Мнимая невеста

— Мы можем вернуться к дому другим путем. Хотите посмотреть наши дикие заросли? Только позвольте, я пойду первым и буду прокладывать дорогу.

Следуя за ним, Аликс осторожно перешагивала через сплетенные узловатые корни, наклонялась, чтобы пролезть под стелющимися колючими ветвями, и очень скоро поняла, что этот уголок парка станет ее любимым. Здесь можно посидеть на поваленном дереве или полежать на мягком ковре из сосновых игл и опавших листьев. Здесь можно скрыться от постороннего глаза и побыть в одиночестве…

Приподняв ветвь ежевики, Леоне предупредил:

— Осторожно, она колючая.

Аликс взяла ветку в руки.

— Надо же, сейчас только май, а она уже в цвету! — изумилась она. — В Англии в такое время еще и бутонов-то нет, а здесь вовсю цветет. Впрочем, что же удивительного? В прошлом году уже в начале августа я собирала спелую ежевику на развалинах Помпеи.

— И здесь сможете собирать. Смотрите, сколько ее. Только, кажется, для вас подобная перспектива звучит как угроза? «Неужели я буду еще здесь, когда созреет эта его ежевика? Неужели все еще буду изображать перепелку в сетке? Да если б я знала, ни за что не согласилась бы!»Ну признайтесь, ведь так вы подумали?

Аликс покраснела, радуясь, что этого не видно в темноте.

— Что значит «перепелку в сетке»? Я что-то не понимаю, — уходя от ответа, поинтересовалась она.

— Ваша задача — удерживать Микеле дома. Пусть он ухаживает за вами на глазах у матери. А насчет перепелки в сетке, это, пожалуй, слишком жестоко. Вы ведь знаете, перепелки ценятся гурманами и альпийские крестьяне ловят их в силки. Поймав несколько самок, они ждут, когда те своими криками привлекут в расставленные западни побольше самцов. Может, и у вас, англичан, есть такое выражение?

— «Приманка для диких уток». Малозавидная роль, — сухо ответила Аликс, отводя ветку ежевики в сторону, но ее изогнутый конец зацепился за платье, распрямился и хлестнул Аликс по щеке, расцарапав ее от ноздри до подбородка.

Аликс вскрикнула от боли, Леоне подскочил к ней:

— Что случилось?

— Ничего страшного, просто ветка ежевики.

— Дайте-ка я посмотрю. — С неожиданной для него мягкостью он отстранил руку Аликс и щелкнул зажигалкой, чтобы осветить больное место. — Довольно глубокая царапина. Я же предупреждал вас, что она колючая.

Он взял Аликс за подбородок, достал из кармана платок и приложил к кровоточащему месту. Промокнув кровь, он показал испачканный платок Аликс, и в этот момент послышались приближающиеся шаги.

На тропинке показался Микеле и, увидев их, сказал:

— Вот оно что! Я оставляю моего любезного братца со своей дамой смотреть телевизор и что же вижу по возвращении? Оказывается, даже не спросив меня, он пригласил ее прогуляться, и вот теперь я должен гадать, что означают эти нежности…

Леоне оборвал его на полуслове:

— Перестань паясничать! Я хотел показать Аликс парк и…

— Вот как? Между прочим, для англичан парки с мягкой шелковистой травой много что значат, — дерзко сказал Микеле и добавил: — Конечно же, я не имел в виду вас.

Не обращая внимания на колкости, Леоне невозмутимо продолжал:

— Но Аликс зацепилась за ветку ежевики и оцарапала себе лицо.

— Дайте-ка взглянуть. — Микеле подошел поближе. — Да, бедняжка! Впрочем, от этого есть чудотворное средство. — Проведя несколько раз пальцами по царапине, он изобразил воздушный поцелуй и взял Аликс под руку. — Ну вот видишь, уже лучше. А тебе, Леоне, не стоит вмешиваться — пусть артисты играют свои роли. Так что теперь? Ночь только начинается. Куда пойдем?

— Никуда, — ответил Леоне. — Аликс нужно обработать царапину антисептиком. — Он пошел вперед, потом обернулся и спросил: — Что делала мачеха, когда ты уходил? Она спит?

— Нет. Приняла таблетку, но она не действует. Затем отпустила меня к Аликс.

— Тогда я зайду к ней, — сказал Леоне.

