Второй жених

«Можете делать какие угодно выводы», — хотелось Келли бросить ему в лицо, но слово «гулена» вдруг уязвило ее в самое сердце. И без того взбудораженная несчастьем сестры, она побледнела.

— Это так отвратительно! — заявила Келли, стараясь говорить спокойно и хладнокровно, но, не выдержав, с горечью добавила: — Как она только может жить с таким!.. — И вдруг опомнилась — Биллу ни к чему быть в курсе, ее личных дел. — Простите… Просто… Просто есть одна вещь, которую я совершенно не выношу, — пришлось ей договорить. — Это неверность.

— Ах, неверность! — не без ехидства отреагировал он, явно желая напомнить ей, что она сама предала и обманула его брата. И подтвердил это, резко крикнув: — Черта с два я вам поверил!

Оторопев, Келли уставилась на него.

— Что это значит? — попыталась защититься она.

Ее вопрос, видимо, истощил терпение Билла. Вскочив на ноги и возвышаясь над ней, как скала, он заорал:

— И вы еще смеете говорить о неверности, когда сами, будучи невестой моего брата, нагло встречались с другим и даже уехали с ним куда-то на два дня!

— Во-первых, я ни с кем никуда не уезжала…

— Так я вам и поверил! — перебил Билл, окидывая ее презрительным взглядом.

Келли не испугалась этого взгляда, но разозлилась не на шутку.

— Да, не уезжала, — твердо повторила она. — К вашему сведению, я провела выходные у моей сестры Люси.

— С какой стати? Что, в тот раз ее муж тоже загулял?

От его сарказма у нее внутри все перевернулось.

— Нет, — едва сдерживаясь, отрезала она. — Тогда у Люси все было в порядке. Это я нуждалась в утешении.

— Вы? Вам нужно было утешение? — с сарказмом повторил он и прищурил глаза, хотя на короткий миг Келли показалось, что он готов ей поверить. Однако Билл тут же выложил свою версию причины ее расстройства: — Значит, все-таки поняли, что, разорвав помолвку, потеряли человека, который был бы вам верен до конца?!

— Верен до конца? — невольно воскликнула она. — Да откуда вам знать, был ли мне верен Скотт?

И получила в ответ взгляд, полный ярости.

— Да, в этом я уверен, — высокомерно заявил Билл, глядя на нее сверху вниз с высоты своего огромного роста. — Потому что все мужчины рода Макгаурен отличаются верностью. Как бы отчаянно они ни флиртовали в молодости, как только встречают женщин, которые покоряют их сердца, — все, остальные для них перестают существовать.

Келли не смогла сдержать нервного смешка. Выходит, Скотт в этом семействе белая ворона? Или, может, просто никогда ее не любил?

— А вы что, смеете в этом сомневаться? — Билл явно потерял над собой контроль, заскрипев зубами. — Ну да, конечно, вам этого не понять. Вы-то сами никогда не любили моего брата, так что и понятия не имеете о том, что такое верность.

Келли затрясло от бешенства.

— Неправда! Я его любила! — вспылила она.

— Ах вот как! Любили. Ну да! Вы так его любили, что до сих пор не навестили его в больнице. Так вы его любили! Вам на него наплевать!

— Раз вы все равно не верите ни одному моему слову, видимо, нам нет смысла разговаривать! — холодно отрезала Келли и вдруг почувствовала, сама не зная почему, что ей очень важно объяснить Биллу, почему она не побывала у его брата в больнице. — Неужели вы не можете понять? Я просто не могла к нему поехать тогда. Во всяком случае, пока не была уверена, что… что я не стала Скотту безразлична.

— Ну разумеется, вы все еще боитесь, что вам придется связать судьбу с калекой.

— Вы же сами сказали, что он не останется калекой, — возразила она, зная, что только теряет время, препираясь с человеком, который истолковывает все слова против нее. — Я просто боялась… боялась, что меня могут уговорить восстановить нашу помолвку.

— Ах, какое у вас мягкое нежное сердце! — насмешливо проговорил Билл, так что ей захотелось ударить его чем-нибудь тяжелым.

Вдруг его лицо потемнело, в глазах вспыхнул злой огонек, и Келли с ужасом вспомнила, что Билл обещал поквитаться с ней. И этот разговор, поняла она, он тоже затеял не случайно — чтобы вытянуть из нее всю правду, которую использует против нее же.

