Сначала свадьба, потом любовь

Раздался легкий торжествующий смешок.

— Неужели ты действительно думала, что я смогу выдержать еще секунду этой сладкой муки желания?

Кэт вздрогнула.

— Ник! — Это был не сон. Все происходило наяву. Опытные руки Ника, скользя по ее изголодавшемуся телу, приводили Кэтрин в состояние полного безудержного экстаза!

— Кэти! Моя прекрасная, пылкая Кэтрин, знаешь ли ты, что я, как влюбленный идиот, считал каждую минуту этого дня? Иди ко мне, сними свою дурацкую ночную рубашку, она тебе совсем не нужна…

Из последних сил Кэт пыталась сопротивляться природе и крепко вцепилась в рубашку. Но Ник, не обращая на это внимания, уже спускал с ее плеч лямки. Кэт бедром почувствовала, как напряженно он ждет ее.

— Нет, Ник… пусти меня, я не хочу… я устала, я…

— Не рассказывай мне сказок, красавица моя! Не хочешь? А вот здесь, потрогай сама…

Он прижал сопротивляющуюся руку Кэт к ее же собственному лону. Опаленная жаром, поднимавшимся оттуда, Кэт боролась со слабостью, которая зыбкими волнами сопровождала движения мужских пальцев, изощренно ласкающих там мягкую, как шелк, кожу. Кэт же не могла контролировать чувственную реакцию своего тела. Сексуальная игра Ника подвела ее к вершине наслаждения, которое, взорвавшись, уничтожило остатки ее сопротивления.

— Мне надо бы рассердиться на тебя, — севшим голосом шепнула она, когда, прижавшись к его обнаженной груди, снова смогла говорить. — Что ты со мной делаешь? Я сама себя не узнаю!

— А разве могло быть по-другому? Ты теперь миссис Стэйн, совершенно другая женщина, и мы вместе будем с ней знакомиться…

Ночная рубашка давно перестала служить предметом обсуждения. Близость с Ником открыла Кэтрин потрясающую новость: оказалось, что каждый достигнутый ею апогей блаженства лишь пробуждает жажду следующего. На следующий день она не смогла вспомнить, когда же изнеможение одолело страсть.

Аромат свежего кофе ворвался в сон и заставил Кэт, заспанную, со щелочками вместо глаз, попытаться открыть их навстречу утру.

— Завтрак, Кэти!

Ник, в одних узких боксерских трусах, стоял с ее стороны кровати, держа в руках тяжелый поднос, на котором Кэт, рядом с вожделенным кофе, приметила тосты и массу всякой всячины, вроде яиц, апельсинового сока, масла, джема.

— Боже ты мой, вот это сервис, — сонно проговорила она и села в постели. — Ты всех своих подружек так балуешь?

— Только собственную супругу, — тут же парировал он. Кэтрин покраснела. И как улитка спряталась в свою раковину.

— Очень мило с твоей стороны, но это совсем необязательно.

— Обязательное я ненавижу. И по большей части стараюсь делать только то, что доставляет мне удовольствие. — Ник хмыкнул. — Например, готовить для тебя завтрак. Так что ешь, иначе бюро переводов «Петерс» может закрыться из-за острого приступа слабости своей хозяйки. Через час я должен быть в студии. Если ты успеешь собраться, подброшу тебя на работу.

Кэт принялась угрюмо жевать свой тост. На самом деле, больше всего ей сейчас хотелось швырнуть в Ника поднос. Какой отвратительный деспотизм, какое чудовищное самомнение! Просто счастье, что он ей безразличен. Было бы ужасно питать какое-либо чувство привязанности к такому человеку, как Ник. А точнее, чувства, выходящие за пределы признания его сексуального мастерства.

Пока она раздумывала и в конце концов решилась бросить Нику в лицо обличительные слова, время было упущено. Он уже вышел из спальни. Кэт слышала, как довольно он посвистывает, спускаясь по лестнице. Это привело ее в бешенство, потому что сама она была какой угодно, только не довольной. В душе у нее царил хаос…

6

— Было уже два звонка от твоей матери. Она просит, чтобы ты ей обязательно позвонила, — сообщила Бренда, когда Кэт прямо в пальто ворвалась в кабинет. Она на полчаса опоздала, потому что по глупости, из чистого упрямства, отказалась ехать с Ником. Пришлось целую вечность ловить такси, и сейчас она была очень огорчена, что подает плохой пример Бренде и другим сотрудникам.