Дома он проводил Аликс в туалетную комнату, разбавил водой антисептик, достал из шкафчика стопку чистых льняных полотенец и протянул их Аликс:

— Не жалейте жидкости, прикладывайте к царапине и держите дольше — при нашем жарком климате легко получить заражение.

Пока Леоне занимался щекой Аликс, Микеле стоял в дверях и наблюдал за ними.

— Знаешь, — заметил он, когда брат ушел, — если бы Леоне не был таким хладнокровным и расчетливым и если бы я действительно имел на тебя виды, я бы мог заподозрить его в том, что он собирается перейти мне дорогу. Эта прогулка по ночному парку, это нежное воркованье… А как он возился с твоей царапиной! Взял тебя за подбородок. Я же видел! Будь ты моя девушка, я вызвал бы его на дуэль.

Поморщившись от боли, вызванной антисептиком, Аликс потянулась за полотенцем.

— Не говори глупостей. Если ты подслушивал, то должен знать, что мы говорили о ежевике. А потом Леоне просто посмотрел, насколько глубока царапина.

Микеле усмехнулся:

— Подумать только, говорили о ежевике! Только со стороны выглядело так, будто вы вот-вот начнете целоваться. Знаешь что, я вынужден предупредить тебя. Не надо!

— Не надо — что?

— Не надо поддаваться. Леоне самонадеян, и тебе это должно нравиться. Такой легкомысленный тип, как я, совсем не в твоем вкусе, зато он… Только напрасно ты думаешь, что из этого могло бы что-то получиться. Ему только и надо, чтобы ты растаяла. Такую доверчивую неопытную девчонку, как ты, он проглотит на завтрак и будет с нетерпением ждать обеда.

Аликс убрала с лица полотенце.

— Не беспокойся. Я устою против вас обоих. Оба вы чересчур самонадеянны, только каждый по-своему.

— Боже мой, ты ранила меня в самое сердце! — Микеле хлопнул себя ладонью по груди. — Но насчет Леоне я рад. Значит, это просто деловое соглашение. И сколько же он собирается заплатить тебе за… за все это?

— Заплатить? Нисколько.

Микеле вытаращил глаза:

— Неужели он не предложил тебе этого? Ты хочешь сказать, что приехала сюда просто так?

— Он предложил мне деньги, а я отказалась.

— Но ты же говорила, что ищешь работу!

— Послушай, давай прекратим этот разговор, — отрезала Аликс. — Я согласилась изображать твою подружку и погостить у вас ровно столько, сколько сочтет нужным Леоне. Но я ясно дала ему понять, что не возьму за это денег. И сейчас говорю это тебе. Понял?

Микеле покачал головой:

— Ну что ж, как знаешь. Это твое право. Только я впервые вижу, чтобы Леоне принял услугу от женщины, не заплатив при этом наличными. Похоже, он начинает менять убеждения. Догадываешься, чья в этом заслуга? — Он посмотрел на часы. — Ночь только начинается. Как проведем ее?

Аликс тоже посмотрела на часы:

— Сейчас почти одиннадцать, и я собираюсь спать.

— Спать?! В такое время? Да ты что?! Мы могли бы…

— Да, спать, — решительно проговорила она. — Леоне правильно сказал — у меня был очень насыщенный день. Спокойной ночи!

Микеле по-детски надул губы:

— Если так пойдут дела, то я скоро пожалею, что затеял все это, — обиженно проговорил он.

— И будешь в этом не одинок, — съязвила Аликс.

Измотанная событиями тяжелого дня, Аликс не ожидала, что будет спать так крепко. Даже утром, когда горничная принесла ей кофе и булочки, она еще долго не могла встать. Она осталась завтракать в своей комнате, как это, по словам горничной, было принято в доме.

Чуть позже, одеваясь, она услышала шум отъезжающей машины. Кто это? Леоне уехал по делам? Или, быть может, Микеле уже пытается сбежать? Она прошла по пустынному дому, не встретив ни Венеции, ни синьоры, и потом долго сидела на террасе в одиночестве.

Синьора Париджи появилась на террасе как тень и при виде Аликс, поднявшейся ей навстречу, слабо улыбнулась:

— Вот вы где, милая! И одна? Конечно, нехорошо со стороны Микеле, но, бывая дома, он всегда спит допоздна.

Она присела на стул, сложив на коленях худые руки.

— А я не против побыть в одиночестве, — с улыбкой сказала Аликс. — Я с удовольствием погрелась на солнышке, любуясь парком. Иногда приятно побездельничать.