот. Но моментально снова помрачнел: нет, это не годится, он даже думать об этом больше не станет, нельзя играть в прятки с судьбой. Да кто дал ему право так вторгаться в жизнь Джулии!

Но он вспомнил мимолетную улыбку, появившуюся днем на ее губах, вспомнил, как она помимо своей воли качнулась в его сторону, хотя с уст ее одновременно слетели слова о желании остаться одной, и понял, что какая-то часть ее души взывает о помощи. Но к нему ли обращен этот призыв?

Стоит ли к нему прислушаться?

– Так, по-моему, будет хорошо. Крис, хочешь проверить фонарики? – спросила Мейбл, вешая последнюю гирлянду блесток.

Крис подошел к выключателю и погасил верхний свет, а Док включил елочное освещение.

Дерево вмиг ожило, и у Криса, как всегда при виде этого зрелища, захватило дух. Поразительно, как несколько огоньков и горстка мишуры преображают самую обыкновенную ель. И это не требует ни много времени, ни больших затрат энергии.

А что потребуется для того, чтобы преобразилась Джулия?

Не отрывая глаз от блистающего дерева, Крис продолжал думать о женщине там, наверху. Наконец он принял решение. Завтра утром он первым делом позвонит Чарли в гараж.

Когда его колебания закончились, а предположения обрели форму твердого намерения, улыбка на лице ангела, прикрепленного к вершине елки, стала еще шире. Крис, во всяком случае, был в этом уверен.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Джулию разбудил грохот работающих вдалеке тяжелых машин. Она вскочила с постели и бросилась к окну. Слава богу! По дороге, извивавшейся довольно далеко от дома, шел ярко-желтый грейдер, за ним медленно двигался грузовик, из которого сыпался песок.

Она со вздохом облегчения отошла от окна.

Очень хорошо. Если сегодня расчистят дороги, завтра днем Чарли отбуксирует ее машину в гараж.

День-другой – и она отправится своей дорогой в пристанище Кейт.

Джулия быстро закончила свой туалет, выбрав из вороха одежды свитер цвета ржавчины и коричневые брюки. Причесываясь перед зеркалом, она перебирала в уме события вчерашнего вечера. Наверное, ей следует извиниться перед Крисом. Ее внезапное бегство, естественно, удивило и обеспокоило его, а она в ответ на его расспросы лишь нагрубила ему.

Джулия не позволила себе возвращаться мыслью к своим воспоминаниям, которые сначала полностью ее захватывают, а затем оставляют в душе щемящую пустоту.

Она легко сбежала по лестнице, с удовольствием ощущая умопомрачительные запахи корицы и других специй, пекущихся яблок и шоколадной обливки.

– Ммм, пахнет восхитительно! – сказала она на пороге кухни, где Мейбл как раз вытаскивала из духовки противень.

– Печеньем, – пояснила Мейбл. – Я с раннего утра на ногах. Напекла шоколадных и сахарных пирожных, рогаликов с яблочным джемом, имбирных пряников. Днем должны прибыть два автобуса с детьми, если, конечно, они проедут, но мне кажется, что проедут.

Джулия налила себе чашечку кофе.

– Да, я видела: дорогу уже расчищают. – Она уселась за стол и стала наблюдать, как Мейбл положила на противень очередную дюжину комочков теста и задвинула его в духовку. Тыльной стороной ладони пожилая женщина откинула со лба прядь волос и убрала капли пота с разгоряченного лица.

– Еще и девяти нет, а у вас уже изнуренный вид, заметила Джулия.

– Так я же поднялась в пять часов утра, чтобы успеть напечь сладкого, – улыбнулась Мейбл, наливая себе кофе. – Дети уничтожают горы печенья.

Джулия взглянула в окно, думая о том, что этот дом в самом ближайшем времени наполнится детьми. Как это некстати! В прошлом году она старательно избегала детей, ей было мучительно видеть их улыбающиеся лица, слышать их смех. Как же она переживет день, когда дети будут повсюду?

– Вы хорошо спали? – спросила Мейбл, подсаживаясь к столу.

– Как убитая, – ответила, улыбнувшись, Джулия. – Не знаю, как и благодарить вас за оказанное мне гостеприимство. Надеюсь, через пару дней я перестану вас обременять.

Мейбл наклонилась к Джулии и потрепала ее по руке.

– Вы, дорогая, никого не обременяете. Здесь любят людей, и, будь на то воля Криса, дом всегда ломился бы от детей, да и от взрослых тоже.

– Он кажется очень симпатичным.

– А мне кажется, что он почти святой, – мягко улыбнулась Мейбл. – Сердце у него настолько доброе, что порой перевешивает голос разума. Но я, ясное дело, не стану ему говорить, что я о нем думаю.

Поток ее речи прервал резкий звонок таймера плита давала знать, что выпечка готова. Мейбл, вскочив со стула, взяла еще не успевшую остыть хваталку в виде рукавицы и выдернула из духовки противень с золотисто-коричневыми булочками.

– Позавтракаете? – спросила она.

– Нет, благодарю вас. Я не большая любительница завтраков. Кофе вполне достаточно. – И Джулия не спеша маленькими глотками опустошила чашку, с удовольствием наблюдая за сноровистой Мейбл, быстро заполнившей противень новой порцией теста.

Джулии хотелось бы больше узнать о Крисе.

Был ли он когда-нибудь женат? Какое у него было детство? Как чувствует себя женщина в объятиях его сильных рук? При этой мысли Джулия покраснела. И почему такой вздор лезет мне в голову? удивилась она.

Как раз в этот момент в кухню вошел Крис, и Джулия зарделась еще больше.

– Доброе утро! – весело поздоровался он и схватил с блюда горячую булочку, ловко увернувшись от шутливой затрещины Мейбл. – Первый автобус с детьми прибудет в течение получаса.

– Так скоро?! – воскликнула Мейбл и бросилась к шкафу за вторым противнем. – Надо поскорее здесь закругляться, чтобы успеть переодеться. А ты, Крис, не собираешься облачиться в твой костюм?

– Успеется, это дело нескольких минут. Раз вы здесь заняты готовкой, может, мы с вами покрасим мне волосы? – обратился Крис к Джулии.

– Покрасим вам волосы? – Джулия оторопело уставилась на него.

– В цвет седины, – пояснил Крис. – Вообще-то я и сам справляюсь, но на затылке мне не достать…

– Конечно, я помогу, – ответила Джулия, решительно отогнав от себя только что беспокоившие ее мысли.