Любовь Белого волка. Любовь Волков (СИ)

Внезапно опомнившись, Кайлин испуганно посмотрел вниз. Большой, округлый животик свидетельствовал о том, что малыши находятся в полном порядке. Выдохнув, юноша принялся гладить своих волчат, после чего подошел к двери и постучал.

По ту сторону послышались чьи-то шаги, но не голос. Юноша постучал вновь, однако все было бессмысленно.

У Кайлина резко потемнело в глазах, и омега не выдержав, начал оседать на пол, вскинув при этом ближайшую стопку книг.

Раздался щелчок. Дверь отворилась, и в комнату вбежал напуганный человек.

— Господин! Повелитель отрубит мне голову, если с вами что-то случится, -неизвестный стал помогать беременному подниматья, направляя того к постели.

— Кто вы? Вы пришли за мной, верно? Вас послал Арен? — Кайлин наивно полагал, что мужчина поможет ему выбраться из неизвестного замка.

— Мой господин приказал мне молчать и ничего вам не рассказывать. Я должен лишь следить за вами и вашим самочувствием.

— Вы бета? Я не чувствую вашего запаха, — сказав данные слова, принц осекся.

— Я, — незнакомец помедлил. — Я омега, просто у меня проблемы со здоровьем, оттого и запах пропадает довольно-таки часто.

— Простите мою бестактность, — принц стыдливо прикусил нижнюю губу.

— Ну что вы, — улыбнулся слуга, — К тому же, господин не допустил бы к вам ни альфу, ни бету.

— Как вас зовут и что это за место? — поинтересовался юноша.

— Я Марил, а это всего лишь небольшая резиденция моего господина.

— Кто ваш господин? — вскрикнул беременный. — Зачем я ему нужен?

— Я ничего не знаю, — серьезным тоном ответил старший. — Могу лишь сказать, что человек, укравший ваше высочество, сильно влюблен в вас и отступать не намерен.

Встав, и сказав, что принц может просить все, что угодно, Марил молча вышел из комнаты.

Кайлин сел на кровать и серьезно задумался о знакомых господ, которые могли воспылать к омеге нежными чувствами.

***

Юноша во всю причесывался, гладя животик и смотря на себя в зеркало. Дири начал использовать различные благовония, дабы еще сильнее радовать и удивлять Бейона. Улыбнувшись самому себе, юноша отошел от зеркала, после чего подошел к двери.

Омега очень хотел быть красивым для своего любимого. Крутясь у зеркала, Дири улыбался и веселился.

Раздавшийся внезапно стук в дверь помешал единению юноши. Омега наигранно недовольно обернулся, только желая рассмеяться и сказать, что Бейон помешал ему наводить красоту, как ужаснулся.

— Вы прекрасны и без этих мазей, господин, — засмеялся дьявол.

Лирый волк ухмылялся, понимая, что в очередной раз фиаско досталось беременному, а не ему. Андреас очаровывал, гипнотизировал, заставлял биться в истерике своим магически-холодным взглядом. Подобная слабость и страх перед холодным красавцем, возникали не только у Дири.

Сероглазый боялся за жизнь сына, боялся, что альфа заставит отдаваться, а потом с театральной скорбью расскажет обо всем лекарю, выставив юношу последней шлюхой.

Да, Дири был никем иным, как именно распутником Черного клана. Ему было плевать на то, что он не выйдет замуж, его казнят за блуд и тому прочее, у него не будет детей. Однако не все являлось действительностью. Так пророчили воины, слуги, мудрецы, но никто из них не знал истинного лица и чувства блудливого юноши.

Омега обладал огромным качеством: он никогда никому не показывал, как ему плохо, тоскливо, паршиво от самого себя. Никогда не стремился выглядеть невинным мечтателем, верящим в байки о любви и стране, в которой живут единороги и всякие бабочки.

Юноша был счастлив, когда его называли потаскушкой. Был счастлив, когда слуги беседовали о любви, а он демонстративно огрызался, называя их глупыми идиотами, а те убегали в слезах, слыша смешки альф-воинов. Дири нравилось выглядеть шлюхой и бесчувственной сволочью в глазах соплеменников.

Как это может нравится, спросите вы? А ему нравилось. Нравилось, что он никогда не терял маску безразличия и всегда выглядил одинаково. Нравилось, что никто не замечает его боль и не видет истинных чувств. Единственное… парню было больно, когда он замечал на себе взгляд презрения, безразличия и некой жалости от Бейона.