Кэт кивнула и уставилась на букет роз, стоящий на ее столе. Двадцать изысканно-прекрасных белоснежных роз, без банальных наворотов из финтифлюшек, лент, зелени и веток.

— Черт побери! А это еще что?

Бренда многозначительно повела бровью и пожала плечами.

— Понятия не имею. Полчаса назад принес посыльный. По специальному заказу для миссис Стэйн. Видимо, любящий супруг хочет украсить твои трудовые будни.

Кэтрин остолбенела. Невольное восхищение красотой сразу погасло. Бренда была права — вне всяких сомнений, на столе стоял свадебный букет. О чем говорит этот жест? Что хочет доказать Ник?

И как раз в этот момент на ее руке свернуло кольцо. Не заметить этого было невозможно. Бренда только присвистнула.

— Неплохо. Подарок от господина супруга? Для современного брака без всяких там сантиментов Ник не слабо раскошеливается!

— Если ты достаточно повеселилась над моими кольцами, букетами, платьями, предлагаю приступить к работе, — с сарказмом произнесла Кэт. — Я сегодня и так потеряла уйму времени.

Но то было еще не все время, которое она потеряла в этот день. Благородный букет как магнитом притягивал ее взгляд. Несколько раз Кэт ловила себя на том, что сидит, ни о чем не думая, вдыхая аромат цветов. Она забыла не только о встрече с клиентами, но и о звонке матери.

Между прочим, миссис Сент-Петерс была не из тех женщин, которые позволяют игнорировать себя. То обстоятельство, что с момента выхода утренних газет ей звонила уже четвертая подруга и в иносказательной форме интересовалась, когда же состоятся смотрины знаменитого зятя, заставило ее взглянуть на поспешное замужество дочери с новой точки зрения.

— Я подумываю о небольшом обеде на следующей неделе, дорогая! — огорошила она дочь. — Всего лишь для нескольких друзей и немногих родственников, которые у нас есть. Раз уж свадьба состоялась при закрытых дверях, мы просто обязаны представить твоего Ника хотя бы кругу наших знакомых.

— Он не «мой Ник», — заявила Кэтрин. — Господи, мама, ну позволь мне устраивать мою жизнь так, как я сама этого хочу. Я не желаю никаких обедов!

— Но как мы должны объяснить это своим друзьям? Если я кому-нибудь скажу, что еще ни словом не перемолвилась со своим зятем, меня просто сочтут душевнобольной.

Кэтрин закатила глаза, но воздержалась от ответа, чуть не слетевшего с языка. Миссис Сент-Петерс воспользовалась паузой.

— Когда же ты повзрослеешь, Кэтрин? Не понимаю, чего ты добиваешься своим странным упрямством? Насколько мне известно, Ник Стэйн вполне приличный молодой человек, тебе не нужно прятать его в ящике письменного стола и держать под замком в качестве частной собственности. Его фотография напечатана почти в каждой утренней газете. Или, может, с вашим браком что-то не в порядке? Ты беременна?

Кэт рассмеялась. Очень характерно для матери! Вечно вцепится, как клещ, и не отпустит, пока не докопается до истины.

— Не волнуйся, мама, я принимаю таблетки. Так что бабушкой ты еще не стала! Я просто не хочу, чтобы нас выставляли на всеобщее обозрение, словно парочку недавно привезенных в зоопарк обезьян. Если получится, мы как-нибудь заглянем к вам, а пока избавь нас от официальных оглашений и жадной до зрелищ публики. Приемов, на которых ты пачками представляла мне «приличных» холостяков, хватит мне до конца жизни.

На другом конце провода воцарилось недолгое молчание, потом послышался нарочито тяжкий вздох.

— Кэтрин, неужели ты вышла замуж только для того, чтобы обрести покой? Что же за человек этот Стэйн, если он согласился участвовать в этой затее?

— Ни на что он не соглашался, мама. Не выдумывай того, чего не было.

Кэт радовалась, что ведет разговор с матерью по телефону, а не с глазу на глаз, ведь за блестящим фасадом этой элегантной обаятельной женщины скрывались острый ум и умение просчитывать жизненную ситуацию на несколько ходов вперед.