Секрет Златовласки

– Приятный мужчина, – заметил Бенедикт Сэвидж, проводя рукой по заполненному строительным раствором шву между серыми каменными блоками. – И отлично работает. Хорошо, что Роберт его нашел.

Роберт Тейлор – архитектор и специалист по реставрации, работавший в оклендском офисе «Дэйна и Бенедикта», составил планы гостиницы и рабочие графики и на первых порах усиленно занимался проектом… пока ему и его боссу не стало ясно, что Ванесса прекрасно справляется с надзором за проводящейся работой и даже может по мере необходимости нанимать специалистов.

Ванесса кашлянула.

– С чего бы вы хотели начать осмотр?

– Мне кажется, несколько минут назад вы решили показать мне гостиную? В мой последний приезд я был несколько рассеян – японский консорциум занимал все мои мысли. Так что, наверное, вам следует показать мне все, что вы сделали за последние шесть месяцев. Сегодня я полностью в ваших руках.

Ванесса исподтишка поглядела на свои руки. По ее мнению, они были слишком большие, как и все у нее, но с длинными тонкими пальцами хорошей формы, коротко остриженными блестящими ногтями.

Она невольно вспомнила, что сегодня утром он действительно был у нее в руках. Ее ладонь покоилась на его спине, левая рука, уютно зажатая между телами, пальцами касались груди, ощущая, как она подымается и опускается в мерном дыхании его умиротворенного сна, и ровное биение его сердца. Но, конечно, это не шло ни в какое сравнение с тем, где находились его руки…

– Флинн?

Ванесса вздернула голову и почувствовала, что начинает краснеть под его вежливо изумленным взглядом.

– Э… да… хорошая идея. В таком случае, начнем с главной столовой. На прошлой неделе из мастерской вернули мраморную облицовку камина, так что вы сможете убедиться, как отличается профессиональная работа по очистке от той, что так ужасно была сделана в гостиной…

Ей так сильно хотелось избавиться от своих интимных мыслей, что она начала трещать без умолку и сыпать техническими терминами, обходя с ним комнаты общего пользования, теперь почти полностью отреставрированные так, какими они были в прежние славные времена золотого процветания, хотя и с некоторыми незаметными техническими новшествами, необходимыми для обеспечения комфорта и привычного образа жизни будущих постояльцев.

– Я рад, что вы не считаете, будто современная ванная комната непросительно нарушает целостность реставрации, – пробормотал Бенедикт, обозревая хаотическое переплетение водопроводных труб, торчащих из покрытой кафелем стены в одной из небольших комнаток наверху, переделанных в ванные комнаты, примыкающие к спальням…

– Это будет действующая гостиница, а не музей, – быстро парировала Ванесса. – За свои деньги люди хотят пользоваться нормальными удобствами. Туристам, может, и нравится осматривать старинные постройки, но они не хотят в них жить, особенно если это означает отказ от достижений цивилизации. Чтобы не нарушать исторической достоверности, нам нужно было бы предложить им умывальник и ночной горшок, но не думаю, что многие захотели бы этим довольствоваться! В семидесятые годы прошлого века все было еще довольно примитивно в этой части света… Я хочу сказать, что так или иначе, но кухни и ванные комнаты нужно переоборудовать в соответствии с современными стандартами.

– М-да, сидячая ванна перед камином теряет свою первобытную привлекательность, когда представишь, что сначала нужно натаскать в нее не меньше двадцати ведер горячей воды, – задумчиво проговорил Бенедикт.

– Уж вам-то не придется ничего таскать, – заметила Ванесса с раздражением. – Разве что понадобится дернуть за шнурок звонка.

– Вы не очень высокого мнения о моей особе, не так ли, Флинн? – сказал он, застав ее врасплох. – Вы, видимо, думаете, что я не в состоянии ничего делать сам. Настоящий слюнтяй, да?

– Конечно нет, сэр, – возразила Ванесса, которую не обманул его мягкий тон. У мужчины, которого можно было бы назвать слюнтяем, не могло быть такого тела – на ощупь, как твердая сталь, завернутая в теплый шелк; и он не мог бы одним взглядом так подавлять других. – Я… это моя работа – обеспечить все, чтобы избавить вас от ручного труда по дому…

– В студенческие годы на каникулах я, к крайнему неудовольствию родителей, нанимался рабочим на стройку. Может, я и кажусь с виду изнеженным барчонком, но все же стараюсь не отрываться от реального мира.

