Сейчас или никогда

Дэв запрокинул ей голову и улыбнулся:

— Я рад это слышать!

— Не дразните меня, — несчастно произнесла она.

— Я не дразню тебя, Кэт, — ответил он, переходя на «ты». — Знаю, у тебя есть сомнения в отношении меня, в отношении себя, но то, что случилось тем вечером, было не только результатом лунного света и музыки. — Его голос упал до шепота. — Сейчас полдень и музыки нет, но мы по-прежнему чувствуем одно и то же. Почему ты не можешь в этом сознаться? Разве это будет так плохо, если мы узнаем друг друга получше?

На ее губах все еще оставалось ощущение его поцелуев, и Кэтрин в первый раз подумала, что, возможно, зря она так поспешно отнесла его к ненавистной ей категории людей.

— Нет, — вздохнула она, — полагаю, это было бы неплохо.

— Отлично, — решительно отозвался Дэв, — именно это мы и сделаем.

Он вновь потянулся к ней, но девушка отступила на шаг и покачала головой.

— Не надо больше, — решительно заявила она, хотя ее сердце неистово билось от желания вновь броситься в теплые объятия его рук и отдаться его поцелуям. — Есть другие способы узнать друг друга.

Веселье плясало в его глазах.

— Да, но они не так приятны! Шучу! — быстро добавил он, поднимая вверх руки в жесте капитуляции. — Собственно, я собираюсь оставить это на твое усмотрение. Я не стану больше целовать тебя, пока ты меня сама об этом не попросишь.

Ответ Кэтрин был быстрым.

— Почему? — спросила она подозрительно и покраснела, когда Дэв тихо хихикнул. — Я имею в виду, что это отлично, но что это докажет?

— Вот видишь? Как же мы узнаем друг друга лучше, если ты все еще мне не доверяешь? — Он сел под дерево и протянул ей руки. Она нерешительно сунула ладошку в его руку и опустилась напротив него. — Это подтвердит, — мягко продолжил он, — что ты можешь доверять своим инстинктам, что это нормально — любить меня, хотя я богат и красив.

Его лицо излучало простодушие, и Кэтрин тихо начала смеяться.

— И скромен к тому же, — добавила она.

— Абсолютно верно, — согласился он торжественно и ухмыльнулся. — И трудолюбив... Кстати, это напомнило мне... — Он потянулся к бутылке шардоне и наполнил их бокалы. — Нам лучше пообедать. У нас впереди полно работы на сегодняшний день. — Они одновременно прикоснулись к своим стаканам, и Дэв первым сделал глоток вина. — Неплохо, — задумчиво произнес он. — Но если честно, то шардоне, что я пробовал на прошлой неделе во Франции, было немного более приятным.

— Это потому, что французы не позволяют себе, используя только пятьдесят один процент винограда данного сорта, называть вино его именем, — лукаво заметила Кэтрин, и Дэв рассмеялся.

Она улыбнулась ему поверх ободка своего стакана, и он внезапно наклонился и положил свою ладонь поверх ее руки. От спокойной напряженности в его взгляде у Кэтрин перехватило дыхание.

— Справедливое беспокойство, Кэтрин Кортни. Когда ты попросишь меня поцеловать тебя, я начну и никогда не остановлюсь.

И она, отвернувшись от него в смущении, вдруг подумала, что ей, возможно, и самой не захотелось бы, чтобы он останавливался.

ГЛАВА 4

Кэтрин медленно ехала по тихим улицам Тампы, то и дело вздрагивая от звуков глушителя своего старенького «форда». Улицы в субботнее утро были пустынны, но ей казалось, что тысячи глаз наблюдают за ней. Она понимала, что это ерунда: в восемь часов город еще крепко спал, отдыхая от удушливой августовской жары. Тем не менее, лишь миновав последние несколько домов и выехав в открытую сельскую местность, девушка вздохнула с облегчением.

Дэв сказал, что будет ждать ее на парковке завода, которая наверняка окажется пустой в этот ранний час. Как всегда смущаясь, Кэтрин упросила его согласиться на столь тайное место встречи. По быстрому прищуру глаз Дэва и напряжению челюстей она поняла, как это его рассердило.

— Когда ты собираешься рассказать своей матери, что мы встречаемся? — спросил Дэв и затем, как будто почувствовав ее смущение, взъерошил ей волосы. — Эй! — быстро добавил он. — Я не выражаю недовольства. Видеться с тобой подобным образом все же лучше, чем не видеться совсем.