Одним днем, когда лекарь заметил стоящего на коленях перед альфой Дири, тот сказал ему прямо при мужчине:

«Тебе ж всего семнадцать. Вся жизнь у тебя впереди, глупый. Встретишь своего альфу, влюбишься, детей он от тебя захочет, а ты? Девственности лишился неизвестно когда, но это еще полбеды. Ни один мужчина не захочет такого омегу в семью. От тебя пахнет альфами. Неужели тебе нравится принимать в себя всех, кого не лень? Поверь моему опыту, юнец, — когда ты встретишь истинного, а он тебя отвергнет за то, что какая-нибудь крыса взболтнет о твоем прошлом, тебе будет в тысячу раз хуже и паршивее на душе, чем сейчас… если ты вообще что-нибудь умеешь чувствовать, кроме желания похоти.»

В тот раз омега там и остался стоять на коленях под хохот альфы, который говорил: «Хорошо ж тебя старый лекарь отделал!». Дири зарычал, говоря, что еще одно слово и мужчине придется удовлетворять себя самому.

Дири готов был поклясться, что сдержался, дабы не убить Бейона. Как же его разозлили эти «юнец», «ты еще молод», «я жизнь прожил, у меня опыт есть» Было ощущение, будто Бейон забыл о своем возрасте, еще не достигшем и сорока. Альфа поставил на себе крест в поисках пары и рождении ребенка.

Сероглазый злился до мозга костей, не понимая почему травник говорит о себе так, будто ему девяносто. Так и хотелось подбежать к брюнету и начать трясти того за плечи, говоря, какой он глупый и слепой, будто крот.

Бейон ничего не видел и не ощущал. Мужчина рвал на себе волосы, когда понял, что переспал с таким, как Дири, да и плюс ко всему даже сцепился и зачал ребенка. Лекарь орал на самого себя, не понимая как такое могло произойти. Вторым ударом для альфы было осознание, что истинный на самом деле находился всего лишь в двух шагах от лекаря.

Омега все это время был рядом, пересекался с брюнетом каждый раз, а также спал с другими. Кареглазый проклинал себя, понимая. что это настоящий позор.

В скором же времени чувство стыда и ненависти уступило чувству заботы, нежности и еще чему-то. Тому, что лекарь сам понять не мог, ну или понимал, однако сопротивлялся своему «глупому» сердцу.

Бейон планировал забрать сына и воспитывать самому в первое время, но потом сострадание к несчастному одинокому омеге взяло верховенство. Лекарь не мог поступить, как последняя сволочь, отняв у Дири единственное, что у того могло быть. Травник с каждым днем задумывался, что случится, коснись у пары родится омега. Ведь не факт, что ребенок пойдет по стопам папы и опозорит и так опозоренного Бейона.

Лекарь планировал, что если родится омега, то жить будет один с брюнетом. Ребенку будет запрещаться какое-либо общение с мужчинами и тому прочее.

Если же будет альфа, то воспитанием тоже будет заниматься только старший. Кареглазый обещал сам себе не затрагивать пока эту тему, а поговорить обо всем после рождения Доминика. Скажи он все прямо сейчас, Дири бы расплакался, понервничал и, возможно, даже попытался бы сбежать, дабы сохранить и воспитывать ребенка одному.

Рисковать альфа не желала, оттого и молчал, изображая из себя спокойного и заботливого человека. Лекарь ни в коем случае не желала Дири зла, смерти, мучений и прочего. Он всего лишь желал уберечь неродившегося сына от судьбы и участи родителя.

Бейон, не спрашивая, решил, что сын будет жить и воспитываться именно у отца, однако Дири будет иметь право навещать и видеться с сыночком. Питаться же ребенок будет засчет омеги-кормилицы, которым вновь станет не родной папа, а посторонний волк.

Да, это жестоко и несправедливо. Мужчина понимал это, но сделать ничего не мог. Бейон всего лишь хотел, чтобы ребенок не попал под влияние папы и не носил клеймо распутника, подобно своему родителю.

Напуганный Дири глядел на Андреаса, пытаясь отойти или взять в руки какой-нибудь предмет, наподобие вазы или подсвечника, но искуситель не позволял даже ровно дышать, постоянно подходя ближе и улыбаясь своей жертве.