– Конечно, сэр.

– К сожалению, в последнее время у меня неважное настроение. Возможно, я переживаю нечто вроде возрастного кризиса, – посетовал он.

Чувствовалось, что он недоволен и раздражен сам собой; такая необычная для него депрессия показалась Ванессе забавной, и она осмелилась пошутить.

– На прошлой неделе я нашла на чердаке старинную тросточку, мистер Сэвидж. Может, вы хотите, чтобы я принесла ее вам?

Он резко обернулся.

– Так кто же из нас кого поддевает на этот раз? – Но тут же вновь улыбнулся своей обычной холодноватой улыбкой. – Думаю, вы пока все еще радостно ожидаете каждый свой день рождения. Вот стукнет вам тридцать, тогда будете относиться к этому иначе. Меня удивляет, что в вашем возрасте вы так сильно увлечены историей.

– Это интерес, а не увлечение, и я не настолько моложе вас…

– На десять лет. – Он опять продемонстрировал свою феноменальную память на мелочи. – Должно быть, вы все еще видите будущее в розовом свете, а не оглядываетесь постоянно на затянутое паутиной прошлое.

– На примере прошлого можно многое узнать о нашем выборе в будущем, – ответила Ванесса назидательным тоном. – В «Историческом обществе» я не самая молодая, отнюдь нет; среди наших членов есть даже ученики начальной школы. – Она помолчала и, не удержавшись, едко добавила: – И я никогда не воспринимала мир в розовом свете.

– Нет, воспринимали, – неожиданно возразил он, рассматривая ее широко поставленные глаза и серьезный рот со следами подавленных эмоций. – Держу пари, вы были сама невинность, пока внезапно не превратились в девушку. Должно быть, вам было труднее других сверстниц приспособиться к этому. Вас, наверно, дразнили за высокий рост – и девочки, и мальчики. И вообще, все вокруг считали вас более взрослой, чем вы были на самом деле.

Теперь уже его позабавило, когда она попятилась от него, пораженная таким кратким и точным описанием ее неуклюжести в пору полового созревания.

– Не смотрите так на меня, Флинн, – это не колдовство, это называется использование интеллекта. Я смог так точно догадаться, потому что меня тоже дразнили – совершенно по противоположной причине. У меня было позднее развитие, и физическое, и духовное. Мне было почти семнадцать, когда у меня только началась ломка голоса; я был тщедушным юнцом, без единого мускула, а в престижном пансионе, где я учился, главным критерием при определении статуса были физические признаки мужественности. Вдобавок ко всем моим бедам, у меня был астигматизм, а значит, я не мог носить контактные линзы. Так что большую часть своей учебы в колледже я был очкариком и слюнтяем. С другой стороны, мое хрупкое телосложение заставило меня учиться находить более сложные выходы из положения, чем элементарное вышибание мозгов из кого-то меньше себя ростом, что, в конечном счете, гораздо полезнее в жизни. А вы как думаете?

Так как Ванесса молчала, пораженная еще одной необычной гранью личности хозяина, тот добавил, как бы уговаривая:

– Теперь ваша реплика, Флинн: вы должны изречь: «Несомненно, сэр», этим своим невыносимо строгим голосом дворецкого, которым вы пользуетесь, когда хотите поставить каждого на свое место.

– Я и не помышляла об этом, – тихо проговорила Ванесса, ломая себе голову над тем, почему он раскрывает перед ней самое сокровенное именно теперь, когда для ее духовного равновесия так важно, чтобы он оставался некоей зашифрованной величиной, а не живым человеческим существом со всеми присущими ему интригующими слабостями.

– Ну, хорошо, в таком случае отправимся дальше? – Он двинулся к открытой двери, жестом пригласив ее пройти первой. – По пути вы можете побольше рассказать мне о первых постояльцах гостиницы. Вы проделали такой объем исследований, что они, конечно, кажутся вам теперь реальными людьми. Вам никогда не хотелось составить свое собственное родословное древо? Адвокат сказал, что ваша мать родом из Новой Зеландии…