— Почему вы бросили моего брата за неделю до свадьбы? — спросил Билл напрямик, пока она отчаянно пыталась успокоиться, уговаривая себя, что он не может быть настолько мстительным, чтобы превратить ее жизнь в кошмар.

Келли посмотрела ему прямо в глаза. Он не скрывал своей безжалостной ненависти к ней. Не хватает только к этому добавить еще одно оскорбление в адрес его брата, обвинив его в неверности. Не стоит забывать, как совсем недавно руки Билла сжимали ее горло…

— Разве сам Скотт вам ничего не рассказывал? — Она немного попятилась, стараясь придумать какую-нибудь уловку, чтобы не говорить ему всю правду.

— Он по-прежнему считает вас самой очаровательной девушкой на свете, — сообщил Билл ледяным тоном… — И он не будет чернить ваше имя, рассказывая излишние подробности вашей последней встречи, — это же понятно. — И, помолчав, добавил: — Верность моего брата вам не подлежит никакому сомнению. — Видимо, слово «верность» как-то засело в мозгу Билла Макгаурена и почему-то не давало ему покоя.

Призвав на помощь все свое мужество, Келли твердо решила ни в коем случае не оповещать его о причине неожиданного разрыва ее помолвки со Скоттом. Она и так была сыта по горло его наглыми заявлениями, насмешками, издевательским тоном и тем, что он не верил ни одному ее слову.

Оказавшись за своим столом, Келли немного успокоилась и мысленно переключилась на Люси и ее бессовестного мужа. Бедная ее сестра! Еще полчаса — и можно будет уйти с работы, забыть наконец про этого невыносимого, ужасного Билла Макгаурена, поехать к ней и постараться ее утешить. А может, заодно и решить насчет себя: стрит ли ей дальше выносить издевательства нового начальника или поступиться совестью и все же нарушить обещание, данное Дональду Макгаурену? Будет ли спокойна ее совесть, если утром в понедельник она подаст заявление об увольнении?

— Можете это оставить. — Келли вздрогнула от неожиданности и оторвала глаза от своей работы. Ее удивило не столько то, что Билл так быстро вышел следом за ней из кабинета, сколько его голос, в котором не было и тени злости или недовольства. За несколько минут из зловредного неприятеля он вдруг превратился — можно ли верить собственным глазам? — в приятного обходительного джентльмена, каким она никогда его не видела.

— Что оставить? — не поняла Келли, уже не зная, как его воспринимать. Даже его внезапная адресованная ей улыбка вызвала у нее подозрение. Скажите, oн оказывается, умеет улыбаться! Она еще не видела, чтобы он улыбался. От этого его красивое лицо сразу как то посветлело, стали видны крепкие белые зубы, ровные и здоровые… Келли просто не верила своим глазам. Только что Билл буквально разносил ее в пух и прах, и вдруг — такая перемена!

— Боюсь, мы с вами немного погорячились, — продолжал мило улыбаться он. — Простите, но я так переживаю за брата. А у вас, конечно, свои чувства, я понимаю, у вас тоже неприятности с сестрой и с её неверным мужем.

Да что это он все про верность и неверность? Неужели опять нарочно заговорил об этом, чтобы проверить, не проболтается ли она? Однако красивый рот Билла снова раздвинулся в улыбке.

— Знаете, что пришло мне в голову? — Билл излучал такое мужское обаяние, что Келли растерянно заморгала. — Поскольку мы оба не хотим нарушать обещаний, данных Дональду, давайте-ка зароем яблоко раздора по крайней мере на время работы? Ну что, согласны?

Он был так мил и неотразим в этот момент, что Келли тут же забыла, что собиралась в ближайшие дни набраться мужества и подать заявление об уходе, несмотря ни на какие обещания.

— Всю неделю вы трудились замечательно, — заявил Билл. — Я очень доволен. Блестяще справлялись со всеми моими заданиями, хотя я и нагружал вас сверх меры. Может, забудем о наших размолвках и начнем в понедельник все заново, с чистого листа?

— Я… — Келли боролась с собой. Конечно, ей льстило, что ее усилия не пропали даром, и в то же время ей пока не верилось в такое перевоплощение начальника.