Наследница (СИ)

— Ты действительно говорила, что всё может повториться? — спросил он, когда страсти немного поутихли.

— Да, говорила. У меня было много свободного времени, пока я лежала в своей комнате, и я смогла подробно всё обдумать.

— Что ж, похвально. Ты постепенно учишься не только держать себя в руках, но и продумывать ситуацию на шаг вперёд. Это не всегда у тебя получается, но всё же хорошо, что ты на это способна… Ну-с, я услышал ответы на все свои вопросы. Осталось задать последний, — теперь он откровенно улыбался. — Не останетесь ли вы оба пообедать со мной?

Обед был подан в столовой пана Буевича. Небольшая, она, как и кабинет, имела своё оригинальное убранство. Но здесь всё было светлым: бледно-зелёные стены, украшенные деревянными под светлым лаком виньетками; кремовая скатерть на столе в центре комнаты; такая же кремовая обивка светлых стульев с высокими спинками; голубой плафон потолка казался кусочком весеннего неба, а хрустальные подвески настенных светильников и небольшой люстры дрожали и переливались каплями росы. Впечатление лёгкости и наступившего праздника было особенно сильным после полумрака кабинета с тёмной обивкой мягкой мебели и медвежьими шкурами на полу.

За обедом к обсуждённым ранее темам не возвращались. Пан Буевич был любезен, очень мило угощал своих молодых гостей, внимательно, хоть и незаметно, наблюдая за ними. А они оба почему-то вдруг почувствовали некоторую неловкость. Уже провожая их к двери, Янош вскользь упомянул свои дальнейшие планы.

— Я решил несколько дней поприсутствовать у вас на занятиях. Посмотрю, как они проходят, — увидев недоумение и даже настороженность во взглядах, он улыбнулся: — Нет-нет, вмешиваться я ни во что не буду. Просто понаблюдаю. Но вот вашими успехами… Ален, я буду интересоваться особо, — Элен вспыхнула и, улыбнувшись, опустила глаза. — Вопрос о вашем дальнейшем пребывании здесь я считаю открытым, моё решение как раз и будет зависеть от того, что я увижу. Меня интересует больше всего, сможете ли вы сохранить неизменным отношение других курсантов к себе, или вас будут… игнорировать.

Буевич говорил вполне искренне, но и представить себе не мог того, что увидел на первом занятии. Когда Элен вошла в зал, все, как по команде замолчали и повернулись к ней. Их интересовало, в чём она придёт на занятия. Они были уверены, что её образ должен теперь как-то измениться, приобретя более очевидные женские черты хотя бы в чём-то. Увы, их постигло разочарование. Элен выглядела так, как всегда, будто ничего не произошло. Ни во внешнем виде, ни в жестах — никаких перемен. Зато перемены стали заметны, когда начались поединки. Первый же противник, доставшийся Элен после жеребьёвки, не только не пытался её победить, он и оборонялся-то слабо. В результате она легко его переиграла. Со следующим противником повторилось в точности то же самое. Со следующим — опять… Элен злилась, но ничего сделать не могла. Заметила это не только она. Герр Нейрат вновь вёл занятие (поскольку пан Стоцкий просил его разобраться с ситуаций до конца, если уж он даже с паном Буевичем говорил), и был вынужден остановить бой.

— Объясните мне, что происходит, господа! Что за эпидемия галантности? Это, разумеется, очень трогательно, но неуместно. Если кто-то сомневается в этом, я помогу быстро рассеять ваши сомнения. Пожалуй, я расскажу, разумеется, по секрету, одному-другому завсегдатаю трактиров о том, что вы проигрываете бои девушке. Один за другим. Как вы думаете, они не проболтаются? Не постараются донести удивительную новость до каждого человека в городе? С удовольствием посмотрю на ваши лица после очередной прогулки.

Учитель замолчал, осматривая стоящих перед ним учеников. Большинство отводили глаза, только Лех смотрел прямо на него. Он как бы прикидывал, исполнит он свою угрозу или только пугает? Но молчали все, в том числе пан Буевич, верный своему обещанию ни во что не вмешиваться. Элен скользила глазами по лицам, чтобы увидеть реакцию на слова учителя. Через несколько секунд Нейрат продолжил:

— Вам следует запомнить, что в этом зале нет ни девушки, ни юношей. Есть курсанты школы фехтования. Итак, я думаю, мы выяснили этот вопрос, и надеюсь к нему больше не возвращаться. Кто не согласен, может после занятия предъявить претензии пану коменданту или самому пану Буевичу, — слегка поклонился он в сторону хозяина школы. — А сейчас — хватит терять время! Продолжим! Займите ваши позиции. К бою!

