Чувство вины

Она выскочила из кухни, прежде чем он успел что-либо сказать. И лишь поднимаясь по лестнице, заметила, что вся дрожит. Господи Боже, нетерпеливо думала она, да что же это с ней происходит? Ведь не в первый же раз она разговаривает с посторонним мужчиной, да и никакого повода испытывать в его присутствии столь всепоглощающее чувство уязвимости он ей не давал. Как-то заигрывать с ней он не пытался. Он вел себя как истинный джентльмен, а она — как глупая старая дева. Видит Бог, думала она, запирая дверь ванной и пристально вглядываясь в свое отражение в зеркале, она слишком стара и слишком заезжена, чтобы представлять интерес для мужчины вроде него. Даже если бы Джулия была ни при чем, существуют, надо полагать, дюжины женщин, похожих на ее дочь, которые только и ждут возможности занять ее место. А она — попросту пожилая домохозяйка, снедаемая постыдным стремлением к тому, чего никогда не имела.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

И зачем только она старалась поменьше шуметь с утра, думала Лаура спустя полчаса, одеваясь и норовя производить как можно больше шума. Но несмотря на то, что она со стуком закрывала ящики, гремела плечиками и уронила на туалетный столик пузырек с какой-то косметикой, Джулия даже не шелохнулась. Свернувшись в самой середине постели в безучастный комочек, она спала, и, как ни изощрялась мать, разбудить ее она не смогла.

Конечно, можно взять ее за плечи и как следует потрясти, мрачно размышляла Лаура. В конце концов, это Джулия пригласила Джейка в гости, она и обязана его развлекать. Однако и этот выход из положения Лауру не привлекал. Дочь, скорее всего, устала, и лишать ее возможности выспаться было бы бессовестно.

Размышления о причинах ее усталости давались Лауре не так легко. Не позволив им спать в одной постели, Лаура тем не менее не сомневалась, что в Лондоне Джейк остается на ночь в квартире Джулии. И при всей скудости Лауриного опыта по части любовных отношений, на воображение ей жаловаться не приходилось.

Щетка, которой она расчесывала волосы, выскользнув из вспотевших пальцев, упала на ковер, и Лаура едва ли не со страхом оглянулась на кровать. Но Джулия так и спала, не потревоженная малоинтересными фантазиями матери. Лаура стиснула зубы и, обернув вокруг руки шелковистую массу волос, полудюжиной заколок закрепила ее на макушке.

Дура, раздраженно сказала она себе. Самое время впадать в истерику по случаю наполовину прожитой жизни. Чем быстрее ты опомнишься и начнешь вести себя соответственно возрасту, тем лучше.

Несколько минут спустя она сошла вниз, подтянутая, деловитая, в непритязательной хлопчатобумажной рубашке и самых старых своих джинсах. Как только с завтраком будет покончено, она займется садом, а если Джейку Ломбарда это не понравится — его дело. Может быть, ему повезет больше, чем ей, и он сумеет поднять Джулию. Вряд ли ему захочется провести остаток утра в одиночестве. Впрочем, ее это не касается.

Однако, когда она вошла в кухню, Джейка там не оказалось. Чашки были вымыты, вытерты и сложены в сушилку, а гостя пропал и след. Он либо вернулся в свою комнату — хотя она определенно не слышала, чтобы он поднимался по лестнице, — либо вышел из дома. Последнее представлялось наиболее вероятным, и Лаура невольно подумала о том, что он так и не позавтракал.

Она взглянула на часы — всего половина восьмого. Интересно, в какое время он привык завтракать. Конечно, позже этого часа. Все равно непонятно, куда он отправился.

Как ни странно, оказавшись предоставленной самой себе, она обнаружила, что не знает, чем заняться. Если миссис Лангторн, ее соседка, в такое время увидит ее работающей в саду, то подумает, что случилось нечто необычайное. В конце концов, она же не профессиональный садовник, а всего лишь полный энтузиазма любитель. Но ни один любитель-энтузиаст не начинает выпалывать сорняки в половине восьмого утра!

Лаура вздохнула, чувствуя, как ее одолевает брюзгливость. Это все Джейк виноват, подумала она, поскольку больше винить было некого. Если бы он не спустился так рано, она, скорее всего, так и сидела бы сейчас в халате, допивая вторую чашку чаю и решая кроссворд из вчерашней газеты. Именно так она обычно проводила субботние утра. А сегодня весь распорядок дня пошел прахом.