Кэтрин решила не говорить ему о своей одной-единственной нерешительной попытке рассказать матери, что она встречается с Дэвидом Хэррингтоном. Она попыталась подойти к этой теме с некоторой хитростью, упомянув вначале, что какое-то время замещала секретаршу Дэвида Хэррингтона. Но мать сразу же перебила ее и принялась повторять все свои предыдущие обвинения в адрес Дэва, закончившиеся следующим заявлением: если Кэт не может избежать встреч с ним на работе, она не должна видеться с ним в неофициальной обстановке.

— Не указывай мне, что я должна делать, пожалуйста! — рассердилась Кэтрин.

Ее злой ответ раздул пламя тлеющего между ними в последнее время непонимания, и они поссорились. Но ссора не привела к разрешению конфликта, и, как это всегда бывало, мать, с маской обиды и недоверия на лице, оставила последнее слово за собой.

— Я люблю тебя, детка, — произнесла она обычную для таких случаев фразу, как будто это объясняло ее право командовать жизнью дочери. — Все, что я ни делаю, — это только для твоей пользы.

И решимость Кэтрин защищаться тут же разбилась вдребезги.

Она сбавила скорость и свернула на парковку завода «Хэррингтон». Дэв должен ждать ее здесь. Его машина, скрытая от любопытных глаз, наверняка уже стоит между складскими навесами и погрузочными доками, как всегда, когда они встречались в прошлом месяце. И каждый раз, видя его, Кэтрин ощущала такое счастье, которого вполне хватало, чтобы смыть вину, отягощавшую ее душу. Девушка въехала на задний двор завода и улыбнулась, заметив Дэва. Он стоял, привалившись к своему «корветту».

— Доброе утро, — сказал Дэв, наклоняясь к открытому окну ее машины и улыбаясь. — Нет, подожди, — добавил он, когда Кэтрин собралась выйти. — Я хочу кое в чем убедиться.

Улыбка на его лице сменилась сосредоточенным выражением. Он смотрел на нее так серьезно, что девушка покраснела.

— Что? — спросила она, испытывая неловкость. — Ну же, Дэв, в чем дело?

Кэтрин автоматически пробежала рукой по волосам, приглаживая выбившиеся пряди. Может, на щеке грязь?

Наконец Дэв покачал головой.

— Нет! — решительно заявил он. — Я не сумасшедший. Я сидел здесь, ждал, тебя и размышлял, не вообразил ли я себе это лицо. Но ты и утром каждой черточкой так же хороша, как и вчера вечером.

Кэтрин ударила его слегка по руке.

— Ты прекратишь меня дразнить? — спросила она, распахивая дверцу. — Дэв, ты постоянно заставляешь меня смущаться.

— Я не дразню, — ответил он, помогая ей пересесть в его машину. — Правда не должна вызывать смущение.

Она вздохнула и покачала головой:

— Пожалуйста, давай не будем говорить обо мне и правде одновременно. Моя мать уже проснулась, когда я уходила. Я сказала ей, что собираюсь встретиться с подружкой из Нью-Йорка, и она посоветовала мне хорошенько развлечься. Я ненавижу себя за вранье! Но мне меньше всего хочется уворачиваться от шаровых молний.

— Мы могли бы решить эту проблему, ты знаешь. Все, что от меня требуется, — это подъехать к твоему дому и позвонить в дверь. — Дэв взял руку Кэтрин в свою и слегка сжал ее. — Твоя мама откроет дверь, и я скажу ей: «Доброе утро, миссис Кортни. Я заехал за вашей дочерью...»

— И мама ответит: «Вы здесь нежеланны, мистер Хэррингтон!» В этот момент я сбегаю по лестнице и говорю ей, что она не права. И прежде чем ты поймешь, что происходит, мы с ней будем уже в середине скандала на тему: какое право она имеет вмешиваться в мою жизнь. — Кэтрин откинула назад прядь длинных белокурых волос, упавших ей на лицо, и печально улыбнулась. — Ну что, идея заехать за мной все еще звучит заманчиво?

— Может быть, настало время решить этот вопрос раз и навсегда? — предложил он, выводя «корветт» задним ходом с парковочной стоянки. — Ты же не хочешь, чтобы она вечно учила тебя жить?