Урок продолжился. Противник Элен, не чувствуя в себе решимости атаковать, но боясь получить выговор от учителя, нашёл, как ему казалось, удачный компромисс, и стал только обороняться, но обороняться всерьёз. Он не пропускал ударов, но сам даже не пытался их наносить. Элен теснила его всё больше, так что, обозлённый этим, он стал отвечать на удары и, наконец, забыв, кто перед ним, начал драться в полную силу.

К себе Элен возвращалась уставшая, но довольная. Она победила всего дважды, но общий итог её радовал: две победы, два поражения и трижды затянувшиеся поединки остановил учитель, что считалось «ничьей», равным результатом.

Вечером, как часто бывало, два учителя, отдыхая, беседовали о последних событиях за бокалом вина. Тема для разговора сегодня была та же, что вчера. Пан Стоцкий относился ко всему происходящему скептически.

— И что дальше? Мало того, что пребывание её здесь вносит некоторые… неудобства, но главное — почему мы должны потакать женским капризам? Хочет пан Буевич удовлетворить желание взбалмошной племянницы — пожалуйста, он сам прекрасно фехтует, пусть учит её! Мы-то здесь причём? И потом в принципе не понятно, зачем это ей!

— Ну, насчёт пана Буевича не знаю, — ответил немец, — а по поводу вашего вопроса «зачем»… Я думаю, взбалмошной вы назвали девушку сгоряча. За то время, которое она находится здесь, фройляйн ни разу не дала повода так думать. То, что она играет роль юноши, не смогло бы скрыть характер, он бы всё равно проявился. Так что ваше суждение ошибочно. Я склонен думать, что с её стороны это не просто прихоть. Она точно знает, для чего учится здесь.

Стоцкий выпрямился в кресле, в котором сидел, удобно развалясь.

— Знает, для чего?.. Вы что, хотите сказать, она рассчитывает использовать те навыки, которые получит здесь, по назначению?

— Да. Думаю это правда.

— Но помилуйте! Это же абсурд! — Стоцкий, улыбаясь, вновь откинулся на спинку кресла. — Она красивая богатая девушка. Неужели она может предположить, что в её жизни когда-то возникнет ситуация, когда ей придётся выяснять отношения таким… неудобным для женщины способом?

— Не только предполагает, а уверена в этом, — герр Эрих встал, подошёл к столу, налил себе ещё вина и обернулся к собеседнику, улыбка которого после его уверенного ответа превратилась из недоверчивой в растерянную. — Вы, герр Стоцкий, повторяете мои слова, удивляясь её необычному для девушки увлечению. Я говорил с ней об этом.

— И что? Что она ответила? Она сказала вам, для чего ей всё это? — живо заинтересовался поляк.

— Не напрямую. Но я предполагаю, что если определённые… проблемы не уничтожить, то, в конце концов, они уничтожат саму фройляйн.

— Но неужели она всерьёз думает, что сможет сама всё решить? Неужели она надеется победить в поединке?

— Не знаю, я же не священник, чтобы мне исповедовались, и не подружка, чтобы со мной откровенничали. Я сообщил вам только мои собственные догадки, возникшие после разговора с фройляйн.

— Да-а… Ей можно только посочувствовать.

— Вы полагаете? А, по-моему, она счастливый человек, потому что имеет перед собой цель, к которой идёт, преодолевая всё — неумение, физическую слабость, мнение окружающих. Не знаю, добьётся ли она в конце желаемого или нет, но мне кажется, что сочувствия заслуживают другие.

— Вы имеете в виду её дядюшку, пана Буевича?

— Пана Буевича? — удивлённо поднял брови Эрих. — А впрочем, наверное, его тоже, — он хмыкнул. — Наградил же его Господь такой племянницей! Но я имел в виду других. Тех, кто может попытаться навредить фройляйн Элен, встать на её пути или уйти от возмездия — это смотря какую цель она преследует.