Она неведомо зачем изучала содержимое холодильника, когда отворилась задняя дверь и вошел Джейк. Вместе с ним в кухню проник вкуснейший аромат сежеиспеченного хлеба.

— Не скучали без меня? — с этим возмутительным вопросом он водрузил на стол пакет, из которого тут же вывалились булочки, простые и сдобные, пшеничные лепешки и покрытый хрустящей корочкой французский батон. — Не знал, что вы предпочитаете, поэтому набрал всего понемногу.

Лаура уставилась на стол, потом на Джейка.

— Но… где вы?..

— У булочника, — сообщил Джейк, вытягивая из-под стола стул и плюхаясь на него.

Лаура нахмурилась.

— У нашего булочника?

— А у кого же еще?

— Но… мистер Гаррис открывает не раньше девяти!

— Вот как? — Джейк изобразил комичное недоумение. — Если вы хотите сказать, что я все это украл, то, поверьте, вы не правы.

— Разумеется, я не хочу этого сказать но… Лаура запнулась, подыскивая слова, и Джейк, сжалившись над ней, наклонился вперед, опершись локтями о стол.

— Ему как раз привезли хлеб, — с обезоруживающей улыбкой объяснил он, — и я… уговорил его позволить мне стать его первым покупателем. Он не возражал. Я упомянул ваше имя, и он с радостью пошел мне навстречу.

Лаура покачала головой.

— Но я… я с ним практически не знакома.

— Верно. Он сказал то же самое, — глаза Джейка улыбались. — Нужно поддерживать местные лавочки. Без ваших покупок они захиреют.

— Я и поддерживаю, — рассердилась Лаура. — Во всяком случае, гастрономы. Хлеб я обычно покупаю там.

— И разумеется, расфасованный, — сухо заметил Джейк, чем окончательно вывел ее из себя.

— Для меня и такой достаточно хорош, — отрезала она, стараясь не обращать внимания на запах теплых булочек, от которого у нее уже текли слюнки. — Я не делаю из еды культа. Ем, чтобы жить. А не наоборот. Как вы, вероятно, заметили вчера вечером.

Джейк посерьезнел.

— А это что же должно означать?

— Ничего, — Лаура боялась сказать нечто такое, о чем она потом пожалеет, но Джейк уже вскочил на ноги, его рост и размах плеч заставили Лауру почувствовать себя пигалицей.

— Ну-ка, ну-ка, — сказал он, и хотя тон его был приятен, о выражении лица сказать того же было нельзя. — Что там такое насчет вчерашнего вечера? Что я должен был заметить? Я сказал, что обед был вкусен, не так ли? Чего еще вы от меня ожидали?

— Ничего, — повторила Лаура, отворачиваясь и пристраивая в сушилку заварочный чайник. — Мне не следовало говорить того, что я сказала. Это… это была просто защитная реакция, вот и все.

— А почему вы решили, будто от меня нужно защищаться? — требовательно спросил Джейк, явно не желающий сдаваться столь легко.

Лаура вздохнула.

— Я не знаю…

— Ой ли?

Теперь уже она, забыв об осторожности, уставилась на него.

— Прошу прощения?..

— Не надо, — резко сказал он. — Не повторяйте этого снова! С той минуты, как я встал сегодня утром, вы со мной на ножах. И каждое мое слово вызывает у вас возражения…

— Неправда!

Лаура вышла из себя, но Джейк не обращал на это внимания.

— Я вам не нравлюсь, — продолжал он. — Ладно, полагаю, это мне как-нибудь удастся пережить. Если придется. Но мне хотелось бы все же знать — почему? Каким образом я успел обратить вас в своего врага?

— Я вовсе… Я не… Господи, как глупо! — Собираясь с мыслями, Лаура на миг сжала губы, затем ровным тоном продолжила: — Я… я не могу сказать, что вы мне не нравитесь, мистер Ломбарди…

— Джейк!

— Хорошо, пусть Джейк. — Произнеся его имя, она на мгновенье примолкла, пытаясь хотя бы немного прийти в себя. — Я не настолько близко вас знаю, чтобы делать какие-то выводы…

— …и потом, Джулия к вам неравнодушна. Вот что самое главное.